Леди Изабель подурнело: неужели он действительно приехал?
— Кто это, Изабель? — сказала она, скорее для того, чтобы хоть как-то ответить: она слишком хорошо знала, кто это.
— Не знаю. Он не нравится мне, мама. Он крепко прижал меня к себе, и взгляд у него был какой-то странный.
— Обойди кровать и скажи папе, что внизу ждет приезжий, — сказала леди Изабель.
— Мама, — вздрогнув, спросила девочка, прежде чем тронуться с места, — Джойс умрет?
— Нет, милая: я надеюсь, не умрет.
— Ты же знаешь, что тогда я буду виновата в этом. Ах, мама, мне так жалко. Что я могу сделать?
— Тише! Если ты будешь плакать, Джойс станет хуже. Иди к папе и тихонько расскажи ему о приезжем джентльмене.
— А Джойс простит меня?
— Она уже простила тебя, Изабель, я в этом уверена. Однако в будущем ты должна слушаться ее во всем. А теперь, милая, иди к папе.
Незнакомец, разумеется, был капитаном Ливайсоном. М-р Карлайл спустился вниз, чтобы встретить и занять гостя, а леди Изабель осталась наверху, сославшись на происшествие со служанкой. М-р Уэйнрайт сообщил, что это был простой перелом лодыжки. Джойс еще легко отделалась, заметил он, однако ей придется три-четыре недели пролежать, не вставая.
— Джойс, — прошептала Изабель. — Я буду все время приходить к тебе и читать вслух библию. Правда-правда, я знаю, что мама разрешит мне, и тебе не придется скучать. А еще у меня есть эта чудесная новая книжка сказок, с картинками; они тебе понравятся: там есть одна про принцессу, которую заперли в замке, и ей было нечего есть.
Легкая улыбка тронула губы Джойс, и она сжала маленькую трепетную ручку.
В тот же вечер Изабель и Уильям играли в той же комнате, где сидели м-р Карлайл и его гость.
— Чудесные дети, — заметил Фрэнсис Ливайсон. — У них такие красивые лица!
— Я думаю, они очень похожи на свою мать, — ответил м-р Карлайл. — Она была чудесным ребенком.
— Вы знали леди Изабель ребенком? — с удивлением осведомился Фрэнсис Ливайсон.
— Я часто видел ее. Ей случалось жить здесь с леди Маунт-Северн.
— Да, кстати, тогда это поместье было собственностью Маунт-Северна. Что за безрассудный человек он был! Молодая леди, идите-ка сюда, — продолжал он, протянув руку и притянув к себе Изабель. — Когда я приехал и увидел Вас в первый раз, Вы убежали и не сказали мне своего имени.
— Я убежала сказать маме о Вашем приезде. Она была с Джойс.
— Джойс? Кто такая Джойс.
— Горничная леди Изабель, — вмешался м-р Карлайл. — Та, с которой произошел несчастный случай. Мы чрезвычайно дорожим этой служанкой.
— Необычное имя, — заметил капитан Ливайсон. — Джойс… Джойс! Никогда не слышал такого. Это имя или фамилия?
— Ее окрестили Джойс при рождении. Не такое уж редкое имя. Ее зовут Джойс Хэллиджон. Она уже несколько лет служит у нас.
В этот момент маленькая Изабель, тщетно пытавшаяся вырваться из рук капитана Ливайсона, расплакалась. М-р Карлайл спросил, что случилось.
— Я не хочу, чтобы он держал меня, — ответила мисс Изабель, позабыв о приличиях.
Капитан Ливайсон рассмеялся и прижал ее еще крепче. Но м-р Карлайл встал, спокойно забрал ребенка и посадил себе на колени. Она спрятала свое лицо у него на груди и обвила его шею своей маленькой ручкой.
— Папа, он не нравится мне, — тихо прошептала она. — Я боюсь его. Не позволяй ему брать меня.
