Теперь представьте индивидуума, у которого почти вся, или вообще вся входящая информация объединяется – трансформируется в стабильную систему связей при помощи синапсов – на порядки величин больше, чем у остальных людей. Такая суперскоростная пролиферация синапсов ведет к аномально быстрому объединению памяти. В ее основе могут лежать различные механизмы.
Одним из таких механизмов может быть следующий. Мозг рассматривает всю входящую информацию, как будто она значимая в априорном смысле – в этом случае дофаминовый сигнал высвобождается без разбора. Вы получаете Шерешевского, у которого каждое воспоминание – не важно, насколько оно до смешного незначительное, – быстро становится неизгладимым. Это, конечно, только гипотеза, и мистера «Ш» больше нет с нами, чтобы изучать его при помощи современных инструментов, которыми владеет нейробиология. Но существуют и изучаются другие индивидуумы с исключительной памятью, которую они часто находят сомнительным удовольствием35.
Другой возможный механизм образования у «Ш» неизгладимых воспоминаний может быть на самом деле связан с синестезиями. Вилейанур Рамачандран и его коллеги предположили, что склонность к синестезии вызвана гиперсвязанностью нейронов36. Возможно ли, чтобы гиперсвязанность нейронов также существенно облегчала и ускоряла образование долгосрочных воспоминаний, в результате чего они теряют свою селективность? Согласно этому сценарию, синестезия «Ш» и неизгладимые воспоминания являются двумя следствиями одной и той же, лежащей в основе причины – гиперсвязанности нейронов.
В любом случае неизгладимые воспоминания и неспособность забывать являются побочным продуктом нарушенного механизма определения значимости и утраты его селективности, то есть способности различать важное и излишнее. Вся жизнь «Ш» была пронизана этим недостатком. Он был нерешительным человеком, часто растерянным, неуверенным в том, что он хочет в жизни и как этого достичь. Если бы не его сотрудничество с Лурией, который помог «Ш» стать профессиональным мнемонистом, он, скорее всего, с трудом барахтался бы в жизни.
Захваченная значимость
Достаточно плохо, когда механизм значимости лишается селективности, но эта способность может переворачиваться, и тогда развивается стремление к неадекватному, самоповреждающему или даже саморазрушающему поведению. Такое стремление мы называем пристрастием, или зависимостью.
Зависимость может принимать многочисленные формы и проявляться различными видами поведения или отличаться по типам объектов вожделения. Зависимость от запрещенных веществ – кокаина, героина и прочих – изучена лучше всего, но алкоголь и табак также могут вызывать зависимость, равно как и некоторые виды поведения – азартные игры, просмотр порнографии и даже пристрастие к видеоиграм. Отношение общества к зависимости часто переплетается с широким спектром социальных и правовых вопросов. Некоторые вещества, вызывающие привыкание, являются незаконными (кокаин, героин), другие – совершенно легальными (табак, алкоголь). В некоторых авторитарных и тоталитарных режимах крупномасштабная зависимость не только терпимое явление, но его даже неявно поощряют, поскольку это является клапаном выпуска избыточного давления и методом отвлечения в нищем обществе. В бывшем Советском Союзе государство специально держало низкие цены на водку, несмотря на то что массовый алкоголизм был бедствием для экономики. Очевидно, поддержание пьянства масс на их пути к коммунизму было более важным для сохранения власти правящей клики, чем развитие экономики. В сегодняшнем Иране пристрастие к опиуму широко распространено и к нему относятся так терпимо, несмотря на ханжескую во всех других отношениях политику, что многие верят в молчаливое поощрение этой зависимости правительством Аятоллы37.
До относительно недавнего времени зависимость рассматривалась преимущественно с точки зрения религиозной морали как плохой личный выбор и отсутствие самоконтроля или нравственного стержня. Или же это явление считалось социоэкономическим, неудачным последствием социальных бед. Но все больше и больше открывается биологическая подоплека зависимости, и становится ясно, что это нарушение мозгового механизма определения значимости. По крайней мере, в глазах широкой публики, правоведов и общества в целом почти невозможно полностью удалить нравственное пятно, «личную ответственность» из любого взгляда на зависимость, поскольку предполагается, что личный выбор осуществляется свободно и он вообще есть, – на самом деле мирской практический смысл говорит, что никто не должен нюхать кокаин, колоть себе героин или играть в азартные игры. Я много лет был зависим от сигарет (а курение – это форма зависимости, неважно, насколько легальный статус оно имеет в обществе) и вспоминаю все те направленные мне насмешливые взгляды и оправданные предостережения. Несмотря на то что я бросил курить более четверти столетия назад и теперь сигаретный дым кажется мне неприятным, я далек от того, чтобы упрекать встречающихся мне курильщиков. Я слишком хорошо помню это оскорбительное чувство, когда я сам становился мишенью такого подхода.
Но существуют условия, при которых развивается зависимость, полностью не зависящая от личности и не контролируемая личностью. Здесь даже не поднимается вопрос «личной ответственности» или «социоэкономического заболевания». В свою очередь, это подчеркивает, главным образом, биологическую природу зависимости и открывает дополнительные черты ее механизмов. Состояние, о котором мы говорим, является относительно распространенным нервным расстройством, и зависимость является последней вещью, о которой вы вспоминаете, когда слышите ее название. Это расстройство – болезнь Паркинсона.
Болезнь Паркинсона (БП) традиционно связывается с тремором в покое (он проявляется, когда руки пациента не двигаются, ничем не заняты), проблемами в инициации движений («брадикинезия»). Лицо пациента лишено выражения и похоже на маску. Наблюдаются также и другие симптомы. БП развивается вследствие атрофии двух ядер-близнецов, расположенных в стволе головного мозга и называемых черной субстацией из-за особой окраски. Эти ядра являются источником проекций дофамина к совокупности ядер в подкорке, которую называют «полосатым телом». Атрофия особенно затрагивает дорсальную часть полосатого тела, состоящую из хвостатого ядра и скорлупы38.
Дорсальная часть полосатого тела играет важную роль в инициации и реализации движений, а также в проявлении более сложного поведения, и для нормальной функции ей требуется дофамин. Таким образом, ничего удивительного, что нарушение поступления дофамина приводит к моторным симптомам. Совсем недавно было обнаружено, что при БП атрофия также затрагивает ВОП, которая, как мы уже знаем, посылает проекции к префронтальной коре, миндалине, прилежащему ядру и другим структурам. Хотя БП обычно диагностируется на основании моторных симптомов, наблюдается также и нарушение когнитивных функций. Закономерности нарушения когнитивных функций отличаются при разных формах БП, то есть при так называемых левостороннем и правостороннем полусиндромах паркинсонизма39.
Для лечения БП существуют лекарства, но их терапевтический эффект может дорого обойтись: иногда у пациентов развивается зависимость. Эта зависимость проявляется в разных формах, например у пациента появляется патологическая тяга к азартным играм, маниакальная страсть к покупкам и гиперсексуальность. Марк Яффе написал в «Нью-Йорк таймс» статью, которую мучительно читать. Он описал превращение своей жены, врача средних лет, из сдержанного трудоголика со скромными сексуальными интересами в женщину, пожираемую ненасытной жаждой секса. У нее началась болезнь Паркинсона, и она подсела на лекарства40.
