* * *
Командир двадцать второй танковой дивизии генерал-майор Вильгельм фон Апель чувствовал себя в крымских степях неуютно. Его дивизия, недавно сформированная во Франции, поначалу была вооружена трофейными чешскими и французскими танками, которые против новых русских машин показывали себя откровенно слабо.
Новость о переброске в Крым Апель воспринял неоднозначно. С одной стороны, фронт для генерала всегда открывает новые возможности карьерного роста, но с другой, в последние месяцы гром побед стал быстро стихать и сменился невнятным бухтением о выравнивании линии фронта и несгибаемой воле немецкого солдата, который не уступит врагу ни пяди земли.
Немного воодушевило Апеля известие о том, что в связи с предстоящим наступлением его дивизию частично перевооружат на новые Т-III и Т-IV с длинноствольными пушками, однако окончательно отделаться от неприятных мыслей он так и не смог.
Начало наступления выглядело вполне успешным, но Апель знал, что прошедшей ночью артиллеристы понесли ощутимые потери от действий русских ночных бомбардировщиков, а теперь, судя по словам генерал-полковника Манштейна, новыми целями для советских самолетов могли стать танки его дивизии. Днем люфтваффе прочно держало небо, и атак с воздуха танкисты Апеля почти не опасались, а вот ночью…
— Герр генерал-майор, техника рассредоточена и замаскирована. В соответствии с вашим приказом каждая единица бронетехники имеет запасную позицию. Маршруты между позициями выучены экипажами до мелочей и могут быть пройдены ими в ночное время без использования фар. Небронированный транспорт отведен в тыл, распределен по большой площади и тоже подготовлен к ночному маневрированию. Механики-водители получили приказ спать, не покидая кабин.
Апель выслушал доклад начальника штаба и молча кивнул. Если бы речь шла об обычном ночном налете, все эти меры казались бы чрезмерными, но теперь все перевернулось, и то, что считалось избыточным два месяца назад, сейчас не давало никаких гарантий безопасности остановившимся на ночь войскам.
— Курт, как думаешь, когда они начнут? — назвав начальника штаба по имени, Апель дал ему понять, что хочет неформального ответа.
— Трудно сказать. Прошлой ночью русские прилетели незадолго до рассвета. Возможно, они и в этот раз поступят так же.
— Не думаю, — покачал головой генерал, — вчера они хотели сорвать артподготовку и ударили перед самым ее началом. Гаубицы на позициях, боекомплект выложен на грунт… Это хорошие цели, вот русские и дожидались, когда артиллеристы изготовятся к стрельбе. Сейчас все иначе…
— Ну, тогда, может быть, они вообще не прилетят, — в голосе начальника штаба Апель не слышал уверенности, — в Крыму для них есть и другие цели.
Дверь резко открылась и в командно-штабную машину заглянул дежурный офицер.
— Герр генерал-майор, получен доклад от зенитчиков! Звукоулавливатели зафиксировали групповую воздушную цель. Высота три тысячи. Курс на нас.
— Началось, — неожиданно спокойным голосом произнес Апель и развернулся к начальнику штаба. — Дивизии боевая тревога! Сигнал «Уклонение». Обер-лейтенант, обеспечьте мне связь со сто сороковым артполком!
* * *
— Противник вас обнаружил, — сообщила Летра, когда до позиций немецкой танковой дивизии оставалось около пятнадцати километров.
Я внимательно наблюдал за реакцией немцев с помощью виртуальной карты и чувствительных камер орбитальных сателлитов. Над обширной территорией, на которой с большими интервалами была распределена бронетехника и автотранспорт противника, в воздух взвились сигнальные ракеты. Буквально через минуту внизу пришло в движение все, что могло двигаться, и карта стала напоминать растревоженный муравейник.
— Мне нужен расчет оптимальных точек сброса бомб.
— Вывожу на карту, — немедленно откликнулась Летра, и перед моими глазами на и без того перегруженной движущимися целями карте появилась почти сотня мерцающих красных отметок, которые тоже немедленно пришли в движение. Довольно часто они исчезали и появлялись в совершенно других местах — концентрация техники противника на местности все время менялась, заставляя вычислитель пересчитывать результат оценки эффективности удара.
Внизу замелькали вспышки. Пользуясь данными звуковой и радиолокационной разведки, немецкие зенитчики открыли огонь. Его точность оставляла желать лучшего, но взрывы зенитных снарядов заставляли пилотов Кудрявцева нервничать и отвлекаться от выполнения задачи.
Мне уже давно следовало начать выдавать целеуказания пилотам, но я смотрел на творящийся внизу беспредел, и понимал, что никакого точного бомбометания не получится. Можно было, конечно, просто вывалить сотню дефицитных бомб объемного взрыва куда-то в районы наиболее плотных скоплений техники противника, но я понимал, что это далеко не лучшее решение.
— Над целью! — доложил Кудрявцев.
— Всем четыре градуса вправо. Ждать команды! — ответил я полковнику и отключил переговорное устройство. — Летра, ты сможешь обеспечить узконаправленную передачу сигналов на каждый Пе-2 в отдельности? Мне нужно, чтобы его могла принять только рация бомбардировщика и больше никто, и чтобы их ответы принимала только ты?
— Это возможно, но вся другая связь в радиусе пяти километров будет заблокирована помехами.
— Да без разницы! Делай. Раз ты без проблем синтезировала голос настоящей Летры, значит и мой подделать сможешь. Мне нужно, чтобы ты напрямую отдавала команды бомбардировщикам, иначе нормальной точности сброса бомб не получится.
— Я могу имитировать твою манеру управления боем на основе записей радиообмена, сделанных в предыдущих вылетах. Подтверждаешь?
— Да! Приступай уже! Нам и так второй заход сейчас делать придется.
— Выполняю.
Секунд пять ничего не происходило, а потом строй бомбардировщиков дрогнул и распался. В наушниках летных шлемов пятидесяти командиров экипажей звучал мой голос, вот только слова и цифры для каждого из них были своими.
Полковник Кудрявцев не удивился тому, что я отключил внутреннюю связь. Я часто так делал в наиболее напряженные моменты, когда мне требовалось сосредоточиться на управлении строем бомбардировщиков. А вот неожиданно возникшее море помех на всех частотах, я думаю, его озадачило. Впрочем, при местном уровне техники от радиосвязи можно было ждать и не таких сюрпризов, так что я по этому поводу не особенно переживал.
— Летра, приоритетные цели — танки, заправщики, бронетранспортеры, тягачи и артиллерия. Именно в таком порядке.
— Принято, — россыпь красных отметок на виртуальной карте дрогнула и слегка изменила конфигурацию, — Оптимальные точки сброса бомб пересчитаны. Носители в заданном районе. Приступаю к атаке целей.
Следующие пять минут я выступал в роли стороннего наблюдателя. Летра в текстовом режиме сбрасывала мне записи переговоров с командирами бомбардировщиков. Информации валилось море, и читать всё я, естественно, не успевал, но общая картина все же как-то вырисовывалась.