М-р Карлайл в ответ прижал ее к себе.
— Вы не привыкли обращаться с детьми, капитан Ливайсон, — заметил он. — Это очень своеобразные создания, капризные и чувствительные.
— Они, должно быть, причиняют массу хлопот, — последовал ответ. — Должно быть, с Вашей служанкой случилось что-то серьезное. Я полагаю, она на некоторое время будет прикована к постели.
— Доктор говорит, на несколько недель. И ей нельзя вставать.
Капитан Ливайсон поднялся, весело схватил Уильяма и закружил его. В отличие от своей сестры, мальчик радостно смеялся и казался очень довольным.
Глава 5
СОН МИССИС ХЭЙР
Утро следующего дня выдалось ясным, теплым и безоблачным; солнечный свет струился в окна спальни миссис Хэйр. Она лежала в постели, на ее блеклых щеках играл румянец, а нежные глаза блестели, словно у нее был жар. Достопочтенный судья, в ночном колпаке с маленькой легкомысленной кисточкой, восседал на стуле, завязывая тесемки кальсон на коленях, прежде чем втиснуть ноги в панталоны — да простят автора старые девы, которым случится прочитать этот пассаж, за некоторые излишние подробности мужского туалета. После того, как панталоны благополучно облекли ноги нашего джентльмена и обрели надежную поддержку посредством застегнутых подтяжек, судья сбросил ночной колпак на постель и подошел к умывальнику, у которого в течение нескольких минут поплескался, умывая лицо и руки: брился он только после завтрака. М-р и миссис Хэйр относились к тем старомодным людям, которые даже не ведали, что такое туалетная комната: спальня их была очень просторной, и они за всю жизнь ни разу не воспользовались туалетной комнатой и даже не ощутили потребности в этом. Судья растер лицо так, что оно буквально запылало, водрузил утренний парик, облачился в халат и повернулся к супруге, лежавшей в постели.
— Что ты хочешь на завтрак?
— Спасибо, Ричард: не думаю, что смогу сейчас что-нибудь съесть. С удовольствием выпила бы чаю, поскольку меня мучает жажда.
— Чепуха, — ответствовал судья, имея в виду отсутствие аппетита. — Съешь вареное яйцо.
Миссис Хэйр улыбнулась ему и покачала головой.
— Ты так добр, Ричард, но я не могу есть сегодня утром. Разве что Барбара попросит принести мне крошечный кусочек поджаренного хлеба.
— Я глубоко убежден, что ты просто вбила себе в голову, что ты больна, Анна, — воскликнул судья. — Гели бы ты встала, стряхнула это чувство и спустилась бы вниз, ты бы с удовольствием съела завтрак и зарядилась энергией на целый день. А ты лежишь здесь, не хочешь ничего, кроме чая, а после встанешь, слабая, дрожащая и ни на что негодная.
— Но я ведь уже не одну неделю завтракаю в постели, Ричард, — робко возразила бедная миссис Хэйр. — Думаю, я ни разу не вставала к завтраку… с самой весны.
— Да, и до этого ты чувствовала себя гораздо лучше.
— Но я, право же, не в силах встать сегодня утром. Не мог бы ты открыть это окно, прежде чем пойдешь вниз: мне нужен свежий воздух.
— Так тебе будет слишком свежо, — ответил м-р Хэйр, открывая дальнее окно. Если бы жена попросила его открыть именно его, он открыл бы другое, ибо для него собственное мнение и желания были важнее всего. Вслед за этим он прошествовал вниз.
Через минуту-другую в комнату впорхнула Барбара, свежая и веселая, как это утро, в платье из розового муслина с лентами и короткими кружевными рукавами, таком же милом, как и его обладательница. Она склонилась к матери, чтобы поцеловать ее. За последние годы Барбара сделалась более доброй и нежной, боль ее потери прошла, а все то, что было хорошего в ее любви, казалось, смягчило и улучшило ее характер.
