Одной из серьезных аномалий сердца, которую научились успешно лечить к тому времени, был открытый артериальный проток. В период эмбрионального развития кровь плода получает кислород от матери, поскольку легкие использоваться не могут. Для того чтобы кровь циркулировала, минуя легкие, природа предусмотрела канал – артериальный проток, – благодаря которому она из легочной артерии попадает непосредственно в аорту. После рождения, с первым вздохом младенца проток, уже ненужный, закрывается. Иногда по причинам, которые еще не ясны, сосуд остается открытым. Когда это происходит, направление кровотока внутри него обычно меняется на противоположное, поскольку давление в аорте новорожденного становится намного выше, чем в легочной артерии. Соответственно, в легкие направляется слишком много крови под очень высоким давлением. Такое состояние называется легочной гипертензией. Операция, во время которой открытый проток перевязывают, должна быть сделана до того, как в легких ребенка произойдут необратимые изменения за годы притока к ним чрезмерного количества крови. К началу 1940-х годов такая операция уже была успешно выполнена нескольким маленьким пациентам.
Поскольку многие врожденные аномалии нередко сопровождаются другими, у некоторых пациентов Тауссиг кроме тетрады Фалло был и открытый артериальный проток. Во время изучения этих пациентов в своей клинике, а некоторых и на столе для вскрытия, она заметила, что дети с обоими дефектами развития чувствовали себя достаточно хорошо, но их состояние начинало ухудшаться, если проток спонтанно закрывался годы спустя. Очевидно, что проток выполнял противоположную функцию той, для которой он был предназначен в эмбриональном периоде: он позволял крови попадать из аорты с высоким давлением в легочную артерию с низким давлением, в обход препятствия. Шунтируя кровоток вокруг прегражденного легочного сосуда, он обеспечивал дополнительный приток крови в легкие. Таким образом, логическим решением для пациентов с тетрадой было создание такого протока хирургическим путем. Хелен Тауссиг выполнение этой задачи казалось простой манипуляцией сантехника: поместить отрезок трубы необходимой длины в нужное место и тем самым провести «синюю» кровь вокруг суженной легочной артерии в легкие, чтобы она могла насыщаться кислородом.
Конечно, детский кардиолог понятия не имела, как это сделать, но она точно знала, к кому обратиться за консультацией. Это были Альфред Блейлок и Вивьен Томас.
К тому времени, когда Хелен Тауссиг придумала свой план операции, сорокачетырехлетний Блейлок руководил хирургическим отделением больницы медицинского центра Хопкинса в течение двух лет. Он родился в Каллодене штата Джорджия в семье успешного торговца, окончил Университет Джорджии и медицинский колледж Джонса Хопкинса. Стажировку он начал в качестве штатного врача в отделение урологии, поскольку попасть в интерны к Уильяму Холстеду ему не удалось. Тем не менее он так хорошо справлялся со своими обязанностями, что Холстед незадолго до своей смерти в 1922 году назначил его помощником в хирургию. В 1925 году, не выдержав напряжения конкурентной борьбы на пути восхождения по административной лестнице, он перешел в Нэшвилл, где стал первым главным хирургом в только что открывшейся больнице при Университете Вандербильта.
За пятнадцать лет, прошедших после обучения, Блейлок зарекомендовал себя как прекрасный специалист в вопросах, связанных с кровообращением. В частности, он провел знаковые исследования в области шока, доказав, что общим знаменателем этого плохо понимаемого осложнения многочисленных заболеваний является уменьшение объема крови в системе сосудов. Благодаря именно этому важному открытию медики пришли к осознанию, насколько важно восполнение крови, потерянной при хирургическом вмешательстве или травме; эффективное применение переливания крови и плазмы во время Второй мировой войны было прямым результатом разработок Блейлока. Будет справедливо также подчеркнуть, что методы лабораторных исследований Альфреда Блейлока и многообещающие результаты его экспериментальных работ стали основой для дальнейшего изучения проблем гемодинамики.
Естественно, что размышления в этом направлении привели Блейлока к изучению функций сердца и крупных сосудов. В 1930-е годы несколько крупных медицинских центров специализировались на исследованиях физиологии сердца и легких, в результате чего были достигнуты большие успехи в быстро развивающейся торакальной хирургии. Как и другие ученые, Блейлок работал над методами наложения швов при сшивании концов кровеносных сосудов друг с другом, чтобы формировался так называемый анастомоз, напоминающий сварной шов, который образуется, когда одна труба вставляется в другую. Кроме этого, он изучал физиологические нарушения легочной гипертензии и основы патологической физиологии открытого артериального протока. Чтобы исследовать изменения, которые легочная гипертензия вызывает в легких, он разработал экспериментальную модель на собаке, создав анастомоз между главным сосудом передней лапы – подключичной артерией – и непосредственно легочной артерией. По этому искусственному протоку кровь под высоким давлением поступала прямо в сосуды легких. Это был шедевр экспериментальной кровеносной системы.
Во всех исследованиях Блейлоку ассистировал великолепный помощник. Хотя «ассистировал» едва ли подходящее слово в данном случае. Дело в том, что практически все техническое обслуживание исследований выполнял Вивьен Томас, который в возрасте девятнадцати лет в 1930 году, отказавшись от учебы в колледже в штате Теннесси из-за отсутствия средств, устроился на работу в лабораторию Университета Вандербильта. Довольно скоро после знакомства с ним Блейлок понял, что высокий стройный чернокожий юноша хорошо разбирается в технике и обладает проницательностью прирожденного исследователя. Скромный, умный и быстро обучаемый Томас вскоре стал больше, чем помощником. За одиннадцать лет работы с Альфредом Блейлоком в Вандербильте именно он решал многие проблемы, связанные с экспериментальными конструкциями, и часто подсказывал следующий шаг в проводимых исследованиях.
Они доказали свою способность решать проблемы, поэтому Хелен Тауссиг пришла к ним со своим планом. Однажды утром осенью 1943 года она договорилась с ними о встрече в их хирургической научной лаборатории. По описанию ее знакомых, Тауссиг была высокой стройной привлекательной женщиной в очках без оправы, а ее волосы, расчесанные на средний пробор и собранные в пучок на затылке, делали ее больше похожей на добросердечную школьную учительницу, каких много в Америке, а не на самого известного в мире детского кардиолога. В своей особой, несколько монотонной манере, присущей слабослышащим, со следами бостонского акцента, она рассказала им о физических проблемах своих цианотичных младенцев и собственной беспомощности перед ними. Неизменно учтивый Блейлок слушал ее с интересом, время от времени прерывая, чтобы уточнить какие-то моменты, и задавая вопросы, привычно растягивая слова, как делал всегда, когда хотел произвести впечатление.
Томас тоже внимательно слушал, но многое из того, что она говорила, было слишком сложным, чтобы разобраться во всем сразу. Хотя к тому времени он знал о шоке и сердечно-сосудистой системе больше всех врачей, за исключением небольшого числа специалистов, из деталей презентации Тауссиг у него сложилось смутное представление о проблемах, которые, как он выразился в своей автобиографии, «трудно описать словами, не употребляя сложных технических терминов». Он несколько раз посетил здание патологии, чтобы изучить собранную Тауссиг коллекцию сердец с патологией, прежде чем осознал масштаб задачи, которую поставили перед ним и Блейлоком.
