– Ага, ага, – закивал Марвин. – И еще красной рамкой обвести.
– Да ладно вам, ребята, – щеки толстяка залились густой краской смущения, и он потупил глаза. – Мне же что, разве жалко? Я себе еще такой потом возьму…
Шумная многолюдная толпа, заполнившая город, нескончаемым пестрым людским потоком стекалась на центральную Ратушную площадь, где с минуты на минуту главный распорядитель праздника, градоначальник Аливе, должен был дать команду и, сверяясь с большими часами на ратушной башне, дождавшись двенадцати часов пополудни, громко хлопнуть в ладоши.
Праздник весны отмечался в столице с размахом, и посмотреть на это действо стекались почти все жители столицы, причиняя головную боль городской страже и радуя проходимцев и карманников. Поднаторевшие в столичной жизни местные крепко держались за свои кошельки, в то время как деревенские ротозеи, восторженно крутя головами по сторонам, позволяли воришкам действовать если не в открытую, то уж точно наглее обычного. Сотни торговых лотков заполнились различными лакомствами и украшениями. Открывшиеся пораньше лавки оружейников и портных выставили лучшие товары, и довольные торговцы потирали руки, предвкушая большие барыши.
На главной торговой площади уже вовсю шло веселье. Фокусник в длинном черном плаще, похожий на огромную летучую мышь, ловко подкидывал в воздух яркие оранжевые мячи, сыпал шутками и, к общему ликованию толпы, творил чудеса. Вот его ловкие руки метнулись к застывшей в изумлении пожилой матроне, и через секунду из-за ее уха он достал прекрасный благоухающий цветок, еще один взмах, и тот превратился в белого голубя.
Мастера огня, расположившиеся ближе к городской стене, тоже не ударили в грязь лицом, и хоть для своих представлений они предпочитали более темное время суток, но и тут не смогли удержаться. Будто заправские боевые маги, они жонглировали огненными шарами и метали их друг в друга, те переливались то зеленым, то красным, то голубым. Другие раскручивали на тонких цепях чаши, наполненные чем-то жидким и горючим, превращая их в пылающие и пышущие жаром круги огня, раз за разом срывая аплодисменты…
– Давненько не было столько народу, – признался Мальком, расчищая себе путь локтями и уверенно увлекая друзей к Ратушной площади. – Сколько себя помню, и город украшали скромнее, и приезжих была не такая тьма.
– Сладости, лучшие сладости в королевстве! – кричали с одной стороны площади зазывалы.
– Сладкие сочные фрукты с далекого побережья! – вторили им коллеги из фруктовых рядов.
– Лучшие в городе сапоги, износа им нет, проходишь сто лет! – пытаясь рифмовать и быть оригинальным, выкрикивал кто-то из вещевых рядов.
Зачем кому-то носить сапоги в течение целого столетия, Фридрих не понимал, да и цены на изделия из кожи были нешуточные. Десять золотых монет за жилет с костяными пуговицами, двадцать за обычные сапоги и тридцать две за обувь для верховой езды. Но вот что интересовало действительно, так это всевозможные сладости, длинными пахучими рядами тянувшиеся вдоль улицы и уходящие куда-то к южным воротам. Чего тут только не было. Мед и нуга, расставленные в кувшинах и корзинах вдоль стен, расписные пряники и леденцы на палочках, засахаренные орехи призывно поглядывали на Бати: «Ну купи нас, мы лучшее лакомство из тех, что ты видел, тебе же ничего не стоит потратить на нас какие-то три жалкие медных монеты».
– Ты идешь?
Фридрих обернулся и заспешил в сторону удаляющихся от лакомств Пекаря и Байка, которые, наплевав на эти соблазны, торопились на центральную площадь.
– Поторопитесь! Скоро двенадцать часов! – напомнил Марвин, продираясь сквозь шумную людскую толпу. – Пропустим ведь самое начало, а там фейерверки, конкурсы, призы. У меня один знакомый три года назад выиграл лук из кости единорога.
– Так единорогов же не существует! – воскликнул следующий позади Байк.
– Ага, – довольно подтвердил Мальком, приканчивая последний кусок пирога и на ходу отряхивая одежду от крошек. – Но ты ему это докажи. Стрелять он и вовсе не умеет, а как что, нацепит лук на плечо и расхаживает по городу, будто королевский стрелок. Пару раз даже пытался цеплять их.
– Кого?
– Да стрелков королевских. Они в городе гости не частые, днем и ночью на стрельбищах пропадают. Но если забредут, то гуляют на полную катушку.
– Не успеем, ой не успеем! – взолновался Фридрих, поглядывая на башенные часы. – Мальком, ты же местный! Может, есть путь короче?
– Есть, конечно, – поморщился толстяк. – Только я там ходить не люблю. Грязно, да и местные мальчишки уж больно задиристы.
– Да брось ты трусить, – воскликнул Марвин, дружески хлопая толстяка по плечу. – Ты же теперь почти маг, да и мы с тобой. Прорвемся.
– И правда, дружище, – поддержал приятеля Фридрих. – Веди напрямик. Если кто полезет, спуску не дадим.
– Ну, сами хотели, – пожал плечами Пекарь и, нырнув в первый же проулок, сломя голову понесся по мостовой. Чем дальше друзья удалялись от центра, тем грязнее и неказистее становились дома. Запах отходов и испражнений, которые выплескивали на улицу прямо из окон, в некоторых местах был вовсе невыносим, а у дверей, подперев косяки и меланхолично взирая на все это убожество и разруху, стояли оборванцы, коптя трубками и почесывая болячки, вполголоса обсуждая налоги и высших чиновников королевства.
Через пять минут сумасшедшей гонки каменная мостовая под ногами резко оборвалась, превратившись в обычную земляную дорогу, разбитую и усеянную глубокими рытвинами.
– Куда ты нас завел? – ахнул Фридрих, удивленно крутя головой и стараясь не влететь начищенными туфлями в очередную грязную лужу.
– Бедные кварталы, – пояснил на ходу толстяк. – В основном тут живет прислуга из младших, каменотесы, рудокопы – в общем, все те, кому нормальное жилье не по карману Они бы и рады переехать в деревню, но делать-то ничего не умеют, вот и вынуждены влачить тут жалкое существование.
– А бандитов и грабителей тут не водится? – осторожно поинтересовался Байк, нервно оглядываясь по сторонам.
– Как без них. Здесь иногда и на труп наткнуться можно. Сюда по ночам даже городская стража особо не заходит. Так, пройдут пару кварталов, погремят доспехом, да скорее назад от греха подальше. Народец тут славится крутизной нравов и интересным обращением.
– Да чтобы мной банши подавился, – всхлипнул Марвин, наращивая темп, – и чего нам по центральным улицам не шлось…
Как и обещал Пекарь, путь сквозь бедные кварталы Мраморного Чертога был самый короткий, но отнюдь не самый безопасный. Новые и безумно дорогие по меркам местных наряды студентов притягивали взгляды, а румяные, пышущие здоровьем лица вызывали только злобу и ненависть у тех, кто, зажатый налогами и ежедневными поборами городской стражи на центральных площадях, вынужден был влачить жалкое существование в прогнивших и заполненных крысами и плесенью трущобах.
Разбойничий свист резанул по барабанным перепонкам. Перегородив узкую грязную улицу, навстречу мальчишкам высыпала шайка оборванцев, возрастом едва ли не младше их самих. Худые, чумазые, многие из них носили рваные рубища, а некоторые и вовсе не имели на ногах никакой обуви. Они перекрыли улицу, загораживая проход.
