Бастардом, которого Угарт всю жизнь прятал и так стыдился, что даже с юных лет запихнул в священники. Хорошо, хоть не оскопил, чтобы тот не помешал чем-нибудь законным принцам! Гериан приходил в бешенство, когда вспоминал об отношении к нему отца. Он был вторым по возрасту после Гордиана, и считал, что теперь трон принадлежит ему по праву.
А вот принц Джонах никогда не имел прав на престол, по иронии судьбы он тоже был бастардом. Уж как оно вышло неизвестно, но его матушка умудрилась тайно забеременеть вовсе не от своего мужа - короля. Оттуда и странная судьба младшего принца и его демонические крылья.
Вдумываясь в эти мрачные хитросплетения, маг желал лишь одного - вернуть себе свое право и навести порядок. И если для этого нужно было стравить между собой всю знать и уничтожить половину королевства, что ж он готов был принести эту жертву.
Сейчас его первостепенной задачей было уничтожить сначала мальчишку, а потом подобраться и к самому королю Рихарту. Но как назло, в дело влезла болтливая тварь, а проверенный исполнитель, который до сих пор исправно выполнял свою работу, так некстати превратился в умертвие. От шлюхи пришлось избавиться, как от опасного свидетеля.
Вообще, с какого-то момента, как будто кто-то извне смешал ему карты, и все заранее продуманные планы полетели в тартарары.
Король вдруг сделал несколько неожиданных ходов одновременно, и повел себя странно. Метался по стране. Объявил смотрины невест, собрав в одном месте всех, а сам при этом торчал здесь, в Аламоре, постоянно показываясь в одной и той же лавке.
Ну, это еще как-то можно было объяснить - женщина. Маг знал, что из-за этой женщины погорел и бедняга Харт. Но отказывался понимать, каким образом мужчины могут опуститься настолько, чтобы поставить под удар свои интересы ради какой-то белобрысой девки.
Беспокоило его другое, к Рихарту почему-то не удавалось подобраться, словно его невидимая сила охраняла.
А мальчишка...
Сложилось впечатление, что король не зря туда зачастил, возможно, о чем-то догадывается? Понимает ли, что щенок его прямой конкурент? Маг этого с точностью не мог предположить, но планы приходилось корректировать на ходу, а в спешке всегда остается упущенной какая-нибудь деталь, которая со временем превращается в грандиозную проблему.
***
Двое из двоих людей Фарэйна притаились возле подворотни. Один должен был следить за кукольником, другой за женщиной. Увидев, что кукольник вышел из подворотни и направился от площади в противоположную сторону, один из осведомителей двинулся следом.
А второй наблюдатель, ожидал, когда выйдет женщина. Ожидал довольно долго, однако ее не было. Сначала уговаривал себя, мол, понятно, что даме надо поправить прическу и чулочки, но столько времени? Немного она заработает, если она после каждого клиента будет столько охорашиваться...
А потом просто занервничал, не упустил ли он ее.
С этой мыслью и рванулся в ту каморку в подворотне. И обнаружил.
Женщина зарезана, вся в кровище, юбки задраны. Зрелище жуткое и отвратительное. Но привлекло его совсем другое.
На земляном полу у самой стены валялся небольшой флакон, почти до половины заполненный какой-то темно красной жидкостью, а рядом с трупом, почти под ногой, обнаружились маленький потертый кожаный мешочек, в котором был непонятный порошок сероватого цвета, и небольшой обсидиановый нож. Схватив эти вещи, побежал обратно доложить начальству, но прежде все-таки из чувства скромности поправил на женщине одежду.
По пути сообщил об убийстве на ближайшем посту городской стражи, и там пришлось задержаться, потому что человеку в лохмотьях, переодетому бродягой, не сразу оказали должное доверие, заподозрив в убийстве в первую очередь. В итоге, пока посылали за лордом Фарэйном, пока тот своего осведомителя из лап городской стражи отмазывал, прошло достаточно много времени.
Успел наступить вечер, до темноты оставалось не так уж много времени.
***
Вернувшись в резиденцию и передав все найденное около трупа женщины магу, служившему при городской ратуше и взяв с него клятву о неразглашении, Фарэйн отправился искать короля. Однако за время его отсутствия, король успел уйти.
Командующий личной королевской сотней перекосился, как от зубной боли, и спросил у заместителя:
- Один?
Можно было и не сомневаться.
- Какого черта позволили ему опять разгуливать в одиночку?!
Хотелось наорать, но что орать? Орать без толку. Их величеству если что-то втемяшится...
- Куда он пошел? Спросить хоть догадались?
Естественно догадались. И даже отправили шестерку сопровождения, незаметно проследить издали. Оказалось, их величество направился на рынок. В цветочные ряды.
- Что...? - опешил сотник. - За цветами...?
Дальше можно было уже не спрашивать. Понятное дело, мужчина пошел на свидание.
Фарэйн немного успокоился, и даже позволил себе позубоскалить, но мысленно. Не бросать же тень на его величество. Он уже было собрался выяснить, что за предмет король так таинственно прятал в кармане, пронося мимо него, а потом с серьезным видом велел упаковать и вместе с письмом отправить нарочным лорду Найклу, как городской маг вызвал его в ратушу.
И там при закрытых дверях состоялся разговор.
- Все найденные вещи применяются при проведении ритуалов смерти. - сказал маг, указывая на предметы, разложенные на столе. - Обычно их используют священники. Но...
Учитывая то, при каких обстоятельствах эти предметы были найдены, версия священника отпала. Получалось, в городе орудует маг, знакомый с некромантией. И этот маг все время был у них под боком.
Новость была неприятной до крайности. Но все стало хуже в разы, когда следом появился второй осведомитель и сообщил, что только недавно вживую видел Харта, похороненного два дня назад.
Услышав это, лорд Фарэйн на несколько секунд зажмурился, а потом заорал во всю мощь своих легких:
- Убью!!!
***
Ничего этого Рихарт не знал. Он с легким трепетом предвкушения отправился на рынок, хотелось выбрать букет для Софи самому. Искал фиалки в цвет ее глаз, а они в это время года крайне редки. Нашел. Пока нес букетик, спрятав его на груди, чуть не изошелся томлением.
Потому не стал задерживаться в лавке, а сразу забрал ее на прогулку.
глава 24
С момента, когда господин дознаватель, или Рихарт, как теперь Соня называла его мысленно, покинул лавку, и до самого вечера время превратилось для нее в какой-то кисель, переполненный противоречивыми чувствами. Одно она могла сказать с уверенностью - кисель этот был до ужаса сладкий, от него морозной нежностью пробирало в груди, манило невысказанным обещанием чудесного праздника.
