— Что это значит? — спросил Лестер. — Тифль!
Тифль вдруг смягчилась, и ее лукавые глаза бросили взгляд на леди Аделаиду, которая также вышла. Шад только выл.
— Извините, сэр и миледи, — начала она. — Этот негодный мальчишка испугал меня именно в ту минуту, когда я входила в столовую, отыскивая миледи. Мисс Аде…
— Вы не входили, — ревел взбешенный Шад, — вы подслушивали у дверей.
— Экую ложь выдумывает этот мальчишка! — воскликнула Тифль, закатив под лоб глаза. — Мне бы все равно, что он испугал меня, но я рассердилась, что он осмелился войти в дворянский дом. Молчи, негодный мальчишка!
— Молчите вы, Тифль, — перебил Лестер сурово и повелительно. — Как ты вошел, Шад?
— Я спросил мисс Тифль, — рыдал Шад, — а молодая девушка велела мне пойти отыскивать ее…
— Спросил меня — ты? — с негодованием перебила Тифль. — Какое бесстыдство!
— Что же мне делать? — ревел Шад. — Грэнни умерла и я боюсь там оставаться. Кому же мне было сказать?
Эти слова остановили бурю. Лестер стал расспрашивать мальчика.
— Она сидит на стуле, — сказал Шад. — Лицо у ней все посинело, рот раскрылся, а глаза выкатились. Я удивился, почему она не велит мне вставать, когда я лежал в постели, потом, когда я встал и подошел к ней, она была уже такая. А за то, что я пришел сказать, меня побили.
— Не лучше ли мне сходить с ним и посмотреть, что там такое? — спросила Тифль, вдруг присмирев.
— Вы можете идти, если хотите, — сказал Лестер, — но… постойте минуту, Тифль. Шад, сядь здесь, — прибавил он, указывая на стул в передней.
Сделав знак Тифль войти в кабинет, куда за ним пошла и леди Аделаида, Лестер сказал ключнице, что он и ее госпожа желают расстаться с нею, и она может оставить их через месяц.
— Расстаться… со мною? — спросила Тифль, повернув к леди Аделаиде свое расстроенное лицо. — Что я сделала?
Лестер не хотел вникать в подробности, а леди Аделаида сохраняла надменное молчание; дело в том, что она не хотела сама браться за это и предоставила своему мужу. Он намекнул Тифль, что ее наклонность к пронырству была открыта вместе с ее фальшивостью, и что вследствие этого она уже не годится для Дэншельдского замка. Потом он спокойно спросил ее, нет ли между нею и Шадом родства.
Этот смелый вопрос лишил Тифль того немногого самообладания, которое у нее оставалось Он свел ее с ума. Не имея готового ответа под рукою, кроме неопределенного отрицания, высказанного в негодующих словах, она выбежала из комнаты и схватила несчастного Шада, вцепившись ногтями в его лицо. Сам Лестер вышел его спасать, отворил парадную дверь и выпустил Шада, который жалобно выл.
Глава XXXVI
ВСЕ ПОПРАВЛЕНО
Лорд Дэн старался устроить счастье всех. Герберт Дэн выбрал местом жительства Париж. Он любил этот веселый город, а Дэншельд не имел уже привлекательности для него. Мисс Дэн вернулась в домик, обвитый плющом, с мистрисс Нокс, и была до крайности счастлива, придумывая для себя очаровательные наряды для свадьбы. Хотя она не могла быть женою Уильяма Дэна, то, по крайней мере, она будет провожать Марию к венцу. Уильфред Лестер, отчасти по ходатайству, отчасти по милости большой суммы, заплаченной тайно лордом Дэном, получил место в Лондоне, которое должен был занять весной, а пока он и жена его оставались гостями лорда Дэна. Лестер выплатил тысячу двести фунтов по дарственной записи, не в состоянии больше ссылаться на фальшивый предлог, будто эти деньги были уже выплачены.
— Я заставил бы Эпперли потребовать проценты, — заметил лорд Дэн, который строго смотрел на это дело. — У него останутся четырнадцать тысяч фунтов Марии; Уильяму они не нужны, но вам он должен заплатить все сполна.
Уильфред засмеялся. Он мог теперь быть великодушным и не послушался совета требовать проценты.
Со свадьбой торопились. Здоровье лорда Дэна слабело с каждым днем, и он желал видеть сына женатым перед своею смертью. Мария не противилась; счастливым будет для нее тот день, в который она оставит Дэншельдский замок!
Он настал, этот день, ясным, светлым утром. Софи Рэвенсберд одевала невесту; она говорила с национальным тщеславием, что в Дэншельде никто не был на это способен. Лорд Дэн был в церкви, но за завтраком быть не мог.
Завтрак был в Дэншельдском замке. Все друзья и родственники находились тут, кроме Герберта Дэна, который не приехал из Парижа. Дородная фигура Бреффа, безмолвно прислуживавшего, красовалась между буфетом и столом на удивление прислуги сквайра Лестера, и Рэвенсберд тоже был тут, не столько затем, чтоб служить, а чтоб смотреть. Сквайр Лестер председательствовал за столом с сдержанным, унылым видом, которым он отличался последнее время. Леди Аделаида была так шумно весела, что ее веселость скорее походила на притворную, чем на искреннюю. Она поняла, что ее жизнь была печальной ошибкой, и не знала, где найти ей утешение.
Завтрак подходил к концу. Свадебный пирог принесли. Пастор Джэмз говорил речь новобрачным, когда дверь медленно отворилась и высокий, худощавый незнакомец с военной внешностью и загорелыми чертами пошел в комнату и остановился, рассматривая все общество. Общество в свою очередь рассматривало его.
— Которая Эдифь? — спросил он, не двигаясь с места.
Странны были эти слова; все с удивлением смотрели на незнакомца, Эдифь не менее других. Вдруг раздался громкий крик, и мисс Бордильон встала и торопливо подошла к незнакомцу.
— Это, должно быть, мой брат. О, Генри, как ты изменился! Я Маргарет.
Она была права: это был полковник Бордильон. Он только что приехал из Индии, не сообщая о своем приезде никому. О, какие начались поздравления! Все поспешили приветствовать его. Эдифь в замешательстве стояла поодаль: она маленькой девочкой рассталась с отцом и ей как-то не верилось, что этот старик был ее отцом. Полковник Бордильон оглянулся, вероятно, отыскивая ту, которая была моложе и красивее, и подошел к Марии.
— Это ты, Эдифь?
— О, папа, нет! Вот я! — сказала Эдифь. Улыбка на лице полковника затронула струну ее памяти, она вдруг узнала отца и залилась слезами от волнения. — Я Эдифь.
— А вы? — спросил полковник Бордильон Марию, расцеловав дочь.
— Я Мария Лестер.
— Нет, неправда, — сказал новобрачный. — Вы — Мария Дэн.
Все засмеялись над бедной Марией. Полковник не понял.
— А вы Уильфред? — спросил он говорившего.
— Нет, сэер. Я Джоффри Дэн, сын лорда Дэна.
— Вижу, лицо и фигура Дэнские. Но я не знал, что у лорда Дэна есть сын. Какова же причина такого пиршества? Ваш наряд похож на подвенечный, моя милая.
Он дотронулся до вуали и венка и смотрел на белое шелковое платье. Многие поспешили объяснить ему, и Уильфред подошел представиться.
— Я теперь понимаю, почему мне говорили на станции, что я опоздал, — заметил полковник.
