С 1945 по 1947 год, после того как идея доктора Тауссиг о создании искусственного артериального протока для лечения «синих» малышей получила известность, ее клинику осаждала пресса, и на врачей хлынул поток писем от родителей, направлений от кардиологов и запросов от других специалистов, желавших посетить центр Хопкинса. Многие семьи приезжали без предварительного уведомления. Не хватало ни места, ни персонала. Мы все еще занимались лечением многих детей с ревмокардитом, и нам приходилось быстро адаптироваться ко всем потребностям каждого пациента и семьи. Доктор Тауссиг организовала работу таким образом, что нам как-то удавалось выполнять все требования по мере необходимости. Кроме этого, мы гостеприимно встречали десятки известных врачей, приезжавших со всего мира, многие из которых повсюду сопровождали нас, наблюдая за нашей повседневной деятельностью.
Процесс совершенствования шел интенсивными темпами. Доктор Тауссиг, ученый-кардиолог, и кардиохирурги учились день за днем и применяли полученные знания к следующей группе пациентов… В эти годы стремительно меняющихся событий доктор Тауссиг осознала, что для того, чтобы распространить опыт такой работы и оказать помощь как можно большему числу детей, необходима подготовка педиатров в области кардиологии и взаимодействие с центрами в других частях страны. Она встретилась с руководителями Детского бюро и заручилась их поддержкой в распространении знаний и медицинской помощи в других географических районах.
Доктор Тауссиг любила называть своих пациентов маленькими головоломками. По мере ее быстро развивающейся способности постигать значение каждого загадочного симптома, она тут же делилась своими новыми соображениями со своими товарищами. Они становились такими же виртуозами физического и рентгеноскопического обследования, как и она, и также умели интерпретировать различные лабораторные данные, которые они постоянно добавляли в свой пакет диагностических приемов. Доктор Уиттмор вспоминала потрясающую способность Тауссиг «обдумывать и решать головоломки». Она обучала больше примером, чем наставлениями. Она точно знала, какие вопросы задавать себе и как использовать ответы, чтобы заполнить пустые клеточки в кроссворде. «Она формулировала задачу, размышляла над способами ее решения, обсуждала их с нами и когда была уверена, что права, действовала. Она обращалась ко всем источникам, которые, по ее мнению, могли помочь ей сопоставить все за и против. Затем настойчиво и энергично внедряла свои идеи по совершенствованию медицинской науки и человеческой жизни».
Хелен Тауссиг преподавала своим коллегам не только детскую кардиологию. Она демонстрировала на личном примере, как целитель может утешить семью, столкнувшуюся со страшной болезнью. Все, кто писал воспоминания о ней, отмечали ее теплоту, сострадание и внимание к каждому человеку. Если Рут Уиттмор является воплощением ее жизненной концепции, то всем этим воспоминаниям можно доверять. Ее учитель никогда не считала нужным устанавливать служебную дистанцию между собой и людьми, за чью жизнь она взяла на себя ответственность. Как и доктор Уиттмор. Сидя со мной в своем кабинете в феврале 1987 года, кардиолог Йельского университета описывала случай цианотичного мальчика с тетрадой Фалло, который пережил жестокость японской оккупации Филиппин и был отправлен непосредственно в Хопкинс по прибытии на первом военном корабле «Грипсхольм» с американскими репатриантами. Отец мальчика был убит, но благодаря заботе своей матери он каким-то образом пережил годы лишений и оказался на приеме у доктора Тауссиг. Он был слаб от недоедания и болезни, но отчаянно хотел, чтобы ему сделали операцию. Кардиологи и хирурги сочли, что его состояние не улучшится, пока его кровь не станет лучше обогащаться кислородом, поэтому они решили не медлить, несмотря на большую опасность из-за его истощения. Это было трудное решение, но как только все факторы были взвешены, выбора не было. Мальчик с оптимизмом пошел в операционную, но операция оказалась слишком тяжелой для его изнуренного тела – он умер через несколько дней. В тот тихий зимний день сорок лет спустя, вспоминая подробности его смерти, Рут Уиттмор дала волю своей печали и чувству разочарования: «Может быть, мы ошиблись, возможно, мы должны были подождать, пока он немного окрепнет перед операцией». Ее глаза медленно наполнились слезами, как будто она говорила о событиях, произошедших только вчера.
Достижения Хелен Тауссиг стали маяком не только для пациентов, но и для педиатров, которые хотели изучать детскую кардиологию. Поскольку она была первым врачом, описавшим клиническую картину различных форм врожденных заболеваний сердца, она знала о нюансах ухода за такими пациентами больше, чем кто-либо в мире. На второй год обучения у нее было три стажера, и год от года число желающих пройти у нее подготовку только увеличивалось.
Многим врачам, должно быть, казалось странным, что кто-то хочет ограничить свою практику столь малой и узкоспециализированной областью, как детская кардиология, но для тех, кто был сколько-нибудь знаком с работой ее родоначальницы, эта специальность была чем угодно, только не ограничением. Американские и иностранные врачи стекались в Хопкинс. Так же, как это было в случае с программой Уильяма Холстеда в хирургии, стажеры Тауссиг разъехались по всем Соединенным Штатам и учредили собственные программы подготовки, так что в течение двух десятилетий в стране появилось множество высококвалифицированных специалистов, обученных первым педиатром-кардиологом. Среди них были Рут Уиттмор в Нью-Хейвене, Роберт Циглер в Детройте, Гилберт Блаунт в Колорадо, Эдвард Ламберт в Буффало, Даниэль Макнамара в Хьюстоне, Джеймс Мэннинг в Рочестере и Мэри Аллен Энгл в Нью-Йорке. В 1950 году доктор Тауссиг положила начало длинной серии встреч со своими коллегами. После первой вечеринки на лужайке у ее дома эти собрания проводились раз в два года и стали крупным академическим событием, на которое съезжались ведущие детские кардиологи мира, чтобы отдать дань уважения своему педагогу и поделиться своим опытом.
Я всегда восхищался врачами, которые лечат сердца детей, и не только за их мастерство, но и за их человечность. Я полагаю, что структура педиатрической кардиологии соприкасается с жизнью пациентов больше, чем любая другая из быстро развивающихся специализаций, на которые сегодня разделяется Искусство исцеления; это образец для тех, кто хотели бы быть настоящими врачами, независимо от того, какую область медицины они выбрали для обучения – нефрологию, микрососудистую хирургию, инвазивную радиологию или любую другую из существующих сегодня. В детской кардиологии работают мужчины и женщины, чьи отношения с пациентами и их семьями доказывают то, что, являясь врачом, лечащим, как некоторые думают, лишь определенный орган или одну болезнь, можно быть целителем больного человека в целом.
Не стоит заблуждаться: такие люди, как Хелен Тауссиг и ее ученики, есть в каждой отрасли медицины; все они – высококвалифицированные специалисты, которые понимают, что в повседневной жизни не должно быть никаких противоречий между технократическими методами современной медицины и заботой о наших больных братьях и сестрах. Конечно, дети с ограниченными возможностями вызывают сочувствие даже у самых отстраненных клиницистов, но не это является главной причиной всеобъемлющей заботы педиатров-кардиологов о своих пациентах. Я уверен, объяснение этому состоит в том, что многих из тех, кто выбрал эту специальность, привлекла в первую очередь атмосфера, царящая в данном сообществе, суть которой заключается во внимании к человеку в целом и ко всем людям без исключения. Хелен Тауссиг не приходилось специально обучать этому своих учеников; большинство из них приходили к ней, как мне кажется, потому что сами были сторонниками именно такого подхода. А благодаря ее опеке их таланты расцветали с неодолимой силой.
