Лену я не видел уже почти сутки. Она отправилась к вице-адмиралу Октябрьскому в компании с генерал-лейтенантом Зашихиным. Узнав, для чего мне требуются люди и техника, командующий Ленинградским корпусным районом ПВО задал мне простой вопрос:
— Товарищ генерал-майор, вы в Крыму планируете лично заниматься организацией единой системы огня по образу и подобию того, что было сделано в Ленинграде?
Я задумался на несколько секунд, быстро сообразив, к чему клонит генерал-лейтенант. Лена, конечно, очень неплохо знала, что нужно делать, но ее невеликое звание вряд ли позволило бы ей нормально договориться с командованием Черноморского флота.
— Я планировал участвовать в этом деле только на начальном этапе, а дальше рассчитывал на ваших людей и старшего лейтенанта госбезопасности Нагулину.
— Угу, — кивнул Зашихин, — и они упрутся в первую же техническую или организационную проблему, для решения которой понадобится кто-то из высших командиров. Уверяю вас, при налаживании нестандартных взаимодействий между армией и флотом таких проблем будет вагон. Да вы и сами это прекрасно знаете — проходили уже.
— Думаю, вы правы, Гавриил Савельевич, — кивнул я, с интересом глядя на генерал- лейтенанта, получившего новое звание за нашу совместную операцию.
— Мне нужно лететь с вами, — категорично заявил Зашихин. — Вот тогда мы там все наладим быстро и без проблем. И кого-нибудь из штаба адмирала Трибуца надо взять обязательно — морякам проще будет друг с другом договориться. Сможете это со Ставкой согласовать?
* * *
Сталин сидел за рабочим столом и, посасывая мундштук незажженной трубки, задумчиво разглядывал разложенные перед ним документы. Поверх остальных бумаг лежали две телеграммы. Одна из них пришла еще рано утром от Мехлиса, а другая, за подписью Нагулина, поступила поздно вечером.
Проверенный коммунист Мехлис, чья безоговорочная преданность и честность не вызывала у Вождя никаких сомнений, вел себя вполне ожидаемо. В том, что с Нагулиным они не сработаются, Сталин ни секунды не сомневался, но считал, что их конкуренция и быстро возникшая взаимная неприязнь послужат дополнительными стимулами в решении сложного клубка проблем, который все больше напоминала обстановка в Крыму.
Мехлис клеймил командование Крымского фронта последними словами, особенно упирая на полное несоответствие генерал-лейтенанта Козлова и его начальника штаба Толбухина занимаемым должностям. Утверждал, что поездки в войска они воспринимают, как наказание, а фронтом руководят издалека, предпочитая большую часть времени отсиживаться по ту сторону Керченского пролива. Еще он тр ебовал срочно усилить фронт пехотой и танками, поскольку в бездарных наступлениях, предпринятых Крымским фронтом в последние недели, было потеряно много техники и личного состава. Подготовку к решительному наступлению, по мнению Мехлиса, Козлов полностью провалил и в принципе не был способен ее эффективно организовать. Досталось, естественно, и Нагулину. Тут пошло в ход и самоуправство, и полное игнорирование задачи, поставленной Ставкой, и, наконец, прямой саботаж подготовки наступления, выразившийся в приказе перейти к обороне и ограничиваться лишь имитационными действиями, направленными на введение противника в заблуждение о якобы готовящемся ударе на севере полуострова.
Здесь Сталин непроизвольно нахмуриться. Утром, сразу после прочтения первой телеграммы, этот неожиданный и ни с кем не согласованный приказ молодого представителя ставки вызвал у него возмущение, на что, видимо, Мехлис и рассчитывал. Тем не менее, Верховный главнокомандующий помнил о том, что целесообразность действий Нагулина уже не раз ставилась под сомнение в самых разных ситуациях, и почти всегда эти сомнения оказывались необоснованными. Поэтому он предпочел немного подождать и не принимать скоропалительных решений. В итоге этот подход оказался верным.
В поступившей вечером телеграмме Нагулин подробно объяснил свою позицию, и его аргументы, как минимум, заслуживали внимательного рассмотрения и порождали ряд серьезных опасений.
Единственное, в чем Мехлис и Нагулин друг другу не противоречили, так это в необходимости срочной переброски подкреплений на Керченский полуостров. Только первый просил пехоту и танки, а второй — истребители. В принципе, против наземных войск Нагулин, наверное, тоже не стал бы возражать, но, по его мнению, момент уже был упущен и на их доставку в Крым просто не осталось времени.
— Товарищ Сталин, прибыли маршалы Шапошников и Будённый и генералы Жуков и Жигарев, — доложил бесшумно появившийся в дверях кабинета личный помощник Вождя Поскребышев.
Сталин молча кивнул, и вышел из-за стола навстречу входящим в кабинет высшим военным руководителям СССР. Все четверо приглашенных уже видели копии телеграмм, поступивших с Крымского фронта, так что вводить их в курс дела Сталину не пришлось.
— Начнем с вас, Борис Михайлович, — обратился Верховный к начальнику генштаба, когда посетители разместились за длинным столом для совещаний. — Позиция товарища Мехлиса мне предельно ясна и в комментариях не нуждается. Что вы думаете о телеграмме, поступившей от генерал-майора Нагулина?
— Очень неприятная информация, Иосиф Виссарионович, — выдержав небольшую паузу, ответил Шапошников. — Скажу честно, получи я такую телеграмму от генерал-лейтенанта Козлова, я бы заподозрил его в панических настроениях или в неадекватной оценке сил противника. Что же касается товарища Нагулина, могу сказать, что еще ни разу не замечал за ним каких-либо признаков беспричинной паники, и, если уж после лично проведенной авиаразведки он утверждает, что без немедленного усиления фронта авиацией нам не удастся избежать тяжелого поражения, я бы, как минимум, очень внимательно прислушался к этому мнению.
Сталин кивнул Шапошникову, показывая, что принял к сведению его слова и перевел взгляд на Будённого.
— А что нам скажет по этому вопросу главком Северо-Кавказского направления? Снабжение Крымского фронта всем необходимым и контроль за действиями генерала Козлова находятся в вашем ведении, товарищ маршал. Что вы думаете по поводу слов Мехлиса и Нагулина о состоянии дел на Керченском полуострове?
— До последнего времени причин для столь резких оценок не было, товарищ Сталин, — четко ответил Будённый. — Однако, во многом мое понимание положения в Крыму строилось на докладах генерала Козлова, в свою очередь основанных на данных фронтовой разведки. Не верить оценке товарища Мехлиса я оснований не вижу, тем более что, по моим собственным впечатлениям, генерал-лейтенант Козлов проявляет себя на посту командующего фронтом не с лучшей стороны.
— Оставим пока товарища Козлова, — слегка поморщился Сталин, — я понимаю ваше желание получить вместо него кого-либо вроде Гинденбурга, но вы не можете не знать, что у нас в резерве нет Гинденбургов. В целом ваша позиция мне понятна, хотя, я надеялся услышать от вас более конкретный ответ.
Сталин положил на стол трубку и обвел взглядом собравшихся.
— Кто еще хочет высказаться, товарищи?
