Но вот в один прекрасный день, в момент очередного паломничества архимага, заключенный вдруг обернулся и впился взглядом серых внимательных глаз в незваных гостей.
– Чувствую, – прошептал он одними губами. – Я чувствую смещение равновесия, Марик. Скоро придет расплата, явится маг такой неведомой силы, что даже мне, Артуру Барбасу, не снилась.
– Ты бредишь, старик, – тонкие губы Серолицого в мгновение ока превратились в крохотную щель, делавшую его лицо похожим на змеиную морду. Его скулы заходили ходуном, редкая куцая бородка затряслась в унисон нижней челюсти.
– Не тешь себя этой мыслью, – худая изможденная рука Артура протянулась к клетке, и все, включая плечистых воинов в ростовом доспехе, брякнув оружием, в ужасе попятились от живой легенды.
На губах бывшего архимага отразилась горькая усмешка. Даже сейчас, начисто лишенный связи с мостом и астралом, обложенный оберегами и амулетами, вмонтированными в пол и стены, он вызывал трепет у этих жалких людишек.
– Марик, – старик за дверью закашлялся, – ты не веришь в мои предсказания? Даже сейчас, лишенный возможности творить магию, я ощущаю, какая погода на поверхности, скоро ли будет дождь и сколько сил ты тратишь для того, чтобы спуститься сюда. Только физических сил, ибо души у тебя давно уже нет. Ты ее продал там, на поле сечи в тот памятный день… Думаешь, я не знаю, почему из всех только мне была дарована жизнь? Жизнь жалкого червя в каменном мешке. Ты не даешь мне сил, чтобы выйти отсюда, но и не убиваешь, стараясь продлить существование жалкого изможденного старика.
– То была воля его величества! – сухо ответил Серолицый и сам поразился, насколько глупо и фальшиво прозвучал его голос. Но и бывший архимаг, и нынешний отлично знали, почему в день суда над зачинщиками магического бунта светлейший Артур не шагнул на эшафот. Тысячи заклинаний, сплетенных им вокруг оборонных крепостей на границах, десятки магических компасов на торговых судах в северной гавани, тысячи мелких бытовых излишеств, вроде вечно горящих свечей или всегда теплых шуб, в один миг прекратили бы свое существование. С уходом хозяина развеялись бы и заклятия, лежавшие в основе жизненного уклада страны, а передавать ключи от основных формул заключенный не собирался.
– До меня дошел слух, – маг горько усмехнулся и, усевшись на грязный топчан, заваленный прелой соломой, вновь уставился на своего тюремщика, – да, Марик, и сюда доходят слухи. Ты удивительно силен, можешь реку остановить и пустить ее вспять или подвинуть горный массив, но не способен работать над локальными вещами. Да, и сюда доходят слухи, и один из них меня крайне развеселил…
Пытаясь скопировать заклинание учителя, Марик Серолицый почти воспроизвел вечно горящую свечу, но что-то в последний момент пошло не так. Собранная в узел энергия не удержалась на кончике фитиля, из-за чего произошел взрыв, унесший жизни трех магов, помогавших Серолицому, и уничтоживший всю лабораторию.
– Как ты выжил? – продолжал насмехаться старик. – Опять сбежал, не протянув руку помощи? Или вовремя донес? Сам на себя…
Спеша по узкой, вырубленной в камне лестнице, Марик зажимал уши руками, но все равно сквозь плотно прижатые ладони и толщу гранита, способного остановить магический таран, хриплый гортанный смех сошедшего с ума старика преследовал его по пятам.
Вырвавшись на верхнюю смотровую площадку темницы, Серолицый прикрыл лицо дрожащей рукой, давая глазам возможность привыкнуть к яркому дневному свету. Грудь его ходила ходуном, руки и ноги тряслись и были будто ватные, в глазах от физических нагрузок плыли кровавые круги. Еще секунду, и разбушевавшееся в груди сердце проломило бы ребра и вырвалось наружу, в смертоносной попытке покинуть ненавистное узилище. Так, как если бы это сделал сам Артур.
– Светлейший маг, что с вами? – к находящемуся в ступоре Марику подбежал полный лысый человек с бляхой начальника тюремной стражи на шее. – Вам плохо?
– Нет, – покачал головой маг и, оторвав руку от глаз, вцепился в засаленный воротник тюремщика. – Быстро, как можно быстрее, подготовить гонца в столицу. Дайте ему денег и самую быструю лошадь… а мне перо и бумагу.
В мгновение ока на крохотной конторке появились письменные принадлежности, а толстяк, тряся щеками, удивительно проворно для столь грузного человека умчался прочь, на поиски гонца.
Утерев холодный пот со лба, Марик сухо кивнул столпившимся около спуска вниз стражникам, и те вышли прочь из караулки.
Взяв в руки перо, Серолицый осторожно макнул его в чернила и, расстелив перед собой чистый лист пергамента, написал всего одну фразу:
Артур заговорил.
Глава 15
Марвин и Фридрих валялись на кроватях и в ожидании студенческой сходки строили радужные планы на будущее, придумывали, какие подвиги совершат в качестве великих магов.
– Мы прошли собеседование, Фрид, а это что-то, да значит.
Марвин перевернулся с одного бока на другой и, пристроив под голову подушку, принялся изучать старую облупившуюся стену, покрытую неровным слоем краски.
– Значит… не значит… – Бати уселся на кровать и, болтая ногами над старыми вытертыми досками пола, посмотрел на приятеля. – Я вот что тебе, Марвин, скажу, моя основная задача – тут зацепиться. Жизнь фермера мне не по душе, хоть благодаря ей, а точнее, отцу, я имел кусок хлеба с маслом и теплую постель. Нет, мне нужно что-то большее, чем изо дня в день вставать с петухами и идти на поле или в сарай. И там, и там рутина. Серость, обыденность. В общем, тоска зеленая.
– Значит, прославиться хочешь? – ехидно поинтересовался Байк со своей кровати.
– А почему бы и нет? – Фридрих спрыгнул на пол и начал расхаживать по комнате, возбужденно размахивая руками. – Чем я, спрашивается, хуже других? Я усидчив, любопытен, образован в меру своих возможностей. Остальное приложится. Вот ты думаешь, просто было сюда попасть? Содержание любого студента оплачивается из королевской казны, и тупицам тут не место. Малейшее сомнение по поводу способностей, и все… вход в Магический университет для тебя закрыт.
В дверь внезапно постучали, и, не дождавшись ответа, на пороге появился довольный и светящийся улыбкой Дик. Трехдневная щетина молодого некроманта являла контраст с белой парадной сорочкой, да так, что складывалось впечатление, будто какие-то шутники убрали голову настоящего хозяина тела и вместо нее прилепили голову Дика, да так ловко, что и не отличить.
– Здорово, салаги, – хмыкнул он, окидывая взглядом бедное убранство студенческой комнаты, и, не спросив разрешения, упал на свободную кровать. – Обживаетесь?
– Обживаемся, Дик, – кивнул Марвин. – Вот и вещи уже перенесли, и кровати заправили. Спасибо, что хоть кров над головой есть, пока не начались занятия, а оставшихся денег вполне хватит на полторы недели. С голоду не пропадем.
– А вот с деньгами бы я пока не торопился, – весело подмигнул старшекурсник. – Вы думаете, зачем эти пройдохи сходку организовывают? Я сам в свое время влетел на кругленькую сумму, а она, между прочим, пошла на гулянки старшинам братств, и мне, как вы понимаете, ничего не осталось.
