— Нам нужно поговорить, госпожа адвокат! — распорядился инспектор, твёрдо беря ведьму чуть повыше локтя.
— В ресторан я с вами больше не пойду — не складываются у нас отношения с едальнями, — мило улыбнувшись, ответила девица. — В парк, думаю, не пожелаете идти вы. Где разговаривать станем?
И вот как такое понимать прикажите? А где: «Нам не о чем разговаривать!» и «Отпустите меня немедленно?» Так ведь не сразу и сообразишь, что уместного ответить.
— Ну, давайте пройдёмся, что ли, — промямлил Тейлор, злясь на себя неимоверно.
— Ну давайте, — легко согласилась ведьма.
И дверь ему придержала, пропуская вперёд себя. А он и пошёл ошалевшим бараном, только на улице спохватившись. Но менять уже сыгранное поздно было.
— Что вы такое придумали? — гораздо резче, чем следовало, поинтересовался инспектор, поднимая воротник пальто.
Несмотря на уверенность проводника, на улице холодно было, промозгло. С плоского неба сыпала влажная крупка. На обочинах тротуаров нехотя тлели коричневые кучки опавших и успевших сопреть листьев, отравляя воздух горьким дымом. И чувствовалось — то ли в запахе, то ли в холоде, то ли в особой осенней тишине, так сразу и не скажешь, но всё же чувствовалось, что вот-вот снег пойдёт.
— По-моему, вы всё прекрасно слышали, господин инспектор, — безмятежно отозвалась адвокатесса, натягивая очень дамские перчаточки. Может, из-за этих перчаток, а, может, с недосыпу, но Тейлору вдруг подумалось, что ладошки у неё узкие, пальцы длинные и какие-то… Хрупкие, что ли? Хотя хрупкие кости — это, скорее, к случайным переломам, чем к восхищению женщиной. — Я подала ходатайство о некро-допросе первой владелицы фамильяра моей подзащитной. И судья решил просьбу удовлетворить.
— Это он от удивления, — буркнул Тейлор. Подумал и взял-таки адвокатшину руку, просунул себе под локоть. Ведьма глянула из-под полей шляпы недоумённо, бровкой дёрнула, но комментировать не стала, рядом пошла. — Ваше обоснование просто в ступор его ввело.
— А что не так с обоснованием? Вам ли не знать, что ведьмы, ещё не обременённые заботливым инквизиторским контролем, всякие заклинания накладывали. И, главное, на что попало. Так почему и не на кота?
— Ну да! — усмехнулся Тейлор. — И почему не наколдовать, чтобы зверюга своим обидчикам отомстила?
Идти под ручку с Рейсон оказалось удивительно удобно. Большинство женщин её роста семенили, тянули локоть вниз, повиснув грузом. А эта шагала широко, почти в ногу и ничем не обременяла. Наоборот, ладошка её пристроилась удивительно уместно, будто ей здесь самое место было.
Как бы по-идиотски такая мысль ни выглядела.
— Почему бы и нет? — пожала плечами Кира. — Я привела примеры из истории. Да, между прочим, эти факты всем известны! Совсем недавно в моду роман вошёл, по нему даже синема-ленту сняли про целое кладбище мстящих фамильяров.
— В романе они не обидчикам мстили, а тем, кто их оживить вздумал, — проявил своё знание современной культуры Тейлор.
— Не спорю, пример не совсем корректный, но иллюстрирующий, — легко согласилась ведьма. — Так и тут речь немного о другом идёт. Я настаиваю, что моя подзащитная вынужденно применила магию, отомстив убийцам своего кота. Это действие стало следствием наложенного на фамильяра заклинания.
— Придержите свой пыл для оправдательной речи, — проворчал инквизитор. — Вы сами-то понимаете, что это бред?
— Нет, не понимаю, — упрямо мотнула головой адвокатесса. И не улыбалась вроде, наоборот, бровки нахмурила. А всё равно на вполне довольной физиономии эдакая лукавинка. — Давайте обратимся к логике.
— Попробуйте, — не без скепсиса согласился Тейлор.
— Есть три общеизвестных факта. Первый: ведьмы мстительны. Второй: они очень привязаны к своим фамильярам. Третий: они не раз накладывали на животных чары как защитные, так и…
— Мстительные? — любезно подсказал инквизитор.
— Пусть так. Но почему бы прапрабабке этой девочки не создать заклинание, вынуждающее владелицу отплатить…
— Злодеям?
— Смейтесь-смейтесь, — снисходительно разрешила Кира. — Вероятно, ведьма опасалась, что её наследницы не будут так привязаны к коту, как она сама. Или у животного не хватит собственных сил, чтобы…
— Расквитаться с обидчиками, — серьёзно покивал инспектор. — Вы сами-то понимаете, что это не просто за уши притянуто, а полностью из пальца высосано?
— Согласно заключению психиатров, депрессивное состояние подзащитной может быть следствием магического воздействия.
— Или следствием не слишком чистой совести. При первичном осмотре никаких следов найдено не было.
— Однако суд моё ходатайство удовлетворил!
Рейсон остановилась, выдернув руку из-под инквизиторского локтя, поправила шляпу.
— Вот мне и интересно, что вы теперь делать собираетесь. Неужели на самом деле надеетесь, что дух ведьмы подтвердит этот бред?
— Я уверена, что она полностью подтвердит мои предположения, — улыбнулась адвокатша.
И опять-таки, улыбаться-то она улыбалась, а заметно, что злится. Нет, с мимикой девочке определённо стоило поработать.
— Ну-ну, — хмыкнул Тейлор. — Пообедаете со мной?
— А вот на это рассчитывать действительно не стоит, — ещё милее разулыбалась ведьма, даже ямочки на раскрасневшихся от холода щеках появились. — Встретимся на кладбище, господин инквизитор.
— Звучит многообещающе, — заметил инспектор, провожая взглядом гордо удаляющуюся спину в модно узком, но практично сером пальто.
***
Флёр бюрократии — это такая особо сильная магия, от которой не существует ни защиты, ни магии противодействия.
Таинственность и романтичность старого кладбища способны пережить всё что угодно: нашествие любопытствующих подростков, пришедших попугаться. Компанию тихих пьяниц, ищущих спокойствия и уединения для умной беседы за стопочкой-другой. Робких сектантов, пугливо прячущихся в тени надгробий и трясущимися от страха руками малюющих таинственные кабалистические знаки. Кто бы ни появился в темноте, а погост всё равно останется романтичным, таинственным и — чего уж греха таить? — завораживающе-страшноватым местом. Но противостоять беспощадному напору правовой бюрократии не способно ничто.
Имей призраки собственную волю, кладбище «Тихие сосны», в эту ночь своё название определённо не оправдывающее, точно бы вымерло окончательно. Такого столпотворения оно никогда ещё не видывало. Может, на похоронах позапрошлого мэра, помимо своей градопровительной деятельности прославившегося ещё и громким титулом туманного происхождения, народу и больше присутствовало. Но суматохи и неуважения к покоящимся точно в разы меньше было.
Полночь уже почти наступила, а светло, как днём. Магические и обычные газовые фонари украшали фамильные склепы и могилы ёлочными гирляндами. Какой-то умник догадался повесить лампу даже на меч карающего ангела, отчего статуя казалась не столько грозной, сколько испуганной, мечтающей спрятаться в благословенной темноте.
