Какая, должно быть, жалость, что месье должен был сразу же уехать! Долгие мили ехать по этим замерзшим, никуда не годным дорогам, затем нестись в вагоне за пронзительно кричащим паровозом, опасным к тому же, а потом еще плыть через это противное море! Сама она, когда служила в одной семье в Париже, взяла однажды выходной и отправилась в воскресную увеселительную поездку в Дьепп, где ей предложили совершить морскую прогулку, и эти злобные Парки, свивающие нить судьбы, сделали так, что она, бедная дурочка, согласилась. Ах, госпожа! Ей никогда не забыть этой прогулки, ибо она испортила самый лучший ужин, который ей когда-либо приходилось отведать. Будь это хоть рубленая свинина со стаканчиком бордо, или же любые иные яства, которые могут прийти на ум миледи — при одном воспоминании о трех ужасных часах, проведенных в море, с его качкой, у нее улетучился всякий аппетит: казалось, она до сих пор слышит свои стоны; кроме того — о ужас! — посмотрели бы Вы, во что превратилось ее чудесное зеленое платье и отделка шляпки, когда она ступила на берег. И месье перенес все это, не считая дороги, лишь для того, чтобы пробыть здесь всего один час и отправиться обратно. Полина сказала, что он не иначе как получил плохие известия из дому на последнем почтамте по пути сюда и, конечно же, скоро снова приедет. Когда миледи ждет его обратно?
Миледи вместо ответа попросила ее не тараторить, и Сюзанна в горьком разочаровании пожала плечами. Бедняжка успела похвастаться Полине, что уж она-то наверняка все разузнает, в то время как Полина, погрязшая в низших сферах, среди кастрюль и шкафов, конечно же, не может рассчитывать на подобную информацию, разве что из чужих уст.
Когда леди Изабель улеглась наконец, она спала куда спокойнее, нежели обычно в последнее время, и ей приснился сон. Она снова была в Ист-Линне — точнее, не снова: она, казалось, никуда не уезжала — и прогуливалась среди цветочных клумб с мистером Карлайлом, а дети, все трое, играли на лужайке. Он держал ее под руку и что-то рассказывал ей: что именно, она не смогла припомнить, проснувшись, однако речь шла о конторе и старом м-ре Дилле, и м-р Карлайл весело смеялся, когда рассказывал это. Плач Арчибальда прервал их разговор, она повернулась, чтобы спросить, в чем дело, и… проснулась. Увы: это и в самом деле был плач, плач ее последнего ребенка, несчастного создания, лежавшего в колыбели рядом с ней. Однако, пусть на одно короткое мгновение, она забыла свои теперешние обстоятельства: она поверила, что на самом деле оказалась в своем счастливом доме в Ист-Линне, гордая мать и достойная жена. И, когда воспоминание пронзило ее нестерпимой болью, она испустила вопль муки и непреходящего отчаяния.
Глава 12
НАВЕКИ ОДНА
Леди Изабель Вейн поджидал сюрприз, каковой случился ветреным мартовским днем, когда путешественник, прибывший в Гренобль, осведомился у привратника, как проехать к лучшему отелю в городе, причем сделал это на таком французском, который исходит только из уст англичан.
— Отель? Так-так… — ответил привратник, вежливо, но с врожденным безразличием, — почти в непосредственной близости друг от друга находятся два хороших отеля, и месье с одинаковым комфортом может расположиться в любом из них: «Trois Dauphirs» или «Ambassadeurs».
«Месье» наугад выбрал Hotel «Ambassadeurs», куда его и проводили. Вскоре после своего прибытия он поинтересовался, как ему попасть на Плас Гренет и, отказавшись от провожатого, предпочел отправиться туда в одиночку. Выйдя на искомую площадь, он свернул к апартаментам леди Изабель Вейн.
Леди Изабель сидела там же, где читатель видел ее в последний раз в декабре, на том же самом месте, наслаждаясь теплом камина и привлекая к себе искры огня, которые, казалось, не утратили к ней прежнего расположения: одному Господу известно, почему ее платье не загоралось. Оглядев помещение, внимательный читатель подумал бы, что всего лишь одна ночь минула со времени описанных ранее событий, ибо комната имела тот же самый вид: все было по-прежнему, вплоть до детской колыбели в дальнем углу, частично скрытой пологом, с мирно спящим в ней ребенком.
Выздоровление леди Изабель затянулось, что часто бывает, когда больны одновременно и душа, и тело. Она сидела в кресле, когда вошла Сюзанна и возвестила, что «английский месье», приехавший в город, чтобы увидеться с миледи, ждет внизу, в гостиной. Леди Изабель вздрогнула. Английский джентльмен, приехавший к ней?!
— Англичанин, без сомнения, — ответила Сюзанна, ибо она с трудом понимала его французский.
Кому это вдруг захотелось увидеть ее, покинувшую свет и всеми позабытую?
— Сюзанна, — воскликнула она, ибо внезапная мысль посетила ее, — это не сэр Фрэн… это не месье?
— Ничего похожего на месье, — благодушно ответила Сюзанна. — Это высокий, бравый английский джентльмен, гордый и благородный, похожий на принца.
Леди Изабель затрепетала каждой жилкой; сердце ее билось так, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из тела, и ей сделалось дурно от волнения.
«Высокий, бравый, благородный» — к кому же еще подходило это описание, как не к м-ру Карлайлу? Странно, что такая невероятная идея пришла ей в голову: этого никогда не случилось бы, если бы она не была так взволнована. Она встала, неверной походкой пересекла комнату и собралась спускаться по лестнице, когда терпение Сюзанны наконец лопнуло, и она заговорила.
— Миледи не в себе? Подумать только: спускаться по лестнице, рискуя упасть! Миледи же знает, что нижняя ступенька свинцовая, и ни одна голова не в состоянии выдержать удара об нее и остаться головой в прежнем смысле слова; разве что ее соберут в больнице! Так что пусть уж миледи сидит на своем месте, а она приведет месье сюда. Какое это имеет значение? Он уже не молодой petit maitre
[13]. Ему уж никак не меньше пятидесяти: волосы его успели красиво поседеть.
Тем самым был снят вопрос, не пожаловал ли к ней м-р Карлайл, и сердце бедняжки немного успокоилось.
В следующее мгновение она уже горько смеялась в душе над своей невероятной глупостью. Вообразить, будто к ней приехал м-р Карлайл! К ней! Возможно, это Фрэнсис Ливайсон послал какого-нибудь поверенного по вопросу, касающемуся денег: такой была ее следующая мысль. В этом случае она, конечно же, не должна принимать его.
— Спустись к этому джентльмену и спроси, как его зовут, Сюзанна. А также узнай, откуда он приехал.
Сюзанна удалилась, но вскоре вернулась в сопровождении вышеуказанного джентльмена. Она ли пригласила его, или же он решил прийти без приглашения — как бы то ни было, он вошел в комнату. Леди Изабель взглянула на него и закрыла руками пылающие от стыда щеки. Это был не кто иной, как лорд Маунт-Северн.
— Как Вы узнали, где я? — спросила она, задыхаясь, после того, как оба с трудом выдавили из себя по нескольку слов.
— Явился к сэру Фрэнсису Ливайсону и потребовал Ваш адрес. Некоторые события, происшедшие в последнее время, позволяют предположить, что вы расстались, и я решил, что настало время узнать, как он поступил с Вами.
