Глава 26
Тени бандитов
Ответ политиков и сил безопасности на терроризм ИРА 1979–1990 годов
Как всегда, к концу недели нашей партийной конференции 1984 года в Брайтоне меня охватила паника по поводу моей предстоящей речи. Хорошую речь для конференции нельзя написать заранее: нужно побывать на самой конференции и почувствовать ее дух, тогда можно в речи взять верный тон. Я провела как можно больше времени, работая над речью со своими помощниками в четверг после обеда и вечером, затем ненадолго отлучилась, чтобы попасть на бал агентов Консервативной партии, и сразу после 11 часов вернулась в свои апартаменты в «Гранд Отеле».
К 2.40 утра речь, по крайней мере с моей точки зрения, была закончена. Хотя те, кто помогает мне писать речи, пошли спать, остальные сотрудники, кому повезло меньше, вносили в текст правку, которая (я была вполне уверена) будет последней, и готовили кассету с подсказками. Я же в это время углубилась в дела правительства.
В 2.54 утра комната сотряслась от громкого глухого удара. Несколько секунд стояла тишина, а потом раздался другой звук, не такой, как первый – обвалилась каменная кладка. Я сразу поняла, что это бомба, но пока еще не знала, что взрыв произошел в самом отеле. По всему ковру гостиной валялись стекла от разбитых окон. Я подумала, что бомба взорвалась в одном из автомобилей на улице. Только когда чуть позже Пенни, жена Джона Гаммера, спустилась с другого этажа, не переодевшись, прямо из постели, я поняла, что взрыв произошел над нами. Соседняя ванная комната пострадала больше всего, но, окажись я там во время взрыва, получила бы только небольшие порезы. Те, кто хотел меня убить, заложили бомбу не там, где надо.
Не считая разбитого стекла и звука пожарной сигнализации, которая включилась от взрыва, все остальное, что было удивительно и, как потом оказалось, обманчиво, не изменилось. Свет, к счастью, по-прежнему горел – этот важный момент впоследствии мучил меня, и в течение нескольких месяцев после этого случая, если мне приходилось ночевать в незнакомом месте, я брала с собой фонарик. Денис просунул голову в дверь спальни, увидел, что со мной все в порядке, и снова исчез, чтобы одеться. По непонятной для нас обоих причине он взял с собой запасные ботинки, которые позже надел американский посол Чарльз Прайс, потерявший свои в суматохе, спешно покидая отель. Пока Кроуфи собирал мои туалетные принадлежности, блузки и два костюма – один предназначался для следующего дня, – Робин Батлер заглянул, чтобы взять правительственные документы. Я прошла через коридор в комнату секретарей, чтобы убедиться, что с моими подчиненными все в порядке. Одна из девушек получила сильный удар электрическим током от фотокопирующего аппарата. Но в остальном все было нормально. Не меньше, чем о себе, они волновались о моей недопечатанной речи. «Все хорошо, – уверяли они меня. – Речь у нас».
К этому времени все больше и больше людей собиралось в комнате секретарей: Гаммеры, Хаусы, Дэвид Уолфсон, Майкл Элисон и другие, взъерошенные, взволнованные, но довольно спокойные. Пока мы переговаривались, мои оперативники обеспечивали, насколько могли, нашу безопасность на тот момент. Всегда есть страх, что заложено второе взрывное устройство, часовой механизм которого аккуратно запрограммирован так, чтобы настичь и убить тех, кто уцелел после первого взрыва. Кроме этого им нужно было найти открытый и безопасный выход из отеля.
В 3.10 утра группами мы начали уходить. Первый выход, к которому нас отправили, оказался непроходимым, и мы повернули обратно. Мы вернулись в офис и стали ждать. Позже нам сказали, что выходить безопасно, и мы стали спускаться по основной лестнице. Только по обломкам при входе в вестибюле я осознала серьезность разрушений. Я надеялась, что портье не был ранен. В воздухе висела густая цементная пыль: она попадала мне в рот и на одежду, пока я пробиралась между чьими-то вещами и сломанной мебелью к другому выходу отеля. Мне все еще не приходило в голову, что кто-то мог погибнуть.
Десять минут спустя Денис, Кроуфи и я были доставлены в участок Брайтона полицейской машиной. Нам предложили чай в кабинете главного полицейского. Появился Уилли Уайтлоу. Потом Хаус вместе со своей маленькой собачкой Баджет. Но мне было очень нужно поговорить с Леоном Бриттаном, министром внутренних дел, и Джоном Гаммером, секретарем партии. В тот момент никто из нас не знал, сможет ли продолжаться конференция. Я для себя определила, что если будет физически возможно, я произнесу свою речь. В конце концов было решено, что я проведу остаток ночи в полицейском колледже Льюес. Я переоделась из вечернего платья в темно-синий костюм и, вместе с Денисом и Кроуфи покидая полицейский участок, сделала короткое заяление для прессы.
Не знаю, случайно или нет, но в колледже никого не было. Мне была предоставлена небольшая гостиная с телевизором и комната с двумя кроватями, при которой была ванная. Денис и оперативники заняли помещение дальше по коридору. Со мной в комнате был Кроуфи. Мы сидели на кроватях и обсуждали случившееся. К тому времени я не сомневалась, что были пострадавшие. Но мы пока не слышали новостей.
Оставалось только молиться. Мы оба встали на колени и некоторое время тихо молились.
Я не взяла с собой спальных вещей, поэтому легла в верхней одежде и беспокойно проспала часа полтора. Меня разбудили звуки утренней телевизионной передачи в 6.30. Новости оказались намного хуже, чем я ожидала. Я увидела изображения Нормана Теббита, которого вытаскивали из-под обломков. Потом мы услышали, что Роберта Уэйкем и член парламента Энтони Берри погибли. Я знала, что в тот момент мне нельзя было давать волю эмоциям. В тот день я должна была быть в форме – и морально, и физически. Я старалась не смотреть на ужасные картины. Но я не могла оторвать глаз от экрана. Мне просто необходимо было знать все детали случившегося, и каждая следующая деталь казалась хуже предыдущей.
Стоял прекрасный осенний день, и пока мы ехали в Брайтон, небо было ясным, а море – абсолютно спокойным. Передо мной возникло здание «Гранд Отеля», в котором обвалилась целая стена.
Затем мы вошли в сам «конференц-центр», где в 9.20 утра открылась конференция. Ровно в 9.30 мы вместе с представителями Национального Союза появились в президиуме. (Многим пришлось оставить одежду в отеле, но Элистар Макэлпайн устроил так, что местный универмаг «Маркс и Спенсер» открылся пораньше, и сейчас все были одеты прилично.) Зал был заполнен только наполовину, так как усиленная работниками безопасности проверка задерживала массы людей перед входом. Но овация была грандиозной. Чувство радости, что мы остались живы, омрачала трагедия, но мы во что бы то ни стало хотели показать террористам, что им не удастся сломить наш дух.
Совершенно случайно, но очень к месту первое обсуждение было по Северной Ирландии. Я осталась послушать, но вскоре ушла, чтобы поработать над речью, которую надо было полностью переделать. В течение всего времени, несмотря на попытки персонала сделать так, чтобы меня не отвлекали, мне все время приходили сообщения и забегали с короткими визитами коллеги и друзья. Я знала, что Джона Уэйкмена еще не извлекли из-под завалов и что несколько человек числились среди пропавших. Не прекращающийся поток цветов отсылался в больницу, где находились раненые.
