Поклонился Одри, галантно поцеловал ей ручку:
— А вам, милая пряха, желаю счастья, — лукаво улыбнулся. — С нашим обновленным другом. Надумаете в гости, милости прошу. Буду рад вас обоих видеть.
А потом добавил:
— Мирочка, можно вас на два слова? Простите, леди Остейр.
Они отошли в сторону, а Мира все смотрела на адвоката своего покойного мужи и сопоставляла, укладывала в голове, а потом вдруг спросила:
— Вы ведь не человек, Игорь Наумович?
— Ну почему же, Мирочка, я человек. Просто мы немного от обычных людей отличаемся.
Он тепло улыбнулся. К ним подошел Вадим, взъерошил волосы, обращаясь к обоим:
— Там Эрвиг… Совсем загнал себя, мужик, но добился. Камикадзе, бл… Небось проваляется теперь пластом пару суток. Над ним там Одри квохчет. Спасибо вам, Игорь Наумович, великое дело сделали.
— Не за что, — ответил тот.
Потом полез в карман, вытащил конверт.
— Это тебе. А я пойду на нашим новорожденным оборотнем присмотрю.
Вадим взял письмо, и задрожали руки. Почерк отца. Вдруг пересохло в горле и ухнуло куда-то сердце, заливая его липким холодом.
— Мира, я прочту, ладно?
Она видела, что ему необходимо уединение. Спохватившись, ушла спросить, чем помочь кухарке.
* * *
Оставшись один, Вадим отошел к стене, чтобы прочесть еще одни посмертные слова отца. Он бы соврал себе, если б сказал, что не хочет этого. Но вскрывал — словно бомбу обезвреживал. А стал читать…
"Мой дорогой сын!
Если ты читаешь эти строки, значит ты все сделал правильно.
Не знаю, простишь ли ты меня, но я видел, что там тебе никогда не удастся обрести себя, и это всю жизнь отравляло бы тебя изнутри. Собственно, потому я и дергал тебя постоянно, стараясь расшевелить. Однако ненависти оказалось недостаточно, и меня это только обрадовало.
А когда я встретил Миру, сразу понял все. Она же для таких как мы… Ее огонь — глоток жизни, сокровище. И решился взять это сокровище себе, чтобы с удовольствием увидеть твою зависть и муки ревности.
Конечно, тебе пришлось поизводиться, сынок. Ну, что поделаешь.
Не будь она моей, разве ты стал бы так упорно ее добиваться? Мой мальчик, ты ведь не умел любить, ты бы корчил из себя доминирующего павиана, и в итоге просто все испортил. Вот и пришлось немного помочь.
Знай, я ни о чем не жалею. Я был с ней очень счастлив.
Но еще больше я счастлив за вас обоих.
Твой любящий отец.
P.S. Будут вопросы или какие-то проблемы, обращайся к Игорю Наумовичу.
P.P.S. Кстати, как тебе новые крылья?"
Ах, старый садист…
Губы Вадима кривились улыбкой, а из глаз текли невольные слезы.
* * *
Сколько просидел так, Вадим не знал. Скорее всего, недолго.
Однако надо было довести дело конца и исполнить слово, данное тени Линевры. Доставить ее тело к королю Рихарту.
Бережно сложил письмо отца, спрятал поближе к сердцу за пазуху, и пошел разыскивать Селима. Разговор с Гершиным оставил на потом, надо было дать всему этому в душе улечься.
Селим обнаружился во дворе, так и сидел рядом с гробом Линевры, похожий на грустного попугая. При виде Вадим вскинулся:
— Господин! Когда обратно?
— Не спеши, — шикнул на него Вадим. — Ты еще свой долг не отработал.
Ай-ай-ай, каккие причитания начались, какая жестикуляция… Но все очень тихим шепотом, потому что взгляд, которым его наградил хозяин, мгновенно приглушил фонтан красноречия.
Во двор замка занесли на носилках зеленного Эрвига. Лицо измученное, но он бледно улыбался уголками губ и смотрел на Одри, которая шла рядом, заботливо поправляя сползавшую простыню, которой его укрыли.
— Приветствую тебя, Эрвиг, лорд Рассветного замка, по-мужски кивнул ему Вадим.
— Благодарю, Темный странник, — ответил тот, прижимая руку к сердцу. — Я твой вечный должник.
— Это я твой должник, — шепнул Вадим, подойдя к носилкам.
Эрвиг выпростал ладонь из-под простыни и они крепко пожали друг другу руки. Правда, этот жест здорово обессилил его, пришлось снова откинуться на носилки в холодном поту. Одри тут же закудахтала, кинулась обтирать, выговаривая, чтобы тот не дергался постоянно. Но Эрвиг, сцепив зубы, отвечал, что немного отлежится, и встанет. Он — телохранитель королевы, его обязанность сопровождать ее в последний путь.
— Эрвиг, — проговорил Вадим. — Линевру провожу я. Потому что я ей обещал.
Видя, как этот упрямец нахмурился, добавил, понизив голос:
— А ты останешься здесь, охранять королеву, которая…
В это время как раз Мирослава показалась в дверях, чтобы кликнуть всех в трапезную. После такого насыщенного утра не мешало бы подкрепить силы горячим завтраком. Мужчины посмотрели на нее, потом переглянулись и Эрвиг кивнул, соглашаясь:
— Хорошо странник. Можешь уезжать спокойно, с госпожой ничего плохого не случится.
— О! — закатила глаза Одри. — Кое-кому следовало бы вести себя скромнее. Ты сейчас слаб как котенок! Нужно сперва восстановить силы, а потом строить великие планы.
При слове котенок Вадим подавился смешком и прокашлялся, оттягивая воротник, а Эрвиг воззрился на девушку возмущенным взглядом.
— Женщина, что ты себе позволяешь? — проговорил раздельно и медленно.
Одри тут же завозилась, зыркнула глазками на Вадима и, как бы оправдываясь, сказала:
— Скажите хоть вы этому неугомонному, что ему надо сначала прийти в себя.
А потом махнула ручкой, залилась румянцем, отворачиваясь к слугам, державшим носилки, и строгим голосом велела:
— Лорда Эрвига в его комнату, и немедленно! Ему следует получить лечение.
И тут же удалилась, гордо задрав подбородок.
— Э… Лорд Эрвиг… — протянул Вадим. — Мне кажется, вы еще не успели жениться, а уже познали все прелести брака.
Надо было видеть взгляд, которым девушку проводил Эрвиг. В этом взгляде было столько чувств… Но более всего огня, неистребимой мужской гордости и удовлетворения.
* * *
Завтрак прошел быстро, Вадим торопился, хотел поскорее исполнить долг перед тенью королевы Линевры, которой столь многим был обязан. С ним неожиданно вызвался ехать Гершин, сказал, что хотел бы еще немного прогуляться по этому миру. Хотя Вадим подозревал, что это никакое не праздное любопытство, а старый друг отца имел некие свои планы.
Гершину пришлась в пору кое-какая одежда Эрвига, так что теперь он выглядел вполне как местный и в антураж вписывался. Конечно, Вадим опасался оставлять Миру в замке одну, но Гершин дал дельный совет оставить там Селима, чтобы в случае опасности тот немедленно забрал Миру с собой.
