Поэтому очень важно, чтобы заведующая лабораторией говорила с практикантом не слишком тихо («неохота обращать на себя внимание окружающих») и не слишком быстро («поскорей бы покончить с этой ситуацией»). Оба варианта с большой долей вероятности послужат практиканту сигналом о ее статусной слабости и создадут предпосылки для того, чтобы продолжать вести себя в том же духе.
Если уж она вслед за эффективным языком тела хочет продемонстрировать практиканту разницу в их статусе, то делать это надо в соответствии с изложенными выше правилами: говорить громко и медленно. Нельзя ни в коем случае выстреливать из себя фразу на одном выдохе: «Вы-студент-первого-курса, а я-заведующая-лабораторией», фу-у-у, справилась, теперь бы выпить чашечку кофе! Нет, должно быть так: «Вы — пауза — студент — пауза — первого — пауза — курса». Все, как в театре! На вас смотрят, к вам прислушиваются, все затаили дыхание. И в первую очередь практикант. А потом следует продолжить с еще бо́льшим нажимом: «Я — пауза — заведующая — пауза — лабораторией».
Вот так работает взаимное определение ранговой иерархии, которое заставляет людей, ориентированных на вертикальную систему коммуникации, становиться более внимательными. Для тех, кто привык к высокой скорости и содержательной плотности речи, этот тактический прием оказывается по-настоящему трудным. Это то же самое, что без соответствующей подготовки пытаться бегло говорить на иностранном языке.
Принцесса шампуня
В то же время следует отметить, что к людям с ярко выраженным интересом к установлению хороших отношений в коллективе требуется несколько другой подход. Ведь в их системе коммуникации большое значение придается особым знакам принадлежности к некоему кругу, и поэтому явное и неприкрытое обозначение статусной принадлежности может восприниматься ими как нечто неприятное и неловкое. Лучше бы вы этого не говорили! Из этого следует, что в общении с ними лучше определять статусные различия в неявной форме. «У нас тут постоянно много всяких практикантов». Этой фразой я хочу сказать, что ты всего лишь один из них и не надо строить из себя что-то особенное. Правда, такого рода намеки, как правило, не работают в вертикальной системе коммуникации. Или «Я тут присматриваю за лабораторией» (то есть чуть ли не выполняю роль собственной секретарши). Или «Я отвечаю за руководство федеральным правительством». Или «Я вхожу в число членов правления…» Услышав нечто подобное, вы, пожалуй, с удовлетворением отметите, что я не пытаюсь выпячивать свой статус.
Такие неявные послания очень быстро расшифровываются в закрытой горизонтальной системе коммуникации. Они понимаются именно так, как и было задумано, и нередко вознаграждаются проявлением симпатии по отношению к вам. Но для среды, где ценятся иерархические условности, они носят настолько опосредованный характер, что их не видно ни на каком радаре. Вертикальная система коммуникации не предполагает такого богатства нюансов.
Здесь поможет только одно: выяснение статусных различий должно быть a) явным и б) выраженным в предельно простой и личной форме. Никаких нейтральных описаний типа: «Вы же пока еще учитесь…», а четкое присвоение ранга: «Вы студент первого курса». Никаких неясностей в определении своего статуса типа: «Ну, я тут забочусь о том, чтобы в отделе все работало нормально…». Вместо этого следует ясно указать должность: «Я начальник отдела». Только после этого мой визави начнет воспринимать меня всерьез.
Существует четкое правило, в соответствии с которым определение статусных различий должно происходить в самом начале процесса коммуникации, особенно если речь идет о человеке, помешанном на иерархии. Он чувствует себя неуверенно и даже неуютно, пока этот вопрос не будет выяснен. Иногда это доходит даже до чистой наглости. А ведь, по сути, за этим кроется всего лишь просьба: объясни мне, кто ты! Дай мне сориентироваться! Скажи в конце концов, кто из нас кому подчиняется! Иначе я замучаюсь выяснять это, задавая кучу вопросов… Именно поэтому председатель производственного совета компании Opel уже при первой (!) встрече задает вопрос новому начальнику отдела маркетинга Тине Мюллер, правда ли, что на предыдущем месте работы (в компании Henkel) ей дали прозвище «Принцесса шампуня».
Чего хочет добиться человек, задавая такой невежливый вопрос? Само собой, ясности. Если бы в ее ответе прозвучали нотки обиды типа «Что вы себе позволяете?», это означало бы, что она не поняла коммуникативного посыла. А вот если бы она ответила примерно так: «Вы — председатель производственного совета… я — новый начальник отдела маркетинга… прозвища тут никого не интересуют…», или что-то в этом роде с использованием Basic Talk, то это послужило бы вполне адекватным сигналом для тех, кто пытается всех расставить по рангам, и не было бы воспринято ими негативно. А для новой сотрудницы, так искусно воспользовавшейся приемом игнорантов, это означало бы, что она нашла верный путь налаживания сотрудничества.
Подобное происходит и в общественной жизни на политическом пространстве, причем партийная принадлежность здесь носит более или менее случайный характер. Яркий пример, свидетельствующий о реалиях в среде германской социал-демократии, преподнес в свое время Зигмар Габриэль, занимавший тогда посты министра экономики и председателя СДПГ. Дело было в 2014 году в ходе представления нового секретаря партийного руководства Ясмин Фахими. Итак, Габриэль, отличающийся весьма грузной фигурой, стоит за трибуной, проводя пресс-конференцию. Почти десять минут он говорит о чем угодно. И все это время слева от него стоит молодая женщина, которой не остается ничего другого, как просто стоять и молчать, потому что такова была, по всей видимости, его задумка. Она представляет собой всего лишь декорацию.
Наконец он представляет ее присутствующим журналистам: а вот, кстати, и новый генеральный секретарь партии. Только тут он позволяет ей занять место за трибуной и самой произнести пару слов. Такого сочетания статусной демонстрации и языка тела было бы вполне достаточно. Однако ситуация приобретает еще более выразительный характер.
Начав рассказывать о себе, Фахими сразу заявляет, что к ее сильным сторонам принадлежит «работа в команде» — явный сигнал о том, что она предпочитает горизонтальную систему коммуникации. Но все дело в том, что должность генерального секретаря, объективно говоря, никак не вписывается в схему коллективного руководства.
Ее боссу — приверженцу вертикальной системы — становится понятно, что он недостаточно ясно объяснил, как выглядит партийная иерархия. Когда кто-то задает ей вопрос, допустит ли СДПГ, чтобы премьер-министрами в восточных землях становились представители левых, она дипломатично начинает разглагольствовать вокруг да около: с одной стороны, конечно, да, но, с другой стороны, необходимо посмотреть, как будут развиваться события на федеральном уровне, и так далее. Габриэль дает Фахими возможность закончить ответ, а потом, обращаясь непосредственно к задавшему вопрос журналисту, очень медленно и отчетливо произносит: «Ответ на ваш вопрос звучит следующим образом: все решает партийное руководство каждой отдельной федеральной земли». Тут с лица Фахими пропадает улыбка. Она понимает, что шеф демонстративно осадил ее в присутствии всех ведущих СМИ.
