— Что ж, посмотрим, что ещё удаться выяснить, — отложила донесение королева. — Господин Канлар, ваши агенты пусть тоже проведут изыскания по ту сторону границы, возможно, это будет сделать проще, чем подобраться к любезному кузену.
Закончив обсуждение ещё нескольких текущих вопросов, совет вернулся к многострадальной свадьбе. В этом деле снова и снова всплывали спорные моменты. Сегодня разногласие вызвал вопрос проживания короля-консорта и даже и самой королевы.
Скорее всего, эта тема не всплыла бы, если бы после воцарения Кая заняла бы основные королевские покои — достаточно просторные помещения с двойным набором комнат, в которых как раз могла без стеснений разместиться супружеская пара. Однако Кая предпочла остаться в своих старых комнатах — покоях принцессы — к которым, во-первых, была искренне привязана как к единственному уголку, где она могла побыть самой собой, и которые, во-вторых, не вызывали у неё стойкой ассоциации со смертью родителей. И если кончина матери застигла её в детские годы, и эмоции немного сгладились со временем, то роковую болезнь отца она помнила очень хорошо, и жить в комнате, где он проживал свою агонию, вовсе не казалось её хоть сколько-нибудь заманчивым. Поэтому так и вышло, что до сих пор она занимала свои старые комнаты, конечно, достаточно просторные, но никак не рассчитанные на наличие супруга.
Что касается господина Канлара, у него было целых два места проживания. Официально ему принадлежали комнаты в его министерстве, но по факту он редко там находился, предпочитая ночевать в своей комнате во дворце, — это экономило ему время сборов на утренние заседания и мероприятия.
Большая часть совета, во главе с канцлером, считала, что молодожёнам нужно будет перебраться в королевские покои. Несколько советников возражали против этой идеи, мотивируя это тем соображением, что Канлар станет королём-консортом, а не королём, поэтому и королевские покои явно не для него. Сама королева по-прежнему воспринимала идею своего переезда враждебно и пыталась найти какой-то иной выход.
Дебаты грозили затянуться и лишить присутствующих обеда. В сердцах дядя королевы — большой любитель вкусно поесть — воскликнул:
— Да поселите его к себе, племянница, в конце концов, не так уж много времени вы проводите по покоям!
По отношению к господину Канлару это было справедливое замечание, он, действительно, в своих комнатах только ночевал, проводя свободные от службы часы в министерстве. Королева же часто использовала свои покои для вечернего или дневного отдыха в тех случаях, когда в её распорядке случалось редкое «окно», но, в целом, тоже не была домоседкой.
Советники почуяли близость обеда и в ожидании повернулись к королеве (Канлар ещё в начале обсуждения самоустранился, заявив, что ему решительно всё равно, куда его переселят). Новая идея Кае понравилась не больше старой, но она обещала провести после обеда некоторые изыскания (читать: захватить с собой жениха и примерить на месте, удаться ли им разместиться) и тогда уж выносить суждение.
Сказано — сделано. После обеда Канлар был введён в святая святых — покои королевы, куда никому из приближённых никогда не было хода дальше приёмной. Кая воспринимала свои комнаты как личную закрытую территорию, и сейчас чувствовала себя не слишком комфортно, приводя сюда чужака.
Эти помещения ей выделил отец ещё в ранней юности. Основу покоев составляла анфилада: приёмная, гостиная, кабинет, спальня. От гостиной направо и налево отходили комнаты слуг и гардеробная, от кабинета — комната для занятий и ванная. Из последней была ещё дверь в гардеробную.
Все комнаты были отделаны в одном сдержанном стиле, без признаков синего и голубого, так надоевшего Кае по официальному регламенту.
Теоретически, не было особой проблемы в том, чтобы поселить сюда ещё и мужа. Кровать королевы была достаточно большой для двоих, а гардероб Канлара был достаточно скромен, чтобы не потеснить нарядов королевы. Вот только куда селить камердинера — ведь комната для слуг была занята сплошь девицами и не предполагала отдельного уголка для мужчин. Да и гардероб короля-консорта придётся расширить, он явно будет богаче, чем гардероб главы скромного ведомства.
Все эти препятствия, тем не менее, не были фатальными, поэтому королева всерьёз взвешивала все за и против, в то время как Канлар по возможности незаметно оглядывался, с любопытством отмечая различные детали внутреннего убранства.
Наконец, он обратил внимание на то, что королева выглядит несколько нервно, реквизируя потенциал свободного пространства (она пыталась то померить шагами комнату для занятий, то раздвинуть платья в своём гардеробе), и сделал логичный вывод:
— Я вижу, что вам не по душе эта идея, ваше величество. Давайте придумаем что-то иное. Я в целом не вижу причин, по которым должен покинуть свои старые комнаты — в конце концов, мы не обязаны жить вместе.
— Не обязаны, — с силой захлопнула Кая дверь в гардероб, сделала несколько быстрых шагов сквозь гостиную и оглядела как-то нервно свой кабинет. — Но это вопрос престижа королевской фамилии. Если мы станем жить раздельно, поползут слухи, что в нашем браке не всё так гладко, и это сделает ваше положение шатким.
Возразить было нечего. Канлар заглянул в комнату для занятий и спросил:
— Вы очень дорожите вашими клавикордами?
Королева перешла в комнату вслед за ним и посмотрела на клавикорды крайне сухо:
— Совсем не дорожу. Мой слух далёк от музыкального.
Взгляд Канлара ещё побродил по помещению, наполненному разными дамскими аксессуарами, от большой рамы для вышивания — до мольберта.
— В целом, вполне можно переоборудовать эту комнату, — предложил Канлар. — Думаю, здесь я вас не стесню.
— Да, так и сделаем, — сухо согласилась королева, выходя в кабинет. — Передайте список необходимых вам предметов мебели обер-гофмаршалу, он всё подготовит. Если вы не возражаете, супружеское ложе я бы тоже предпочла поставить у вас, — тон, каким была сказана последняя фраза, был до такой степени независимо-безразличным, что даже сторонний человек заметил бы за ним напряжение.
— Как вам будет угодно, — сдержанно поклонился Канлар, лихорадочно пытаясь сообразить, как перейти к деликатной теме таким образом, чтобы не показаться слишком грубым. — Ваше величество, позвольте высказать одно соображение? — не придумал он ничего лучше.
— Извольте, мессир, — холодно повела плечом королева, не глядя на него.
Чувство неловкости явно превосходило все допустимые нормы, но он всё же считал нужным прояснить этот вопрос:
— Возможно, вы тоже сочтёте разумным, что нам не стоит форсировать… наше сближение и вступать… в супружеские отношения непосредственно в день свадьбы, тогда как было бы более комфортным несколько привыкнуть друг к другу…
Канлар, кажется, совсем запутался в попытках выразить свою мысль куртуазно, но королева с явным облегчением в голосе прервала его:
— Да, вы правы, не будем спешить.
