При мысли кораблях, морских разбойниках и работорговле, король понял, надо было уточнить, что гостья должна быть не просто из другой страны, а из другого мира. Хотя, если так посмотреть, иномирянка вполне могла попасть в рабство к пиратам.... Даже дурно от этой мысли стало.
До сего момента Рихарт как-то не рассматривал бордель в качестве места, где придется искать будущую супругу, потому напрягся.
Фарэйн заговорил дальше:
- Но там никого подходящего под указанные вами признаки не попалось. Все были либо гораздо моложе, либо с семьями.
После этих слов Рихарта немного отпустило. Однако он только сейчас наконец-то осознал всю сложность и невероятный объем работы, которую поручил своему верному соратнику. А так же свою непроходимую глупость и самоуверенность.
Между тем Фарэйн продолжал:
- Потом я подумал, что помимо порта, существует побережье, рыбацкие деревушки и мелкие гавани, где могут приставать рыбаки или контрабандисты. И вообще, подумал...
- О чем ты подумал? - слова раздирали Рихарту сухое горло, этот разговор выматывал из него жилы.
- Ну... - тут Фарэйн каким-то образом умудрился одновременно и наморщиться, и просветлеть лицом. - Понимаете сир, просто интуитивно почувствовал, что все это должно быть как-то взамосвязано. Попробовал совместить побережье, контрабанду, вырезанные рыбацкие деревушки, что-то же там искали...
- Говори! - рявкнул король, не выдержав.
- Сир. Не кричите, сбиваете с мысли, - обиженно воззрился на него сотник. - Значит... Я решил проверить побережье. А заодно с помощью моих осведомителей попробовать узнать, что же в тех деревушках мог искать наш мертвый друг Харт. Зачем-то же их уничтожали?
Король понемногу начал доходить, но тут Фарэйн, который видимо и сам еще только наводил порядок в мыслях, вдруг заговорил прямо.
- Сир, помните ту деревню? Тёак вот, пока обследовали охстальные на побережье вокруг Астельхаса, я решил скам туда съездить. В окрестностях деревни оибнаружил... - он замялся, не зная, как описать. - Это не лодка. Но определенно, некое плавсредство. Грязновато-розового цвета, внутри непонятный механизм. Материал неизвестен. но очень легкий, держится на воде идеально. Это нечто валялось на песке, как будто...
Он выдохнул и развел руками:
- Будто кто-то приплыл на нем и оставил на берегу. Похоже на гигантскую раковину. Если верить легендам, на таких могли приплывать ундины.
У короля буквально зазвенело в ушах. Ундина. Его сон.
- Найди ее. Найди, - проговорил он, как только смог говорить.
Фарэйн как-то странно взглянул на своего короля и сказал:
- Хорошо, сир, я попытаюсь.
Рихарт на некоторое время ушел в себя. На самом деле его сотник сделал невероятное, абстракное обещание превратилось теперь в нечто реальное. Близкое. То, что оставляет материальные следы, можно разыскать.
А как же Софи? Внутренний голос спрашивал, не позволяя ему уклониться, сползти мыслями на что-то другое. Мужчина отчетливо понимал, что ЭТО на заставит его отказаться от женщины с серебристыми волосами, к которой его тянуло сердцем. НО.
Странное ощущение, что он обязан разыскать ту неведомую, предназначенную ему иномирянку, не отпускало. Он разрывался надвое. Даже натрое, потому что существовал еще Найкл, и необходимость выбрать невесту. Противоречивые мысли терзали его, причиняя физическую боль.
В какой-то момент он просто обрубил их, и прислушался к себе. К голосу сердца. Голос сердца тянул его туда, в Астельхас, где в лавке на тихой улочке жила женщина, рядом с которой он забывал себя, а мир становился волшебным.
К чертям. Все к чертям.
Король пошел обратно к постоялому двору. Сотник за ним следом.
- Я более чем доволен результатом. Это действительно взаимосвязано. И ты, Фарэйн, гений. - проговорил он сухо.
- О-о, - верный сотник, не привыкший к подобным откровениям, чуть не подавился.
Рихарту в его теперешнем состоянии было уже не до еды или отдыха, душевный раздрай окончательно отбил аппетит, он говорил, выплевывая короткие фразы:
- С леди Софи глаз не спускать. Продолжай поиски. Узнай, с какой целью Харт вырезал рыбацкие деревни. И Найклу пока ни слова.
- Сир, - тревожно спросил тот, видя состояние короля. - А вы?
- В мертвые земли, - обернулся к нему Рихарт. - Скоро вернусь. Но если что-то узнаешь. найдешь меня там немедленно. Понял?
Больше не было сказано ни слова. Через несколько минут Фарэйн уже скакал обратно по дороге в Астельхас, а отряд короля, вздымая пыль, несся по старой дороге к южной границе в сторону мертвых земель. Ему сейчас надо добраться до южного соседа, его совет должен помочь. А остальное...
Иногда, если не можешь найти решение, надо дать ситуации развиться. Вспомнилось одно выражение, услышанное как-то от Темного странника. Война план покажет.
глава 17
Дурная голова ногам покоя не дает. В данном конкретном случае можно было перефразировать, что опухшая от дурных мыслей голова его величества Рихарта не давала покоя ногам лошадей.
Потому как трех с половиной часовую дорогу до южной границы они промчали меньше, чем за два часа. Не обошлось, конечно и без укрепляющего силы зелья. Но понемногу, Рихарт не любил его, оно имело обыкновение давать откат. Просто иначе он загнал бы весь свой отряд до изнеможения.
Зато сейчас они ехали по южным землям до наступления темноты. Хоть дорога теперь и расчищена стараниями нового правителя, все же ехать по ней ночью было бы рисковано. До этого Рихарту приходилось бывать здесь у него дома всего пару раз, но дорогу он помнил хорошо.
День клонился к вечеру. Знакомые ориентиры, освещенные красноватыми лучами скалистые склоны, поросшие редким лесом. Рихарт знал, еще два поворота в скальнике, а потом выход из долины, а там уже и дом. Вернее, небольшой замок, сложенный из местного нетесаного камня.
Темный странник строил его для своей королевы собственными руками. Вокруг, естественно, высокий забор, в этом не могла себе отказать его подавляемая, но неистребимая натура ревнивца. А за замком он разбил на террасах для удовольствия жены небольшой сад фруктовых деревьев и райских цветов. Чтобы в здешнем засушливом климате круглогодично могли расти цветы, туда пришлось тянуть акведук. Но чего не сделаешь из любви к красоте. Или просто из любви.
Рехарт ему дико завидовал белой завистью. В его представлении этот человек, отказавшийся от всего, что имел в своем мире и безоглядно бросившийся сюда вслед за любимой женщиной, был настоящим баловнем судьбы. Ибо обрел все, что делало его счастливым.
Спрашивая себя, хотел ли он для себя такого, Рихарт мог бы ответить однозначно. Но понимал, что за обретенное счастье надо чем-то платить, и он готов был заплатить, просто не знал, какую цену.
