Можно вздохнуть спокойно. Но очень осторожно.
Селим собирался свернуть свои дела и на какое-то время исчезнуть. На этот раз бизнес подождет.
* * *
В свое время Селиму случайно удалось найти место перехода в мир, практически идентичный земному. И когда он, желая избавиться от проблемы, забросил в серебристый поток бесчувственную Мирославу, с другой стороны некто точно так же втолкнул в него другую женщину. А перед тем оглушил, предполагая, что та захлебнется и утонет в бурном потоке, стекавшем по каменной стене пещеры.
Каждый посчитал, что дело сделано, и поскорее скрылся. Откуда им было знать, что в их планы вмешается случай, а может, то была судьба? Можно называть это как угодно, но планы оно значительно подкорректировало.
Вышло так, что в момент открытия портала эти две женщины столкнулись. С одной стороны Мирослава, с другой королева Аламора леди Линевра. Только Линевра действительно умерла в момент перехода, а Мирослава хоть и была без сознания, накачанная наркотиками, но выжила и приняла в себя часть души Линевры. Сознание, не выдержав перегрузки, отключило память, в которой смешалось прошлое обеих женщин.
Странная судьба. Или случай. Женщины оказались похожи.
* * *
— Эрвиг, передай, чтобы принесли горячей воды, в горячей воде миледи скорее придет в себя, — опять голос девушки.
— Да, леди Одри, сейчас, — послышался приглушенный мужской голос.
Через некоторое время раздались шаги, много. Звук воды, льющейся в большую металлическую посуду. Наконец удалось разлепить глаза и пошевелиться. Тут же подбежала та девушка, чей голос она слышала, Одри.
Засуетилась:
— Миледи, давайте я вам помогу! Сейчас, устроим вас поудобнее, пока наполняют ванну.
Улыбчивая голубоглазая плотненькая девушка. Но она ее… не помнила? Не совсем так… что-то смутное начало всплывать в сознании. Одежда выглядела непривычной, она это знала. Но почему не помнила.
Звук льющейся воды казался пугающим. Она даже поежилась от неприятного ощущения опасности.
А эта девушка, Одри говорила, помогая устроиться на подушках:
— Миледи Линевра, мы так испугались, когда вы вошли в грот священного источника и долго не появлялись. Я ждала-ждала вас снаружи, а потом думаю, так нельзя! Может быть, миледи плохо, может, оступилась, надо помочь. Крикнула Эрвига, и мы вошли. А там вы… Но Эрвиг ничего не видел! Я сразу вас покрывалом укутала, а Эрвиг вас вынес.
От переполнявших ее эмоций Одри даже задохнулась, на глазах выступили слезы. Покачав головой, прошептала:
— Миледи Линевра… такое горе… Но главное, что вы живы.
Горе? Да, наверное… Но она не помнила.
— Какое горе, Одри? — голос прозвучал хрипло, еле слышно.
— Вы не помните? Государь, ваш супруг король Гордиан, он мертв.
— Нет. Я… не помню. Ничего не помню…
Одри смотрела несколько секунд сосредоточенным взглядом, потом со смесью сострадания и бодрого участия проговорила:
— Ничего, ваше величество. Я буду вам все рассказывать, и вы обязательно вспомните.
— Спасибо тебе, Одри, — прошептала та, которую называли королевой.
Две служанки помогли подняться, под руки отвели в ванну, и опустили в ароматную горячую воду.
— Осторожнее. Все, теперь идите. Когда понадобитесь миледи, я позову, — скомандовала Одри.
В горячей воде было хорошо, приятно. Тело расслабилось, помогая сознанию начать принимать действительность. Значит, она Линевра. Вдова.
Вдовствующая королева? Получается, что так. Но разве не у гроба супруга ее место? Спросила, пытаясь понять:
— Скажи, если мой супруг мертв? Как я оказалась в этом… гроте? Зачем?
— Миледи, так положено. Вы обязательно должны были омыться в священном источнике. За три года брака у вас не было детей, но вдруг после смерти государя Гордиана вы остались в тягости? Так надо, чтобы обезопасить наследника.
Вот значит как… Она слушала, что говорит Одри, все это было важно, чтобы вспомнить. А взгляд все цеплялся за браслет на левой руке. И почему-то казалось, что с этим браслетом связано самое важное для нее. Единственно важное.
Леди Одри тоже смотрела на королеву Линевру, очень внимательно. Она не зря постаралась сразу же удалить всю прислугу, Как ее личная камеристка и, может быть, единственная близкая подруга, девушка не могла заметить некоторых странностей и отличий. Но объяснений у Одри не было, впрочем, даже если бы они были, ни за что не стала бы ничего озвучивать.
* * *
Из дома тещи Балкин поехал прямо к Гершину. Ибо не телефонный разговор то, что он собирался ему сообщить. А главное, просить держать все сведения в тайне от всех, в том числе и от его адвоката. В создавшейся ситуации Вадим не видел другого выхода.
Жесткие непредвиденные обстоятельства заставили его пересмотреть все, в том числе приоритеты и круг доверия. Вот и получалось, что старый отцов адвокат, которого он привык считать врагом, в настоящий момент был единственным человеком, посвященным в его планы.
Что и говорить, Вадим болезненно переживал возможную потерю отцовских денег, но куда больше его сейчас волновало, куда исчезла Мирослава, и что с ней. Инстинктивное чувство, что она в беде, не давало покоя. Кто бы сказал ему раньше, что он так будет сходить с ума из-за женщины, разве он поверил бы в это? А сейчас какой-то дикий, животный страх потерять ее вытеснял все остальные чувтва.
Адвокат отца вполне разделял его опасения и предоставил всяческую поддержку. В тот же день они пробил по каналам Гершина гражданина Иордании господина Селима Хаята, вместе с его туристической фирмой и всеми счетами. Явными и тайными.
Дальше Вадиму предстояло действовать самому. В Иорданию он вылетел на частном самолете той же ночью.
Глава 6
После горячей ванны стало значительно легче. Она уже могла самостоятельно сидеть и ходить по комнате, да и в голове прояснилось. Одри велела принести еды. Пока прислуга накрывала стол, пока носили подносы с кухни, королева всматривалась в происходящее и силилась вспомнить, но что-то важное все время ускользало.
Начиная с самого простого. Одежда. С одной стороны, она была на сто процентов уверена, что никогда в жизни не носила этих кошмарных тяжеленных многослойных платьев, не говоря уже о белье. Белье повергло ее в ступор. С другой — оно почему-то казалось привычным. И то же самое с обстановкой.
Стол был накрыт на одну персону. Поскольку всем уверенно руководила Одри, королева не вмешивалась, ей сначала надо было понять, что к чему, и осмотреться. Сделать выводы, и только потом высказывать что-то.
Видя ее задумчивую погруженность в себя, камеристка проговорила:
