Инспектор повёл плечами, шеей крутанул, разминая, да и полез по плющу к окнам второго этажа. В смысле, не по самим растениям — такой трюк только для синемы и годится — а по рейкам, за которые этот самый плющ и цеплялся. Деревянная решётка припадочно тряслась, поскрипывала, но вес инквизитора держала. Сложнее оказалось прожечь замок ставен, повиснув обезьяной на одной руке, потому как для пассов требовались обе. Хорошо, вспомнился вовремя ведьмачий знак, правда, знатно опаливший ладонь самого Тейлора.
Но неожиданное появление в духе всё тех же лент и авантюрных романов вполне получилось: с пинком распахнутыми ставнями, ловким прыжком на подоконник и грозным криком: «Всем немедленно прекратить магвоздействия! Руки за голову, не шевелиться, работает инквизиция!»
Получилось-то оно получилось, вот только инспектору немедленно захотелось обратно во двор нырнуть. Ласточкой. Потому как воздействие, которое колдун на молоденькую служанку оказывал, магическим назвать было сложно. Впрочем, всё, конечно, зависит от талантов воздействующего.
Странно, но девушка даже не завизжала, только таращилась на Тейлора. Пауза становилась совсем уж неловкой.
— Вы чувствуете себя таким же идиотом, как я? — светски поинтересовался колдун.
— Наверное, всё-таки хуже, — буркнул инквизитор, озадаченно бровь почесал и уселся на подоконник. — Да опустите вы руки.
— А можно я тут… — магик неопределённо мотнул головой, подумал и добавил. — Если, конечно, вы позволите.
— Да пожалуйста-пожалуйста! Как вам угодно! — Чувствуя себя полным и окончательным кретином, инспектор отвернулся, вытянул шею, пытаясь заглянуть за угол дома. Судя по осторожному шуму, штурмовая группа всё ещё боролась с замком. — У вас двери заговорённые?
— Естественно, — удивился колдун, по-мышиному шебуршась в комнате. — А в чём, собственно, дело? Я как-то растерялся, прошу прощения. Чем обязан?
— Вы в курсе, что декретом ещё от прошлого года магикам запрещено накладывать заклинания, препятствующее доступу инквизиции? — надсадный скрип, а потом и треск дерева почти заглушил вопрос Тейлора. Видимо, штурмовая группа решила-таки наплевать на скрытность, и дверь вынесли вместе с косяком. — Впрочем, это уже неважно. Платиновый перстень с опалом вы где храните?
— Здесь, в сейфе, — нервно ответил колдун. На его месте инспектор, пожалуй, тоже бы занервничал. Теперь грохотали не только на крыльце, но и в доме. Кажется, на второй этаж спешно взбиралось стадо слонов. Хотя, возможно, жандармы в азарте решили и лестницу порушить. — Да в чём дело-то, уважаемый?
— На перстне есть заклинания, не указанные в лицензии?
Тейлор рассматривал свеженькую травку, клочками колосящуюся рядом с прогретой солнцем стеной. Инспектор поколебался и всё же сплюнул, попав в одуванчик. Цветок укоризненно качнул жёлтой головкой и встал, как стоял.
— Нет, и я не понимаю…
С дверью в лабораторию штурмовики решили не церемониться, попросту внеся её внутрь. Что-то ещё оглушительно треснуло — вроде бы жандарм, не успев затормозить, влетел в шкаф. Истерично зазвенело стекло. Девушка всё-таки завизжала, а инспектор окончательно затосковал и поднял голову. Сверху, как ни странно, было небо — синее, будто умытое. А вот солнце крыша дома загораживала.
— …вы имеете право хранить молчание! — надрывался, будто от этого жизнь зависела, командир группы. — Всё сказанное может быть использовано против вас…
— Интересно, — ни к кому конкретному не обращаясь, протянул Тейлор. — Право хранить молчание есть, и допрос третьей степени[1] есть. Как одно с другим стыкуется?
Понятное дело, инквизитору никто не ответил. Жандармы были заняты выкручиванием рук смирно лежащего на полу колдуна, лейтенант зачитывал задержанному права, служанка визжала, прерываясь лишь для того, чтобы воздуху набрать.
Тейлор спрыгнул с подоконника, ещё разок выглянул в окно, но решил воспользоваться тем, что от двери осталось. Всё равно героический спуск по плющу осмысленности происходящему не добавил бы.
Зато инквизитор мог тихо радоваться тому, что доклад, описывающий случившийся идиотизм, не ему, а лейтенанту писать. Мог, но почему-то не радовался.
***
У ведьмака и впрямь оказалось неубрано. Ну а, по мнению Киры, в этой хибаре и последний бродяга жить бы постеснялся. Крохотный домик — комнату, кухоньку, да пристройку-сарайчик, выполняющую функцию закрытой веранды — хозяин умудрился завалить барахлом так, что приходилось настоящие акробатические трюки выделывать, пробираясь между барханами «очень нужных вещей». И не из боязни что-нибудь свалить по неловкости, а из страха перед тем, что может на голову свалиться. Потому как «очень нужные вещи» были весьма специфичными.
В тусклом свете, чудом пробивающемся сквозь захватанные, оконные стёкла, Рейсон разглядела три или четыре пары рогов разной конфигурации, но одинаково устрашающего вида; побитые молью шкуры; шкуры мохнатые и даже вроде бы бритые; обломки деревянных мечей; целые сучья непонятного предназначения; книги, лежащие вперемешку с одеждой и тряпками, которые одеждой назвать язык не поворачивался. Ну а венцом коллекции служили древний шлем поистине гигантского размера, на пивной котёл похожий, и сверх всякой меры разукрашенное серебром седло, рассчитанное наверняка на мамонта.
В общем, адвокат предпочла бы снова в саду устроиться, но к вечеру, как назло, дождь зарядил. Пришлось принять щедрое хозяйское предложение располагаться. На всякий случай Кира ещё разок оглядела комнату, но кроме кровати с, кажется, колом стоящим сероватым бельём ничего, похожего на сиденье не нашла. Ведьма смиренно вздохнула, двумя пальцами стащила за голый хвост очередную вонючую шкуру и зачем-то встряхнула её.
— Это тоже нужная вещь? — спросила скептически, разглядывая нечто, раньше очень большой крысе принадлежащее.
— Очень нужная, — ничуть не смутился господин Ревис, отбирая у адвоката дохлятину и забрасывая её в кучу, наваленную рядом с покосившимся набок шкафом. — Кровь ёргиза обладает невероятным регенеративным эффектом. И не теряет своих свойств даже при тепловой обработке. Ну а из шкуры получаются замечательные стельки в сапоги. Зимой сами греют и ноги не потеют.
— Как интересно, — протянула Мира, — а что это такое? Ну, ыргыз или как там его?
Кире и самой было интересно, но первой спросить постеснялась.
— Ёргиз, — поигрывая мускулами — сегодня ведьмак обрядился в кожаную жилетку на голое тело — ответил Ревис. И осенил комнату сиянием тридцати двух зубов — улыбнулся. — Это такая тварь. Раньше только в деревнях водилась, кур душила, ягнят, а то и ребёнка могла упереть. А сейчас их и в городах хватает.
— Детей? — похлопала густо нагуталиненными ресничками Мира, вопрос явно задавшая только для того, чтобы получить возможность к месту глазки состроить.
— И детей, и ёргызов, — идиотизм ведьмочки Ревиса нисколько не смущал. Даже вроде бы наоборот. — Если хотите, я вас свожу. Знаю места, где этих тварей полно.
