– Господин старший стражник, вам депеша, – произнес он ровным спокойным голосом. – Извольте получить.
Оторвавшись от своих драгоценных чад, Маран, предчувствуя неприятности, нехотя принял из рук посыльного пухлый конверт с королевским гербом.
– Что там? – печально поинтересовался он.
– Личные указания главнокомандующего, – отчеканил служивый, тряхнув парадным плюмажем. – Сегодня за городом произошло вопиющее событие. Четверо заговорщиков подорвали Башню Слоновой Кости. Тридцать боевых магов погибли, остальные временно выведены из строя. Сейчас злоумышленники арестованы и препровождены в городскую тюрьму. По приказу короля в городе объявлено военное положение.
– Значит, на праздник я не попаду…
Вскрыв конверт, Маран убедился в правоте слов посыльного и, кивнув, поставил роспись на протянутом листе получения. Козырнув и щелкнув каблуками, стражник удалился, а хозяин дома нехотя поплелся наверх.
– Ты куда, дорогой? – супруга, остановившись на красном платье в изящных черных кружевах и крохотной шляпке, чудом державшейся на ее голове, выпорхнула из гардеробной и, столкнувшись с мужем на лестнице, всплеснула руками.
– Пойдете без меня, – отмахнулся Маран. – Денег я тебе отсыплю, можешь хоть все потратить.
– А ты куда?
– Служба.
– Какая служба, Маран! У тебя же выходной! Мы ждали этого дня всю зиму, и у нас было столько планов! Нет, говорила моя мама…
И старший смены стражи вновь отступил, зажимая уши руками.
* * *
Добравшись до разыскной управы, Маран сразу почуял, что дело неладно. С десяток тяжелых кавалеристов, не слезая с боевых коней, барражировали вокруг здания, отпугивая любопытных прохожих. Множество недовольных физиономий коллег торчало из окна второго этажа, также виден был блеск лат четверых королевских гвардейцев у курилки, где те, рассевшись на деревянные чурбаны, посасывали длинные пеньковые трубки, что и вовсе ставило все с ног на голову. Такого обилия крупных чинов Маран не видел уже давно.
– Кто такой? – Дорогу военному преградила широкая ладонь, закованная в латную перчатку Стражник с тоской поглядел на ее владельца, хмурого гвардейца в черном плаще с меховой опушкой, и, вытащив из кармана круглую оловянную бляху с номером, потряс ею перед его носом.
– Старший смены городской стражи Маран Илус, – печально поделился он. – Вызван на службу ввиду указа главнокомандующего и по желанию его величества Антуана Второго для усиления охраны государственных преступников.
Гвардеец повел плечами и кивнул в сторону приоткрытой двери. Проходи, мол, не задерживайся. Далее пошло все хуже и хуже. Сначала явился сам глава городской стражи Гарибальди и устроил разнос дежурному.
– Как ты стоишь, идиот? – орал красный от гнева Гарибальди. – Где твоя выправка? Почему болтается ремень? Сгною на гауптвахте! Лишу премии! Разжалую, – и все в том же духе. Убедившись, что имитация бурной деятельности прошла успешно, под тщательно скрываемые улыбки гвардейцев, коим старший стражник был не указ, тот удалился восвояси, предварительно подписав все документы по усилению. Далее на горизонте замаячил крючковатый нос командора гвардии его величества, Саливана Банка, мужика средних лет с огромным пивным животом и таких же размеров плечами. Засиживаясь в кабинете и игнорируя строевые смотры, он окончательно потерял форму, погрузнел, и парадная кираса на нем едва не трещала по швам.
Порыскав по углам и злобно глянув на вытянувшихся в струнку подчиненных, он удалился. Кульминацией высших чинов стал сам главнокомандующий, окруженный кольцом личных телохранителей. Он заехал в управу ближе к полудню, спустился в подвал и оставался там не более пяти минут. Заглянув в узкое окошко в двери и убедившись, что государственные преступники в состоянии дотянуть до утра, главнокомандующий вернулся во дворец.
