В первый момент здорово озадачился. Потом вспышкой мелькнул в памяти разговор с призрачной женщиной во сне, и это ощущение после, когда ему казалось, будто на него сошло нечто неуловимое. Значит, вот оно…
* * *
Внутрь заходили не выказывая волнения, но осторожно, прекрасно понимая, что народец тут лихой. Зачем далеко ходить, достаточно вспомнить тех разбойников, чьим добром они воспользовались. В большом, слабо освещенном редкими факелами зале стояли столы со скамьями.
Вадим выбрал стол у стены, сел так, чтобы отсюда видеть все происходящее. Капюшон снимать не стал, тень, которую тот отбрасывал, делала его лицо почти неразличимым. Селим покряхтывая устроился рядом. Но и он был насторожен. Не удивительно. За дальними столами полупустого зала сидело несколько компаний, и все сомнительной наружности.
Невольно вспомнился легендарный Десперадо, та шикарная часть фильма, когда персонаж Стива Бушеми входит в грязный мексиканский бар и начинает заливать бармену про парня с гитарой. Те же мутные рожи, те же темные дела.
К их столу подошла пышнотелая служанка, сначала протерла стол, а после принесла на подносе тарелки и нарезанный хлеб. Все это время зазывно вертелась перед Вадимом, в котором сразу признала господина, всячески демонстрируя ему сочный бюст в вырезе рубашки. Служанка его не интересовала, но могла предоставить кое-какую информацию.
Он уже собирался задать ей вопрос, но в этот момент из-за дальнего стола поднялись два типа и направились к ним.
— Эй, странник, — обратился один из них к Вадиму. — Откуда у тебя конь Шалора?
Селим съежился, стараясь казаться незаметнее. Вадим ответил не сразу, некоторое время изучая незваных гостей. По быстрым взглядам и точным движениям, по неприметной одежде, под которой скрывалось оружие, ясно — головорезы. Сейчас он взвешивал шансы. В зале стало тихо.
Вадим обвел глазами зал, силы неравны. Первой мыслью было вытащить пистолет и перестрелять тут всех, но эту мысль он задвинул подальше, усмехнувшись над собой:
— Сдрейфил, попаданец хренов?
Разумеется, он захватил нормальное оружие и запас патронов к нему, но это только на крайний случай, если уж по-другому совсем никак. Однако, пока эта свора не решила напасть скопом, придется как-то реагировать. И лучше решить вопрос миром.
— Выиграл, — лениво выдал Вадим, откидываясь на стуле так, чтобы при случае удобнее было браться за меч.
Все вдруг странно напряглись и дружно на него уставились. И тот тип, что задавал вопрос, повел себя неожиданно. Проговорил, примирительно подняв руки:
— Выиграл? А, ну так бы сразу и сказал.
Те двое еще пару секунд потоптались, потом один из них пробубнил:
— Ты это… увидишь Шалора, передавай от Горта и Милана привет, — и на всякий случай добавил. — Я Горт, а это Милан.
Вадим кивнул, подняв ладонь в ответ, мол, передам, все нормально. Мужики отошли, сели к своим за стол и стали о чем-то тихо перешептываться, бросая на него странные взгляды.
— Закрой рот, чего уставился? — процедил Вадим, обращаясь к своему проводнику.
Селим сглотнул, будто отмер:
— Да… господин… Ты знаешь говорить местный язык?
Вадим не ответил, долго объяснять.
Тут же появилась служанка с их ужином. На сей раз она поглядывала на Вадима уже не так игриво, а с изрядной долей опасения. Расставила тарелки и тут же вернулась к стойке, за которой сидел хозяин таверны.
Хотелось спросить, в чем дело, чего все так уставились, как будто у него рог во лбу вырос, но он не стал. В тарелке дымилась горячая мясная похлебка, а ему со вчерашнего дня хотелось поесть чего-то горячего.
* * *
Вадиму было невдомек, отчего такой пристальный интерес к его особе, и почему внезапно поджали хвост и отвалили те парни из местного криминала. А между тем, все объяснялось просто. Все сидящие в этом зале видели, как вспыхнули на миг из тьмы под капюшоном светящиеся глаза, а тень на стене за его спиной как будто выросла и всколыхнулась.
Как закончили ужинать, Вадим отправил араба расплачиваться за ночлег и ужин, а сам взял переметные сумки, желая подняться наверх, в комнату. Хозяин тут же подскочил сопроводить его лично и был на удивление любезен и предупредителен.
Все это было хорошо, но казалось странным. А странное напрягало.
Однако ночь прошла на удивление спокойно.
Вадим заснул почти сразу, правда, перед тем как улечься, тщательно проверил, насколько надежно закрыты дверь и единственное узкое окошко, завешенное потертой шкурой. Не хотелось, чтобы посреди ночи какой-нибудь местный душегубец ограбил или того хуже, порешил их во сне.
Далеко не так комфортно пришлось Селиму. Кровать в той комнате была одна. Господин только взглянул на это и сразу бросил ему вторую подушку и одеяло. Без слов показывая, чтобы тот устраивался, где знает. Селим и устроился на полу, как можно дальше, и с опаской поглядывал на этого… Он теперь уже и не знал, кто этот человек. Да и человек ли он?
Русский улегся, почти не раздеваясь, пистолет под подушку спрятал таким естественным жестом, будто делал так каждую ночь. А потом закинул руки за голову, и какое-то время лежал, закрыв глаза. Даже дыхания не слышно, а Селим прислушивался. Через некоторое время осторожно приподнявшись, посмотрел. Тот вроде спал. Тогда он рискнул подойти и рассмотреть его поближе.
Смотрел долго. И не мог понять. Русский спал, но даже во сне ощущалось его напряжение и целеустремленность. Слегка осунувшееся лицо, двухдневная щетина подчеркивала это, запавшие глаза.
Но в остальном — совершенно нормальный, крупный и развитый мужчина лет тридцати — тридцати пяти. Но без горы бугрящихся мышц или еще каких-то внушающих страх внешних признаков. Трудно понять, что же в нем так пугало.
С другой стороны, эта проявлявшая моментами скрытая внутренняя сущность… Селим прекрасно видел, как реагировали все в том зале внизу. Значит, ему не мерещилось. Собственно, чего гадать, еще там в Джидде он понял, что русский опасен для него, как паровой каток для муравья. А все виденное здесь только подтверждало это. И потому правильнее будет его не злить, и молить Бога, чтобы их поиски поскорее закончились.
А когда вернется… О, когда он вернется… Селим поклялся всеми святыми, что навсегда забудет этот проклятый бизнес. Ну, во всяком случае, надолго. На какое-то время.
И тут русский пошевелился во сне, повернувшись лицом в его сторону. Брови спящего нахмурились, как будто он мог слышать, что Селим думал про себя.
— Навсегда! Навсегда забуду, Господи! — завопил мысленно Селим. — Только избавь меня от этого кошмарного человека!
И все же предчувствие говорило ему, что легко от этого человека ему не избавиться. За что такое наказание на его голову…
* * *
Вадиму снилась молодая женщина в темно лиловом платье. Женщина шла под каменными сводами широкого коридора, темное покрывало колыхалось вокруг. За ее спиной воин, а вокруг толпа. На нее смотрели враждебно. Он не видел лиц, никого не мог разглядеть, все смазывалось, просто знал.
