Чарльз Бирн родился в 1761 году у родителей среднего роста, живших в маленькой деревне Литтлбридж у границы между уездами Тирон и Дерри на севере Ирландии. Уже в юношеском возрасте его рост достигал 250 сантиметров. В наши дни такие долговязые молодые люди нанимают себе спортивного тренера, покупают пару кроссовок и отправляются в Мэдисон-сквер-гарден
[10]. Но тогда профессиональный баскетбол еще не был изобретен, и длинноногий парень стал демонстрировать себя на ярмарках, в театрах и в других местах, где любопытные сельские жители охотно платили за необычное зрелище. Понимая, какую финансовую выгоду можно получить от более обширной и респектабельной аудитории, предприимчивый парень из соседней деревни Коук – некий Джо Вэнс – стал агентом Бирна. Он выбрал для своего клиента, не обладающего изобретательностью мелкого деревенского деляги, звездный псевдоним Ирландский Гигант, и они отправились, естественно, в Лондон, чтобы сделать состояние на поприще шоу-бизнеса. Импресарио и его потенциальная звезда прибыли в большой город 2 апреля 1782 года, а две недели спустя разместили в лондонской газете такое объявление:
Ирландский гигант. Можно увидеть ежедневно на этой неделе, в его большом элегантном номере, в магазине, торгующем тростником, рядом с музеем покойного Кокса, расположенным в Весенних садах. Мистеру Бирну 21 год. Он необыкновенный ирландский гигант, самый высокий человек в мире. Его пребывание в Лондоне будет недолгим, поскольку в ближайшее время он намерен посетить континент… Часы приема с двух до трех и с пяти до восьми, ежедневно, кроме воскресенья, за полкороны с каждого человека.
Сначала все шло хорошо. Но вскоре блестящая монета королевства показала свою оборотную сторону: большой и слишком быстрый заработок погубил наших провинциальных Матта и Джефа
[11]. Бирн начал выпивать примерно в то время, когда его удивительные размеры утратили свою новизну для аудитории. Толпа зрителей становилась все меньше, ловкий Вэнс бросил его ради более перспективных юношей, к тому же Бирн стал жертвой бандитов, ограбивших его, когда он напился, как это часто случалось, до бесчувствия. Его легкие, привычные к бодрящей свежести ирландского воздуха, не смогли приспособиться к бедному кислородом, грязному и сырому лондонскому смогу. Проснувшись однажды утром в грязной канаве, кашляя кровью, он понял, что стал жертвой бича городских жителей – туберкулеза.
К июню 1783 года Бирн слег. Джон Хантер, наблюдавший издалека за развитием событий, жаждал получить его скелет и отправил своего человека, Ховисона, следить за передвижениями ирландского гиганта в надежде наложить лапу на тело несчастного незамедлительно после его смерти. Ховисон был похож на своего хозяина: без тени смущения он открыто преследовал свою добычу. Вскоре Бирн узнал, что его труп собирается анатомировать известный хирург, и мысль об этом вызвала в нем неизбывное чувство ужаса. Собрав остаток сбережений, он заплатил нескольким своим ирландским друзьям, чтобы они увезли его останки подальше к Северному морю и утопили их в огромном свинцовом гробу.
Хантер узнал имя человека, выбранного Бирном для подготовки захоронения в воде его тела, и предпринял попытку подкупить его, чтобы получить труп и как можно скорее провести его вскрытие. Ни один ученый не имел более подходящей своему характеру фамилии. Хантер и распорядитель похорон встретились в пивной, где тут же начали торговаться. К сожалению, для кошелька страстного коллекционера ученый был хорошо известен своей готовностью платить большие деньги за ценные биологические трофеи, будь то человек или животное. Его первое предложение в пятьдесят фунтов было отклонено. Каждый раз, когда он поднимал ставку, гробовщик поспешно предлагал новую цену, заручившись поддержкой своих друзей, собравшихся вокруг. Чувствуя горячую заинтересованность, которую Хантер не мог скрыть, они увеличивали цену все больше и больше. Наконец, было достигнуто соглашение на сумме пятьсот фунтов, так что постоянно испытывающему недостаток наличности хирургу пришлось уйти, чтобы занять деньги.
Когда через несколько дней Бирн умер, уверенный, что его бренные останки скоро будут благополучно переданы Нептуну, подкупленный распорядитель похорон добровольно вызвался сопровождать труп к его морскому мавзолею. Клифт оставил красочное описание атмосферы, в которой в тот же день в начале июня кортеж отправился к северу от Лондона к месту захоронения, маленькой набережной: «Дорога была длинная, погода жаркая, несли тяжелый гроб и провожали Бирна в последний путь ирландцы. Они бодрым шагом шли довольно долго и остановились выпить у гостиницы вдали от города».
Подойдя к постоялому двору, они обнаружили, что входная дверь слишком узка, чтобы внести гроб внутрь. Гробовщик предложил запереть громоздкий ящик в стоящем рядом амбаре. Ключ на сохранение отдали предводителю охранников, и вся пьяная компания скорбящих скрылась за дверями таверны. Нанятые Бирном для защиты его тела охранники не подозревали, что весь этот сценарий был заранее разработан распорядителем похорон, помощники которого с инструментами прятались за грудой соломы в сарае. Чтобы отвинтить крышку гроба, вынуть тело и заполнить освободившееся место камнями, понадобилось меньше времени, чем требуется шайке современной шпаны для снятия колес с припаркованной машины в Нью-Йорке. После отдыха похоронная процессия вернулась и, забрав гроб из амбара, возобновила свое ошеломляющее путешествие к морю. Как только они исчезли из поля зрения, труп Чарльза Бирна был надлежащим образом упакован и погружен на повозку для возвращения в Лондон.
В глухой ночи беглый катафалк ирландского гиганта остановился рядом с модным частным экипажем. Из-за края слегка сдвинутой занавески нетерпеливо выглядывал великий сценарист этой шпионской пьесы. Через несколько минут Бирна перенесли в его повозку, и Хантер, взгромоздившись на сиденье рядом со своим огромным и теперь довольно твердым пассажиром, с грохотом и бряцаньем отправился в дорогу домой в графство Эрл. Опасаясь разоблачения, он немедленно разрезал труп, сварил его в специально построенном для таких целей чане, отделил плоть и собрал скелет. В последующие годы многие посетители будут отмечать необычный коричневый цвет костей, не подозревая, что эта тонировка появилась благодаря ускоренному процессу кипячения.
Историю об ирландском великане обычно рассказывают (и я описал ее в таком же ключе) как один из забавных и несколько жутковатых анекдотов, которые печатают мелким шрифтом на страницах истории медицины. Комизм этого происшествия, по сути, состоит в невероятно мрачных подробностях похищения трупа исполненной ужаса жертвы, которые разительно контрастируют с хладнокровием доктора, с героическим бесстрастием делавшего свою исследовательскую работу. Современные врачи и далекие от медицины люди смотрят на этот случай, как на шалость с гробами и скелетами во время Хэллоуина, не имеющую ничего общего с их обычной жизнью и не способную повредить общепринятому гуманистическому имиджу врачей или банальному чувству защищенности людей от ужасных мародеров, охотящихся за их телами. Взгляд на эту историю с другой стороны заставит как врачей, так и их пациентов вспомнить неприятную истину, состоящую в том, что до относительно недавнего времени многие исследователи, пользуясь своей ролью ученого, считали себя выше не только земных законов, но и фундаментальных норм морали, регулирующих отношения между людьми. Чем более целеустремленным был медик-экспериментатор, тем более ревностно он стремился раскрыть тайны природы и тем больше был склонен нарушать, сознательно или нет, права ее творений.