Но вскоре все встало на свои места. Вместо грозного начальства в дежурке появились кувшины с вином, хлеб, сыр, зеленый лук и… служба начала налаживаться. Все шло в штатном режиме ровно до полуночи, когда не смену заступили сам Маран и четверо стражников его отдела. Приняв ключи и печати, как и требовал караульный устав, все строго по описи, он расписался в журнале и, усевшись за стол, подпер руками голову. Огарки вечных свечей трепетали, скудно освещая помещение караулки и толстую деревянную дверь, за которой скрывались ступени, ведущие в подвал.
Шум и возня у входа особого внимания Марана не привлекли. Там частенько ошивалась пара стражников, ведя пристрастный допрос мелких воришек. Обычно все это сопровождалось немалым грохотом, обиженными воплями и всяческими проклятиями на головы стражей правопорядка. Но когда на пороге караулки появился необъятных размеров гвардеец и, оглядев помещение, уверенно направился к столу, нервы стражника сдали.
– Вы что себе позволяете? – вскочив со стула и брызгая слюной, заорал он при виде незнакомца. – Ну и что, что усиление! Подумаешь, личный приказ командующего, но это караульное помещение отделения городской стражи! Вход сюда только по пропускам!
– Да ладно… – прогудела стальная колонна. Рука гвардейца потянулась к шлему и откинула забрало. – Я только на минуту навещу друзей, и все.
– Стража! Гвардия! – завизжал Маран, увидев зеленую кожу и длинные клыки незнакомца. – Нападение! Спасите!
– Да тише ты! – рыкнул Урх и, сграбастав служивого в охапку, поднял над полом. – Спят они все, хоть и усиленные. Немного дурман-травы в вино, и готово, сонное царство в лучшем исполнении.
– Чего ты от меня хочешь? – задыхаясь от страха, заблеял дознаватель. – Не убивай! У меня дети, двое, жена и куча долгов в мясной лавке. Я ведь единственный кормилец…
– Короче. – Гоблин вновь встряхнул старшего смены и печально вздохнул. – Ключи от темницы где?
– Вот они, вот, – связка ключей тяжело упала на стол. – Все тут.
– И от камеры той четверки, что днем привезли?
– Все там! – хватая ртом воздух, будто рыба, выброшенная на берег, обильно потея, подтвердил Маран.
– Тем лучше.
Оглушив стражника ударом по темечку, здоровяк вернулся к входу и, подхватив одного из спящих гвардейцев, занес его в караульное помещение. Судьба остальных спящих была схожа. Уложив их рядком на вычищенном добела полу, силач начал пеленать их по рукам и ногам, предварительно лишив личного оружия, а с ними и сбережений. Кошель со звонкой монетой быстро перебрался к Урху в карман, а с ним пара складных ножей тонкой работы, которые гоблин собирался позже подарить кому-нибудь из приятелей. Немного посомневавшись, клыкастый диверсант отшвырнул доспехи стражников в сторону и, найдя за лавкой простой холщовый мешок, запихал туда блестящие гвардейские латы.
– Гвардия – сила, – усмехнулся он, вспоминая, как, подобравшись к курилке, сыпал сонное зелье в кувшин с вином ничего не подозревающих военных, а затем наблюдал, как те, уходя в мир сновидений, грузно заваливаются на землю. С дежурными вышло еще проще. Подойдя к двери и с удивлением обнаружив, что она не закрыта, Урх толкнул ее ладонью и ввалился в узкий коридор. Доспехи и внезапное появление дали ему серьезную фору, и первый же из стражников, получив сильный удар в челюсть, был благополучно отправлен в нокаут. Второй, очнувшись от хмельного дурмана, попытался достать меч, но был успокоен метким броском табурета, а дальше пошла старая добрая кулачная битва. Раздавая точные удары направо и налево, гоблин только диву давался, как все легко выходит. Каждый меткий тычок поддых или в глаз валил очередного наглеца с ног, расчищая Урху путь в караульное помещение.
