— Кажется… — начал было Канлар, но тут же замолчал.
Королева сделала вопросительный жест бровями.
Канлар замялся.
Под впечатлением от чувств, которые он в этот момент испытывал, он чуть не сказал ей вслух: «Кажется, я влюблён в вас», но отчего-то не смог.
Целый комплекс переживаний — смущение, страх, стыд — захватили его, и он промолчал.
— Кажется, хорошее время для чая, — сухо выкрутился он, отпуская её руку.
Королева не поняла, чем вызвана перемена в его настроении, и приказала подать чай.
Спустя пять минут томительного и крайне напряжённого чаепития Кая не выдержала:
— Какие-то проблемы в министерстве? — аккуратно спросила она.
— Что? — удивился Канлар. — Нет, что вы, — и прежде, чем королева успела уточнить, с чем связана его напряжённость, принялся делиться новостями и забавными случаями со своего совещания.
Мысли его, впрочем, пребывали далеко от темы разговора. Выходило, чем больше он думал о своём отношении к Кае, тем больше убеждался в том, чтобы считать себя влюблённым.
Канлар был их тех невыносимых людей, которые определяют, влюблены они или нет, посредством длительных аналитических размышлений над тем, что можно было бы посчитать признаками влюблённости.
Обнаружив в себе полный комплект признаков, которые он привык считать любовью, Канлар впал в замешательство. Почему-то ему показалось это катастрофичным.
Доподлинно неизвестно, как он себе представлял счастливый брак без этого чувства, но, видимо, какая-то концепция у него имелась, и наличие столь ярких эмоций с его стороны в эту концепцию не вписывалось. Он почему-то посчитал, что оскорбит королеву своим чувством; да, вот так-то, даже у умных людей случаются странные проблемы с логикой, когда они влюблены. Честно признаем, те признаки любви, которые выделял сам Канлар, нам кажутся довольно сомнительными, но вот его неспособность к здравой аналитике более чем красноречиво свидетельствовала о том, что он вполне влюблён. В итоге сегодняшний день этой парочки сложился крайне странно: королева заботилась только о том, чтобы муж не подумал, что она хочет ему понравиться, а Канлар постоянно беспокоился о том, чтобы жена не догадалась, что он в неё влюблён.
Подоплёку их странных расшаркиваний разгадали разве что камеристка с камердинером — но лишь обменялись по этому поводу многозначительными взглядами.
«Влюблён», — с большим удовлетворением подумал внутри себя камердинер, который давно уже мечтал понаблюдать «своего зануду» в этом любопытном состоянии.
«Так его, так!» — с азартом приговаривала про себя камеристка, довольная сердечной победой своей королевы даже больше, чем собственными подвигами на этом поприще.
Пожалуй, что бы там ни думала сама Кая о «лишь бы он не догадался, что я хочу ему понравиться» — шансов что-то испортить у неё не было, потому что её камеристка, определённо, приложит все старания, чтобы королева не оставляла мужским сердцам — а в первую очередь, сердцу мужа, — никаких шансов остаться равнодушными.
Глава седьмая
Через пару дней плотный график свадебных торжеств, наконец, подошёл к концу, и жизнь во дворце стала возвращаться в рабочее русло. На ближайшие две недели основным занятием для правителей станет посещение различных выпускных, от грандиозной выставки дипломных работ в Академии художеств — до выпускного бала института благородных девиц. Каждое мало-мальски приличное учебное заведение в столице готовило торжественную встречу для королевы, и сейчас все они были заняты в основном тем, что перепланировали уже отрепетированное до мельчайших нюансов мероприятие с учётом присутствия на нём ещё и короля-консорта. Надо сказать, что это нововведение особенно взбудоражило институт благородных девиц — ведь с королём-консортом на бал должен будет прибыть и мужской двор, а значит — и потенциальные женихи. Конечно, большинство девиц уже было просватано, но помолвка, как известно, ещё не свадьба, и далеко не всем были по душе выбранные родителями женихи.
Однако до всех этих выпускных торжеств нужно было решить ещё достаточно рабочих вопросов, важнейшим из которых по-прежнему оставался вопрос с избранием вице-канцлера.
Очередной утренний совет погряз в шумных спорах.
Королева испытывала по этому поводу большую досаду: она так и не усела хорошенько вникнуть в суть вопроса и надеялась, что советники справятся сами. Наслушавшись, она повернулась к Канлару:
— А что по этому поводу думаете вы, ваше величество?
Тому, пожалуй, было что сказать: например, у Се-Ньяра был вполне талантливый младший брат, которого Канлар неплохо знал и считал подающим надежды юношей. Однако так явно агитировать за брата своего близкого приятеля показалось ему злоупотреблением, поэтому, слегка похмурившись, он предложил компромиссный вариант: временно предоставить эту должность тому самому отставному камергеру, чтобы не спеша начать подбирать кого-то ещё.
Королеве вариант решительно не понравился: она полагала, что со временем этот вопрос не станет ни более ясным, ни более однозначным.
— Свяжитесь с господином Бернару, — велела она канцлеру, подчёркивая имя сановника из муниципалитета. — Полагаю, его проекты свидетельствуют о нём достаточно красноречиво.
Хотя канцлеру было, что возразить, — ему не очень нравилась идея брать на эту должность человека неблагородного происхождения, да и не проверенного, — он посчитал, что спорить с королевой было бы слишком неловко, и согласился.
Решив, таким образом, докучный вопрос, королева перешла к обсуждению своей новой идеи — составлению совещательного органа из представителей различных гильдий.
Как водится, повод снова вызвал шум и споры. На стороне решительно поддерживающих этот проект были Канлар, финансист и генерал, а вот противниками выступили министр культуры, дядя и специалист по слухам.
После двухчасовых дебатов по вопросу пришли к выводу, что органу быть, но вот спектр вопросов, в решении которых он будет принимать участие, останется крайне узким и по большей части декоративным — когда и как общий бал провести, какие ярмарки и где организовать, что иноземцам в дар преподнести и прочая такого рода.
После обеда торжественно выпроваживали троюродных. Идея оставить глазастую сестрёнку во дворце оказалась для королевы полной неожиданностью, потому что это известие коварный дядя сообщил в самый последний момент весьма небрежным тоном:
— Кстати, племянница, мы оставляем Камиль на ваше попечение.
— Простите? — вежливо переспросила Кая, не уловив сути вопроса — что ещё за попечение?
— Бедняжке пора искать хорошего жениха, — тяжко вздохнул дядюшка, намекая на то, что с такими внешними данными дело становится затруднительным.
— Простите? — с ещё большим недоумением переспросила королева — уж кому как не ей было знать, как печально обстоят в столице дела с женихами!
