И вдруг хаотичное движение развалилось на куски. Тень метнулась — ведьме показалось, что к ней, на Киру вроде бы и ветерком дунуло, но так ничто и не коснулось. А следом невесть откуда материализовался верзила, держащий хрипящую Миру за волосы. Бородач просто намотал шевелюру ведьмочки на кулак, приподнял девушку — её юбка даже травы не касалась.
— А ну отошёл! — рыкнул бугай. — Не то шею сворочу.
Вот тут Рейсон, наконец, разглядела и «своего» ведьмака — Ревис стоял согнувшись, опершись ладонями о колени, дышал тяжело, надсадно. И ещё двоих таких же, как первый, чем-то друг на друга смахивающих почти до близнецовой схожести. А, может, адвокату это только примерещилось, просто все трое уж слишком здоровы были.
— Отпусти девчонок, — выкашлял Ревис.
Кажется, ведьмаку хорошенько в живот засадили. Если не ножом пырнули.
— Ща отпустим, — пообещал бородач, — вот только передадим кое-что.
Бугай рванул Миру вверх и назад, ведьмочка заполошно всплеснула руками, забилась курицей, тараща на Рейсон остекленевшие, выкаченные по-рачьи глаза. И адвоката накрыло, вспомнилось всё моментально: и собственный ужас, и бессилие с унижением, и колкий снежный наст, от которого кровью воняло. Не то чтобы всё почувствовалось, скорее всплыло когда-то увиденной картинкой. Вот только бешенство от этого меньше не стало, даже наоборот.
«Главное, ошеломить противника, ошарашить его» — прямо в ухо рявкнул кто-то и слова выговорились сами собой. Получилось даже не проклятье, совсем уж простой запук[2], да оно и хорошо — это почти и не магия, всего лишь эмоции, правда, идущие из самых глубин души. Зато результат впечатлил. Бугай, Миру отшвырнув, согнулся резко, будто ему до отхожего места приспичило, вытаращился не хуже ведьмочки, мотнул головой — и наполовину седая шевелюра, перехваченная на лбу шнурком, вместе с усами и бородой осыпались ему на куртку.
— Неприятная штука геморрой, — под черепом Рейсон визжало истерично — тоненько и очень противно. Поэтому собственный, на удивление спокойный тон её, наверное, больше всех присутствующих удивил. — В вашем возрасте стоит и поберечься.
— Ты что с ним сделала? — ахнул один из тех, кто в стороне стоял.
— Просто пожелала, чтоб у него повылезало, — ухмыльнулась Кира. — Эффект налицо. В смысле, на лице.
На лице громилы как раз никакого эффекта и не было — голая кожа, чистая, как у младенца. Правда, сама физиономия перекошена дико. Бывший бородач странно мялся, будто его раздирало желание убежать и немедленно Киру придушить. И как бы ни выла неудовлетворённая жажда мести, с представлением стоило заканчивать.
Для того чтобы болотный огонёк создать, много сил не требовалось, такими фокусами школярки баловались. Но у Рейсон они толком никогда не выходили: вместо желтовато-призрачного шарика света получалось эдакое радостно-голубоватое пламечко. Зато сейчас вся кисть ведьмы яростным синим огнём вспыхнула. Но и припекало пламя совсем не по призрачному, как полагалось бы любому порядочному огоньку.
— А теперь, господа, взяли ноги в руки и быстренько исчезли отсюда! — приказала адвокат.
— Нет… — хрипнул Ревис.
— Я недостаточно ясно выражаюсь? — поинтересовалась Кира, упиваясь собственным непонятно откуда взявшимся, но очень приятным величием.
«Господа», видимо, решили с ненормальной не связываться: подхватили всё ещё кочергой согнувшегося лысого и поспешили скрыться, по-волчьи на Рейсон оглядываясь.
Кира тряхнула рукой, сбрасывая неудачный факел — ладонь жгло, и кожа покраснела, как от настоящего ожога, мелкой сыпью покрылась.
— Надо было расспросить, — просипел ведьмак.
— А чего спрашивать? — проворчала адвокат, осознавая, что поторопилась. — Я и без них знаю, чья это идея, догадаться несложно.
— Да? — не слишком уверенно переспросил парень, вставая прямо.
Правда, до конца спину распрямить он так и не решился. Зато белевший под распахнутой жилеткой живот был чист, цел и по-прежнему впечатляющ.
— Да, — уверенно кивнула Кира на всякий случай отодвигая кожаную полу, рассматривая ещё и бока ведьмака. — Но я всё равно уточню.
— У кого?
— Есть источники, — фыркнула адвокат.
И села. Вот как стояла, так и плюхнулась, больно ударившись копчиком — просто ноги с чего-то отказались держать, словно колени разом исчезли. Да и затрясло ведьму, будто лихорадка напала, холодно стало, озноб до позвоночника пробрал.
— Ты чего? — озадачился Ревис, пытаясь икающую Миру на ноги поднять.
Кажется, у помощницы тоже с коленями беда приключилась: стоять прямо она отказывалась, заваливаясь на парня.
— Ничего, — клацнула зубами Рейсон, — испугалась, наверное.
— Припозднилась ты что-то с испугом, — заметил ведьмак, подхватывая Миру на руки.
Помощница тут же икать перестала, за шею парню обняла и голову ему на плечо положила. Ведьма тоже бы не отказалась так уютно пристроиться, но не в ведьмачьих объятьях, понятно. Да только здесь никого, кроме Ревиса, не было, да и тот уже занят.
***
Дверной звонок приглушённо тренькнул в глубине квартиры, по коридору прошаркали ковровые тапочки Джинса — легко и невесомо, будто самого хозяина в них и не было. Тейлор глянул на часы, как раз собиравшиеся одиннадцать раз пробить. Инквизитор потянулся, отодвигаясь от стола, с отвращением оттолкнул пухлую папку, так и оставшуюся открытой на первой странице. Папка послушно поехала, сдвинула чернильницу, та задела угол толстенного, но почему-то названного авторами «кратким» свода законов, законы, в свою очередь, пихнули ещё что-то. Но на краю столешницы движение застопорилось, затормозило о груду неразобранных бумаг, на пол так ничего и не свалилось.
Инквизитор вздохнул разочарованно. Джинс всё ещё бубнил в коридоре, подозрительно возясь. Шкаф, что ли, передвинуть решил на ночь глядя?
— А я всё равно пройду! — воинственно заявили подозрительно знакомым голосом. — Лучше отойдите и не заставляйте меня применять силу!
Слуга то ли хмыкнул, то ли фыркнул, в общем, в реализуемость намерений ведьмы не поверил. Вероятно, сделал он это зря. За бархатными портьерами, занавешивающими дверной проём, плеснуло, звякнуло, охнуло. И на пороге объявилась Рейсон собственной персоной — вид грозный и совершено ведьминский: волосы дыбом, над глазом ссадина, юбка в грязи, а рука, которой она занавеску едва не сорвала, малиновая, да ещё и в крапинку.
Но, кажется, в целом ненормальная адвокатша не пострадала. У всерьёз раненных людей жажда убийства обычно на второй план отходит. А в том, что Кира готова некого инквизитора как тряпку порвать, сомневаться не приходилось.
— Сволочь! — выплюнула Рейсон. — Лицемер! Ублюдок!
— Со вторым категорически не согласен, — возразил инспектор вставая.
— Мерзавец!
