Тауссиг была возмущена бездушным отношением администрации. Она спорила не с теми, кто не хотел прерывать беременность из-за своих религиозных убеждений, а с теми, кто навязывал свои взгляды всем остальным. Ее не заботила древнейшая философская дилемма, касающаяся момента зарождения жизни; она думала только о страданиях семей. Благодаря собственному опыту она знала, что удаление дефектного эмбриона – это не что иное, как предотвращение потенциальной трагедии.
Она приводила множество свидетельств в пользу либерализации законов об абортах, но на этот раз ее усилия были напрасными. Когда все просьбы Шерри Финкбайн были отклонены, молодая женщина была вынуждена отправиться в Скандинавию, чтобы избавиться от поврежденного плода. После того как в 1981 году Верховный суд США отменил государственные законы, запрещающие прерывание беременности, Тауссиг, потрясенная резкой критикой некоторых противников абортов, высказала в интервью свою точку зрения в своей обычной откровенной манере:
Мы по-прежнему ведем борьбу с группой «Право на жизнь», члены которой абсолютно убеждены в том, что жизнь священна с момента зачатия до рождения. Насколько я вижу, им все равно, что происходит с ребенком после рождения или каким рождается ребенок. Им безразлично, пока человек не умрет, и тогда они отпускают ему грехи.
В июле 1963 года доктор Тауссиг ушла в отставку с поста главного врача детской кардиологической клиники Харриет Лэйн. Ее выход на пенсию ничего не изменил. Она продолжала исследования настолько эффективно, что уже после этой даты она опубликовала сорок одну из ста своих основных научных работ. Когда Национальный фонд помощи детям с врожденными дефектами «Марш десятицентовиков» учредил стипендию для ученых на пенсии, она получила ее первой. Она потратила сорок тысяч долларов на организацию долгосрочного наблюдения за детьми и взрослыми, которые проходили шунтирование Блейлока – Тауссиг в период между 1945 и 1950 годами. Она была необычайно предана своим больным и их семьям: девяносто три процента своих пациентов она наблюдала в течение десяти лет и восемьдесят восемь процентов – в течение пятнадцати лет. Она лично осматривала каждого выжившего пациента, до которого могла добраться физически. В результате собранная информация стоила больше, чем любой обычный свод объективных данных. Она была представлена в виде уникального отчета от уникальной ассоциации выпускников, почти все члены которой были бы мертвы, если бы не Хелен Тауссиг, Альфред Блейлок и Вивьен Томас.
Из 779 пациентов, данные о которых были собраны, 685 человек пережили послеоперационный период, длившийся два месяца, при общей смертности менее двенадцати процентов. В начале пятнадцатого послеоперационного года 441 из этих 685 были еще живы. Статистика операций на ранних этапах показывала восемьдесят один процент отличных или хороших результатов, семь процентов были признаны удовлетворительными, а остальные – неудачными или закончились смертью больного. В ходе дальнейших исследований спустя пять лет было обнаружило, что умерли лишь двадцать четыре пациента. К 1975 году кардиохирургия достигла такого высокого уровня, что двумстам двадцать семи оставшимся в живых была проведена полная коррекция тетрады. Шунт Блейлока – Тауссиг был, по сути, только способом направить больше крови в легкие. Как только стали проводиться операции на открытом сердце, появилась возможность исправлять дефекты непосредственно внутри сердца, открывая узкий легочный проток и закрывая отверстие в перегородке.
Реферат к статье, написанной Тауссиг в 1975 году, вполне правомерно завершался гордой кодой:
Около двухсот пятидесяти пациентов создали семью; сто шестьдесят один из них имеют одного или нескольких детей. Тридцать пять процентов окончили колледж, а 68,7 процента получают приличные зарплаты. Высокий уровень образования многих пациентов убедительно доказывает то, что недостаточное насыщение артериальной крови кислородом не является основной причиной умственной отсталости. Профессии пациентов указывают на чрезвычайно хорошее качество их жизни и на то, что порок сердца в детстве не исключает успеха во взрослой жизни. Примерно шестьдесят девять процентов этих пациентов своими налогами возместили расходы общества на их реабилитацию.
Шунт Блейлока – Тауссиг оправдал все надежды своих создателей. Он не только спас тех пациентов, которые пережили операцию, но и позволил большинству из них иметь практически такое же качество жизни, как у здоровых людей. Многие дети дожили до рассвета следующей эры кардиохирургии, когда начали проводиться операции на открытом сердце, позволяющие полностью скорректировать врожденные пороки сердца.
Хелен Тауссиг, 1975 год. (Предоставлено Юсуфом Каршем, Оттава.)
Несмотря на то что в 1975 году Хелен Тауссиг исполнилось семьдесят семь, этой статьей не закончились ее научные изыскания. Даже после переезда через несколько лет из Балтимора в поселок для пенсионеров Кросслэндс, недалеко от Филадельфии, она не оставила изучение врожденного порока сердца. Теперь все свое внимание она сконцентрировала на попытке обнаружить основные причины появления дефектов у эмбрионов, а для этого она начала исследовать сердца птиц. У нее родилась мысль, что подобные аномалии обусловлены не ошибками, возникающими в процессе формирования эмбриона как такового, а скорее задержкой развития части генов на одной из стадий более раннего периода эволюции человека как вида. Другими словами, она полагала, что каждая аномалия может быть проявлением атавизма более примитивного этапа становления животной жизни. Понимая, что такое предположение будет нелегко доказать, она не отказалась от решения приступить к исследованиям, несмотря на свой весьма преклонный возраст – тогда ей уже было за восемьдесят. К работе над этой теорией она привлекла своего давнего друга, моего профессора анатомии Томаса Форбса, ушедшего в отставку приблизительно в то же время, что и Тауссиг. Показывая мне в конце 1981 года их переписку, Том Форбс заметил, что по-прежнему представляет себе Хелен Тауссиг молодым восторженным педиатром из центра Хопкинса, которая однажды вечером после ужина в доме тогда совсем юного и сильно ограниченного в средствах преподавателя анатомии в начале 1940-х годов попросила у него карандаш и нарисовала схему шунта Блейлока – Тауссиг на единственной хорошей льняной скатерти его жены Хелен. Годы спустя Хелен Форбс сказала мужу, что очень сожалеет о том, что выстирала эту незабываемую диаграмму.
В то время как большинство людей ее возраста ограничивались уединенным чаепитием в мягких тапочках, доктор Тауссиг не только продолжала работать над своей новой теорией, но и принимала активное участие в делах общины Кросслэндс, где у нее появились новые друзья. Она продолжала писать научные статьи и интересоваться общественной жизнью. Двадцать первого мая 1986 года, в день предварительных выборов, она собрала группу своих товарищей из Кросслэндс и отвезла их на выборный участок. Выезжая с подъездной дороги к зданию, где проходило голосование, она врезалась в другой автомобиль. Единственной жертвой столкновения была Хелен Тауссиг, которая мгновенно погибла за три дня до своего восьмидесятивосьмилетия.
