— Откуда знаешь?
— Демьян в разговоре обмолвился.
Зачем он мне сказал? Чтобы посмотреть на мою реакцию? Или для того чтобы я отказался от мысли Демьяна спасти? Человека, который получит за мою голову пару пригоршней пикселей. Так не дождется. Как однажды сказал Боря Гудрон: если ты случайно оказался в свинарнике — это совсем не значит, что тебе нужно начинать хрюкать и валяться в грязи, чтобы бы стать таким же как все. Грубо сказано, но в самую суть.
— А почему Паша с Демьяном оказались в Станице? Вообще-то его следовало искать в другой стороне.
— Тут ведь такое дело… Взял заказ, а там уже как повезет. Кто-то целенаправленно ищет. Другие просто подписываются и занимаются своими делами. Третьи вообще ничего не берут, но при малейшей возможности исполняют. Предоплаты нет, договор заключать не надо. В этой гонке побеждает тот, кто приносит голову.
— Кому?
— Кому-то из трех: либо Проклу, либо Чистоделу, либо Тарасику. Других эмоционалов не знаю. Возможно, они вскладчину заказ сделали, чтобы наверняка. Слишком уж приз велик. Все равно голову принимает посредник. Хотя и не факт, что именно они заказали.
— Не до конца понял, — честно признался я. — Кому же еще нужна голова Теоретика?
— Ты немного подумай, Дима. Заполнять жадры — дело чрезвычайно прибыльное, но настолько же и опасное. Как Федор Отшельник не берегся, и до него добрались. Вот ты сам как бы поступил на их месте? При условии, что о тебе не знает еще никто?
На их месте, я собирался заполнять жадры бесплатно. И заполнял бы, если бы не все то, что на меня свалилось. А в теории…
— Поставил бы другого человека. Так сказать, зицпредседателя. Чтобы он с важным видом принимал жадры, и брал тем самым, весь риск на себя. Ну а сам у него был, якобы, ассистентом. Или доверенным лицом, или кем еще. Если обстряпать все правильно, даже ближайшее окружение не заподозрило бы что к чему. В теории.
— Где теория, там и практика.
Тоже верно. Где гарантии, что кто-нибудь из перечисленных им людей, действительно является эмоционалом? А то и все сразу?
— Тут ведь, Дима, одного дара еще мало. Надо суметь все правильно, как ты сам выразился — обстряпать.
— Яков бы смог?
— А что, он предлагал?
— Ты же сам видишь, что у меня и как. Я теоретически.
— Любишь же ты это слово, — усмехнулся он. — Наверное, за то и прозвали.
Угадал. За единственный произнесенный мною раз. И прилипло намертво. Хотя нет — теперь я Димон.
— Яков, конечно же, смог бы, отчего нет? Он и посложнее схемы прокручивал. Тем более, опыт у него есть.
— Не смог его сохранить?
— Случайность не позволила. Вова Копылов по прозвищу Копыто сам виноват. Не слышал о таком?
— Нет.
— Копыто жадность сгубила. Яков ему безопасность обеспечивал, но и долю хорошую имел. А тому все мало было, и решил он в обход Якова пикселей заработать. Вот и заработался до того, что нашли его с половиной черепа. А другая часть вместе с мозгами к стене прилипла.
— Яков там не причем?
— Не думаю. Он, конечно, далеко не божий агнец, но кто же будет курицу, несущую золотые яйца, резать? Кстати, после этого Яков свернул свои дела на Вокзале, и в Станицу подался.
Если смотреть на нас со стороны, не слушая разговор, можно было подумать: сидят два человека, звездным небом любуется, и беседуют о чем-то возвышенном — идиллия! И это не им через какое-то время, что вполне может случиться, убивать людей.
— Да, Трофим, а сам-то ты что? Кстати, как много за его голову дают?
— Достаточно. Ни разу такой высокой цены не было. Но и он, утверждают, эмоционал еще тот. Другие и в подметки ему не годятся. Жаль, что не всегда, — уклонился он от ответа на первый вопрос. — Ну что, пошли? Темнее уже не будет: ночь звездная.
— Пошли.
И мы поднялись на ноги. Прислушались, после чего неторопливо потопали в Радужный.
Глава 27
В темноте «Контус» выглядел точно таким же, как и в тот момент, когда мы его покинули. Ничто не указывало на то, что он был захвачен. Стекла в рубке оказались целыми, как отсутствовали и отметины пулевых пробоин и на ней самой, и на бортах. Они обязательно были бы видны даже сейчас. «Контус» выкрашен в темно — синий цвет, и в тех местах, куда в него впивались пули, на дереве остались бы светлые отметины. Мы прошли от него достаточно близко, чтобы рассмотреть все интересующие нас детали.
Не выглядел он и покинутым. На противоположном от берега борту, скрытые надстройкой, о чем-то негромко переговаривались люди.
— Дима, подожди где-нибудь не на виду, я на него поднимусь, — предложил Трофим. — Вряд ли меня признают, в отличие от тебя. Да и вообще, ночью все кошки серы.
— Что скажешь?
— Скажу, что раньше им владели знакомые. Тем же Токарем поинтересуюсь. Это ведь его бывшая посудина.
Получалось не слишком убедительно. Не для меня — для тех, кто находился на борту «Контуса», и я с сомнением пожал плечами.
— Если что-то пойдет не так, успею за борт выпрыгнуть, — успокоил Трофим.
Ждать его пришлось недолго, всего-то пару минут.
— У нашего кораблика теперь новые хозяева, — сообщил он. — Из тех… — Из тех, кто прибыл непонятно откуда, и с которыми у меня произошел конфликт. Именно так следовало его понимать. — Ну что, к Кириллу?
— К нему самому. Кстати, сколько их?
— Двоих видел. Возможно, и внизу кто-то есть.
Не хотелось оставаться без «Контуса», но и прибыли мы сюда совсем не для того чтобы постараться его вернуть. Будь Демьян с нами — стоило бы об этом подумать. Но не сейчас.
Народ в Радужном еще не спал. В окнах домов то и дело виднелся цвет, а по улицам сновали прохожие. Да и рано еще отходить ко сну. Не северные широты, когда в летнее время темнеет ближе к полуночи, а небо начинает светлеть после двух-трех часов темноты. Если вообще темнеет. Во всяком случае, на Земле.
Дом Кирилла Петровича находился неподалеку от поселковой площади. Но и не на самом ее краю, что в нашем положении, было удобно. К нему мы и направились. Вышагивая все также неспешно, даже не пытаясь строить из себя лазутчиков — ниндзя, прокравшихся в замок враждебного сёгуна.
Я размышлял над тем, что зря не поинтересовался у Демьяна, где живет его знакомая Ирина. Которая, по его собственным словам — и в постели огонь, и стряпать мастерица, и вообще таких женщин одна на миллион. Ирина почти наверняка должна знать о его судьбе, и тогда не пришлось бы идти к Кириллу, что создавало определенный риск.
— Смотри-ка, а кабак-то у них функционирует! — сказал Трофим. — А как же военное положение? — пошутил он.
