В этот момент «горизонтальщику» тяжело удержаться от искушения разрядить обстановку какой-нибудь ничего не значащей репликой (это было бы, конечно, проще всего!). Но именно повисшая тишина и ничего не выражающее «покерное» лицо являются в данной ситуации подлинным искусством коммуникации. Надо держать паузу, как бы неприятно это ни было.
Когда Ангела Меркель впервые прибыла с официальным визитом к Дональду Трампу, она попала в такой тупик с самого начала. Не подлежит сомнению, что Трамп все именно так и задумывал, намереваясь проучить свою коллегу. Обычно в ходе государственных визитов оба главных участника позируют сидя или стоя перед собравшимися журналистами для официальной фотографии. После этого они удаляются для переговоров в узком кругу, куда репортеров, естественно, уже не допускают. В официальных фотографиях для мировой прессы всегда присутствует один канонический мотив — демонстративное рукопожатие, которое по техническим причинам длится значительно дольше, чем обычно. К нему добавляется более или менее искусственная улыбка. Все знают, что это обязательная часть игры.
Тем примечательнее была сценка, разыгравшаяся в марте 2017 года: слева на кресле с обивкой кремового цвета сидит со сдержанной улыбкой на лице Ангела Меркель, справа, примерно в метре от нее, — Дональд Трамп на таком же стуле. Ангела одета в брючный костюм и сидит в непринужденной позе, положив ногу на ногу. Трамп уперся локтями в бедра. Оба сидят, наклонившись немного вперед. Она смотрит на него, а он — на фотографов, и на его лице видна затаенная усмешка. Из толпы фотографов доносятся выкрики «Рукопожатие! Рукопожатие!». Но рукопожатия нет, потому что Трамп, который должен по протоколу проявить инициативу в этом вопросе, даже не делает подобных попыток. Меркель наклоняется к Трампу и говорит ему: «Они хотят, чтобы мы пожали друг другу руки». Трамп демонстративно игнорирует эти слова, а фотокамеры при этом продолжают щелкать и жужжать, запечатлевая его мрачное и неподвижное лицо. Он по-прежнему не говорит ни слова.
Меркель снова откидывается на спинку стула, кивает головой (как бы говоря: «Именно так я все себе и представляла») и улыбается. Время идет. После паузы, которая кажется вечностью (на самом деле прошло всего 30 секунд), Трамп произносит: «Позаботьтесь о том, чтобы сделать красивые фотографии для Германии. Вы уж постарайтесь». Меркель смеется, пытаясь сделать хорошую мину при плохой игре. До сих пор он даже не взглянул в ее сторону. Снова слышны выкрики: «Рукопожатие! Рукопожатие!». На этот раз Трамп качает головой — нет, ничего не будет. Меркель с трудом осознает происходящее. Она второй (!) раз говорит ему: «Надо пожать руки». Трамп на это никак не реагирует. Меркель опять улыбается, но на этот раз ситуация ее по-настоящему веселит. А Трамп по-прежнему смотрит на фотографов и не удостаивает ее даже взглядом. И молчит.
В такой ситуации не остается ничего другого, как только держаться. Улыбаться с выражением превосходства на лице. Делать вид, что тебе весело и что тебя абсолютно ничто не трогает. И не обращать внимания на время. «Вы только посмотрите, что эти муравьи вытворяют. А вот еще амеба… ах, как интересно».
Сторонники вертикальной системы коммуникации воспринимают отсутствие у соперника страха перед таким молчанием как безусловный признак силы. «Горизонтальщики» могут это недооценивать, но такая реакция с их стороны может вызвать к ним если и не симпатию, то, по крайней мере, уважение. Нередко бывает, что после такой патовой ситуации «вертикальщики» возвращаются к деловому обсуждению. С точки зрения игноранта, он продемонстрировал свою позицию, обе стороны говорили на одном языке, но ни одна из них не оказалась сильнее или слабее. Теперь можно и выслушать своего визави…
Пат без раздумий
Разумеется, это не дает гарантии продуктивного развития ситуации. Но оно произойдет если не в этот раз, то в следующий, возможно, в каком-то другом месте, в другой обстановке. Во всяком случае у людей, склонных к вертикальной системе коммуникации, эта выдержанная с достоинством патовая ситуация останется в памяти не как какой-то бесполезный эпизод или интеллектуальное поражение обеих сторон. Скорее, они будут вспоминать об этом как о подтвержденном равенстве статусов.
Как могла бы выглядеть патовая ситуация в теледебатах Клинтон и Трампа, если бы она проходила не в молчании, а сопровождалась вербальным диалогом?
Представим себе такой воображаемый обмен репликами:
Клинтон: «Все претенденты на президентский пост декларировали свои доходы, и только вы один этого не сделали!»
Трамп: «Неправда».
Клинтон: «Вы не делали этого на протяжении многих лет, хотя граждане США имеют право знать».
Трамп: «Неправда».
Но теперь Клинтон вместо бесплодного, хотя и содержательного высокого стиля тоже переходит на базовый стиль общения, в направлении пата.
Клинтон: «Нет, правда!»
Трамп: «Неправда».
Клинтон: «Правда!»
Трамп: «Это ложь».
Клинтон: «У вас нет декларации о доходах».
Трамп: «Неправда».
Клинтон: «Это правда, Дональд!»
По всей вероятности, уже в скором времени в этот спор вмешаются ведущие. Потому что патовая ситуация на телевидении — это катастрофа. Зрители заскучают. А Трамп, возможно, с оценивающей улыбкой взглянет на Клинтон: «Подумать только, все-таки не удалось обвести ее вокруг пальца».
Конечно, можно усомниться в том, что этот выдуманный диалог выглядел бы именно так. Ведь на самом деле ничего подобного не было. Но постоянно повторяемые речевые образцы Клинтон и Трампа во многом напоминают его. Так могло бы быть. И первыми, кто попытался бы найти выход из этого тупика, стали бы ведущие. Им пришлось бы вмешаться, и в результате и Клинтон не осталась бы в проигрыше, и Трамп не праздновал бы победу. Конечно, интеллектуально развитым зрителям не хватило бы содержательности в этом диалоге, но Клинтон стоило бы пойти на такую жертву, чтобы не проиграть. Игнорантов надо бить их же оружием.
11. ТЕФЛОНОВЫЕ ФОРМУЛЫ,
или Зачем все усложнять, когда можно сделать проще?
Подальше от оригинальности
Господин Зендлер недавно назначен начальником отдела в концерне, работающем в сфере электроники. Ему хочется, чтобы на новом месте работы все делалось как положено. Прежде чем впервые ознакомить правление с новыми техническими разработками отдела, он хочет заручиться поддержкой своего непосредственного шефа — господина Брауна. Это пожилой человек, который уже давно отошел от непосредственной производственной деятельности. Зендлер начинает в привычном для себя высоком темпе излагать Брауну свои аргументы, но едва он успевает добраться до третьего пункта презентации, как тот перебивает его и говорит: «Мне это кажется неубедительным».
Это чувствительно задевает интеллигентного специалиста. Что Браун имеет в виду? Может быть, он настолько ограничен, что не понимает, о чем ему говорят? Или уже так давно находится не у дел, что забыл, как все происходит на самом деле? Или у него какая-то личная неприязнь?
