— То, что предлагает Нагулин — чистой воды импровизация, результат которой непредсказуем, — не захотел отступать Берия, — Товарищ Сталин, вы знаете мое отношение к этому человеку. Я поддержал немало его инициатив, но сейчас я отчетливо понимаю, что, если что-то в его плане сорвется, мы потеряем время и ресурсы, которых и так не хватает даже на самое необходимое. А главное, он втянет нас в новую войну, и никакого выхода из этой ситуации у нас уже просто не будет.
— Ну, с вступлением в войну мы торопиться не будем, — Сталин вновь опустился в кресло, — а денег для своей операции Нагулин просит, конечно, немало, но, учитывая его предыдущие заслуги, есть мнение, что этой суммой можно рискнуть. Меня другое беспокоит, Лаврентий. Я боюсь отпускать его туда. Что будет, если он не вернется?
— Его жена останется здесь, — пожал плечами Берия. — Насколько я знаю, у них любовь, а для Нагулина это не пустой звук. Да и сам он… Помните, я говорил вам, что он очень трепетно относится к данному слову? Даже перед пленными немцами он всегда старался его держать. У меня, конечно, работа такая — никому не верить, но в данном случае эту особенность товарища Нагулина я бы все же учел. Думаю, никуда он не денется.
— Мне бы твою уверенность, Лаврентий, — покачал головой Сталин, — любовь, говоришь… А встретит он там другую любовь? Детей у них нет, да и были бы… Ты же сам отлично знаешь, как это бывает. Думаешь, в Америке не найдется десятка-другого молодых женщин, от одного вида которых у любого мужика все сознание мгновенно оказывается совсем не там, где ему положено находиться?
— Все бывает, — не стал спорить Берия, — но он ведь поедет не один. Официально Нагулин войдет в состав нашей военной миссии и останется в США на некоторое время, как сотрудник торгового представительства, а там будет кому за ним присмотреть. Тут важно принять решение, соглашаться на этот план, или нет, а надежных людей я подберу, можете не сомневаться.
— Трудное решение, — Сталин поднялся и в задумчивости прошелся по кабинету, — нам нужны поставки из Соединенных Штатов. Без них мы не сможем освоить даже те технологические новшества, которые уже предложил Нагулин. Вон, даже бомбы объемного взрыва в серию запустить не можем, а на подходе турбореактивный двигатель. Одних поставок сырья и оружия мало, тут он прав. Нужны станки, технологии и люди, способные все это здесь внедрить в производство и обучить наших специалистов. А вот это уже сложнее, и без очень больших денег даже думать в этом направлении бессмысленно. До последнего времени этот вопрос просто не имел решения.
— А теперь Нагулин это решение предложил, — усмехнулся Берия, — но выглядит оно такой авантюрой, что выскажи эту мысль кто-то другой, я лично немедленно отправил бы его в места, где у нас вредители всех мастей трудятся на благо Родины под бдительным присмотром бойцов моего наркомата.
— Это да… — кивнул Сталин и тоже усмехнулся в усы, но выражение лица Вождя демонстрировало, что ему совсем не до веселья. — Вот что, Лаврентий. Я считаю, мы не должны отказываться от шанса, который дает нам предложение товарища Нагулина, но за ним самим нужен постоянный контроль. В этом вопросе я на тебя надеюсь. Не дай ему совершить ошибку и поддаться соблазнам капитализма и мнимой свободы, которой так кичатся американцы. Сам понимаешь, какие могут быть последствия.
* * *
Сталин все еще сомневался. Окончательно он мне так и не поверил, но поездку в США все же разрешил и утвердил бюджет операции, даже не уменьшив предусмотренную планом сумму. В условиях мировой войны добраться до Вашингтона из Москвы было задачей весьма нетривиальной, даже если речь шла о правительственной делегации. Для начала нужно был преодолеть оккупированную немцами Европу. Единственным средством, способным доставить нас сначала в Великобританию, а затем и в США оказался хорошо знакомый мне четырехмоторный тяжелый бомбардировщик ТБ-7. Теперь, правда, он носил другое название. В начале года в авиакатастрофе погиб Петляков — руководитель коллектива конструкторов, создавшего этот самолет, и все ТБ-7 в память о нем были переименованы в Пе-8.
Уже в самолете Молотов извлек из портфеля и передал мне экземпляр газеты «Правда» и отпечатанную на немецком языке листовку.
— Вы так неожиданно покинули Крым, товарищ Нагулин, что Лев Захарович не успел показать вам доставленные ему газеты и листовки с фотографиями ваших подвигов. Вот, выполняю его просьбу. Сейчас наши самолеты уже разбрасывают эти листовки над вражескими позициями.
Я поблагодарил главу делегации и с интересом развернул газету. Большая статья, посвященная последним событиям в Крыму, занимала целый разворот. Фотографии действительно получились отличными, и редакция «Правды» не пожалела места для их публикации. Заходящие в атаку Пе-2, позиция огромной пушки, ведущие огонь немецкие зенитки, гигантское облако дыма и пыли на месте самого мощного орудия противника и, наконец, ствол, воткнувшийся в землю безумным телеграфным столбом… Все это выглядело очень впечатляюще. Моя фотография в статье тоже имелась, но она безнадежно терялась на фоне картин жестокого сражения.
Описание операции по уничтожению «Доры» было выдержано в традициях советского агитпропа. От пафоса и штампов ломило зубы, но, возможно, в условиях жестокой войны именно так и нужно было подавать информацию людям, уставшим от бесконечных поражений первых месяцев войны.
Отложив газету, я взял в руки листовку. Здесь, конечно, фотографий было меньше — формат не позволял разместить их все, но для изображений атакующих бомбардировщиков и вырванного взрывом ствола «Доры» пропагандисты место нашли. На качестве бумаги и печатном оборудовании в Главном политуправлении тоже решили не экономить, и правильно сделали — фотографии получились четкими и не оставляли никаких сомнений в своей подлинности.
Немецкие солдаты! Ваше командование отправило вас на несправедливую захватническую войну. Наши народы жили в мире. Между нашими странами существовал пакт о ненападении, но Адольф Гитлер и его приспешники отдали вам приказ напасть на СССР, и теперь вы погибаете здесь из-за их преступных решений. Ваши вожди в очередной раз продемонстрировали свой звериный лик, отдав приказ обстреливать жилые кварталы Севастополя из самого мощного артиллерийского орудия, имевшегося в их распоряжении. Такие действия не могли остаться без ответа. Преступников постигнет жестокая кара. Адольф Гитлер уже мертв, и можно считать, что ему еще повезло — он избежал грядущего Возмездия. Геринга и его окружение ждет жестокая кара, а пока за их преступления приходится расплачиваться вам. Это огромное орудие обслуживали и защищали такие же солдаты, как и вы. Они слепо выполняли бесчеловечные приказы, и теперь все они мертвы. Вот то, что осталось от вашей пушки! Смотрите и помните, что так будет с каждым, кто продолжит выполнять преступные приказы из Берлина. Если вы не хотите погибнуть, сражаясь за интересы дорвавшихся до власти безумцев, сдавайтесь! В советском плену вас ждет хорошее обращение, а после завершения боевых действий вы вернетесь домой. И главное, война для вас закончится! Сохраните эту листовку и предъявите ее нашим бойцам при сдаче в плен — они не будут стрелять и проводят вас к месту сбора военнопленных.
