С этими словами Эфи гордо продолжила свой путь, подметая широкий тротуар своим необъятным кринолином. Если она собиралась на следующий день явиться в переполненное помещение суда в том же наряде, это могло бы закончиться для платья весьма плачевно. Не успела она сделать нескольких шагов, как столкнулась с м-ром Карлайлом.
— Итак, Эфи, наконец-то Вы выходите замуж!
— Во всяком случае, сэр, Джиффин в этом не сомневается. А я вот не уверена, что не передумаю. Он влюблен в меня по уши: если бы я захотела есть на серебре и на золоте, он не отказал бы мне и в этой просьбе. Вы же знаете, сэр, какой он мягкотелый.
— В отношении Вас — возможно, — рассмеялся м-р Карлайл. — Я считаю его весьма приятным и достойным человеком.
— И потом, я никогда не собиралась выходить за владельца магазина, — проворчала Эфи. — Мне хотелось чего-то более возвышенного. Только вообразите себе, сэр: иметь мужа, который носит белый фартук!
— Это ужасно! — ответил м-р Карлайл с абсолютно серьезным лицом.
— Это, конечно, неплохая партия, — слегка смягчилась Эфи. — Он уже отделывает свой дом; у меня будут две хорошие служанки, а сама я буду лишь наряжаться да читать книги. Он ведь недурно зарабатывает.
— Весьма недурная партия, скажу я Вам, — ответил м-р Карлайл и внимательно, хотя и весело, взглянул на ее лицо. — Смотрите, не разорите его, Эфи.
— Будьте спокойны, — важно отвечала Эфи. — Сэр, внезапно сказала она, — а что случилось с Джойс?
— Не знаю, — ответил м-р Карлайл, сразу посерьезнев. — Кажется, с ней что-то неладно, потому что она сильно изменилась.
— Да, я такого и не видывала, — воскликнула Эфи. Я так ей и сказала на днях, что она похожа на человека, знающего какую-то страшную тайну.
— Да, пожалуй, — заметил м-р Карлайл.
— Но ведь она такая скрытная, эта Джойс, — продолжала Эфи. — И словечком не обмолвится! Знаете, что она мне ответила? Сказала, чтобы я не лезла не в свое дело и не забивала себе голову глупыми фантазиями. Как Ваш малыш, сэр? Как здоровье миссис Карлайл?
— Все хорошо, Эфи. Честь имею.
Глава 19
СУД
Помещение для выездных сессий суда присяжных в Линборо было весьма просторным. Да это и к лучшему: иначе еще большее количество людей лишилось бы возможности присутствовать на весьма нашумевшем процессе над сэром Фрэнсисом Ливайсоном. Сопутствующие этому делу обстоятельства вызвали чрезвычайный интерес общественности. Еще бы: высокий титул обвиняемого, широко известная в этих краях история с леди Изабель Карлайл, вердикт — все еще не отмененный — против Ричарда Хэйра, немалое время, прошедшее с тех пор, как произошло убийство, та роль, которую сыграла во всем этом Эфи, чрезвычайное любопытство по поводу участия Отуэя Бетела, желание узнать все в подробностях и сомнения в правильности приговора — все это подогревало и без того немалый интерес обывателей. Люди съехались со всего графства: друзья м-ра Карлайла, друзья Хэйров, друзья семейства Челлонер, друзья обвиняемого — не считая простой публики, не имевшей непосредственного отношения к этому делу. На почетных местах восседали полковник Бетел и судья Хэйр.
В начале десятого судья занял свое место, но уже до этого по залу разнесся слух, зародившийся где-то в центре помещения и заставивший любопытную публику вытянуть шеи, прислушиваясь, что Отуэй Бетел выдал сообщника и стал свидетелем обвинения.
Фрэнсис Ливайсон, севший на скамью подсудимых, выглядел очень худым, осунувшимся и бледным. Заключение под стражу отнюдь не пошло ему на пользу, и лицо его постоянно имело какое-то испуганное выражение — надо заметить, не особенно приятное. Он был одет в черный костюм, а перстень с бриллиантом все так же сверкал на его руке, которая сделалась еще белее, чем обычно. И обвинение, и защита были представлены самыми первоклассными адвокатами. В повторении свидетельских показаний не было ни малейшей необходимости. То, что именно Фрэнсис Ливайсон был тем самым Торном, подтверждалось показаниями Эйбнезера Джеймса и Эфи, как, впрочем, и то, что он был в коттедже в тот вечер, когда произошло убийство. Конюх сэра Питера Ливайсона также подтвердил свои прежние показания. Однако суду требовались еще некоторые свидетельства. Эфи пришлось еще раз повторить, что Торн возвращался в коттедж за своей шляпой, когда простился с ней, но это ничего не доказывало. О том разговоре или, точнее сказать, ссоре, которую невольно подслушал м-р Дилл, более не упоминалось. Публика постепенно стала склоняться к мнению, что при отсутствии дополнительных улик обвинение просто рассыплется, как карточный домик.
— Вызовите Ричарда Хэйра, — сказал обвинитель.
Те из присутствующих, кто был знаком с судьей Хэйром, смотрели на него, удивляясь тому, что он даже не пошевелился, когда назвали его имя. Их также поразила мертвенная бледность, разлившаяся по его лицу.
Однако вместо него вышел молодой человек, голубоглазый, светловолосый, с приятным, располагающим к себе лицом. Это был Ричард Хэйр-младший. Он снова вернулся к своему исконному положению — во всяком случае, в том, что касалось одежды — и сейчас выглядел и изъяснялся как настоящий джентльмен, отбросив костюм и манеры простолюдина.
Зал суда наполнился невнятным шумом. Беглый Ричард Хэйр! Умерший, если верить слухам, да и сейчас подвергавший свою жизнь смертельной опасности. Все зрители встали как один, чтобы лучше рассмотреть его: люди поднимались на цыпочки, вытягивали шеи и смотрели, смотрели во все глаза.
Стон, сорвавшийся с губ судьи Хэйра, потонул в поднявшемся шуме. Пока судья призывал публику к порядку, угрожая очистить зал от зрителей, двое полисменов незаметно подошли и встали за спиной свидетеля. Ричард Хэйр тоже оказался под стражей, хотя, возможно, и не знал этого. Когда шум затих, его привели к присяге.
— Как Вас зовут?
— Ричард Хэйр.
— Я полагаю, Вы являетесь сыном г-на судьи Хэйра из Вест-Линна?
— Его единственным сыном.
— Тем самым, который обвиняется в предумышленном убийстве? — перебил его судья.
Тем самым, милорд, — ответил Ричард Хэйр, который, как ни странно это покажется, избавился, казалось, от своей прежней пугливости.
— Тогда, свидетель, должен предупредить, что Вы не обязаны отвечать на вопросы, если ответы могут быть использованы против Вас.
— Милорд, — взволнованно ответил Ричард Хэйр. — Я готов ответить на любой вопрос. Надеюсь только, что сегодня окончательно прояснится все, что имеет какое-либо отношение к этому злосчастному вечеру.
— Посмотрите на подследственного, — сказал адвокат. — Вы знаете его?
— Сейчас он известен мне под именем сэра Фрэнсиса Ливайсона, хотя еще до апреля я полагал, что его зовут Торном.
— Расскажите, что произошло в вечер убийства — точнее, то, что известно об этом Вам.
— В тот вечер я условился о встрече с Эфи Хэллиджон и отправился в коттедж…
