За выходные ускорился темп и произошли столкновения темпераментов. Майкл Хезелтайн задержал выпуск совместного документа министерства обороны и министерства торговли и промышленности по «Уэстленду». Содержание документа изменили, чтобы привлечь больше внимания к риску, связанному с предложением «Сикорски». Леон Бриттан был вне себя, но позволил предоставить документ на рассмотрение «E» (A). Это было ошибкой. Майкл сказал, что министр обороны Франции в выходные позвонил и предложил «Уэстленду» неопределенную субдоговорную работу по вертолету «Супер Пума» в том случае, если он не будет продан «Сикорски». В понедельник утренние газеты писали о баталиях между Майклом и Леоном.
Основной аргумент, выдвигаемый Майклом, заключался в том, что отношение европейцев к сделке с «Сикорски» подвергнет опасности будущее сотрудничество между «Уэстлендом» и европейскими оборонными фирмами. Но по-настоящему ловким трюком было заявление Майкла, что в результате рекомендаций национальных директоров по вооружениям два проектируемых европейских боевых вертолета – англо-итальянская и франко-немецкая модели – могут быть рационализированы, и тогда средства, сэкономленные на стоимости разработок, что для Британии может составить до 25 миллионов в течение последующих пяти лет, могут использоваться для дополнительной работы «Уэстленда». Это приведет к тому, что появятся новые вертолетные заказы от министерства обороны, которые смогут восполнить пробел в производстве.
Верил ли кто-либо, что можно сэкономить 25 миллионов или что их нужно было потратить именно так, было совершенно неважно. Оказалось, что для Майкла Хезелтайна не было проблемой соответствующим образом манипулировать закупочным бюджетом Министерства обороны и договорами с другими правительствами, чтобы обеспечить такое будущее этой скромной вертолетной компании, каким он сам предпочитал его видеть. Если Майкл раньше и обладал чувством меры, теперь оно бесследно исчезло.
На собрании «E» (A) 9 декабря сэр Джон Какни вернул нас с небес на землю: «Уэстленду» была необходима основательная реконструкция и улучшение производимой продукции, и совет директоров с ним во главе считал, что «Сикорски» для этого подходит больше всего. Чем дольше мы будем колебаться с решением, тем негативнее будет влияние на цену акций. Уэстлендский финансовый отчет должен быть опубликован 11 декабря, и у компании не будет уверенности в сбыте, если эта публикация будет отложена.
Большинство участников встречи были за то, чтобы отменить рекомендации национальных директоров по вооружениям, но вместо того, чтобы завершить обсуждение и на этой ноте подвести итог встрече, я дала Майклу Хезелтайну (и Леону Бриттану) разрешение в срочном порядке проанализировать возможность создания европейского пакета, который сможет наконец быть принят уэстлендским советом директоров. Если этого не произойдет и пакет, который мог бы быть рекомендован советом директоров, не будет составлен до 16 часов в пятницу 13 декабря, нам придется отвергнуть рекомендации национальных директоров по вооружениям.
На самом деле совет директоров «Уэстленда» не принял европейское предложение и дал рекомендацию в пользу «Сикорски» – «Фиат». Но теперь у Майкла появилась новая навязчивая идея, или, возможно, тактика. На встрече «E» (A) было признано, что у нас будет время до назначенного срока в пятницу провести еще одну встречу министров. Но решение созвать встречу, да и необходимости в ней, не было. Зачем? Члены совета директоров «Уэстленда» точно знали свои позиции: решать было им и держателям акций. Майкл попросил Джона Уэйкмана, чтобы я созвала еще одну встречу, сказав, что такова была конституционная необходимость при правлении кабинета. Так получилось, что сотрудники обзвонили участников, чтобы узнать, смогут ли они прийти на собрание, если оно состоится. Но это никоим образом не было созывом собрания, так как никакого собрания не было организовано. Однако это не возымело значения, так как с этого момента Майкл был убежден, что он стал жертвой интриги, в которой участвовало все больше и больше людей.
Новый поворот событий не заставил себя ждать. Без всякого предупреждения Майкл поднял вопрос об «Уэстленде» на заседании кабинета в четверг 12 декабря. Это спровоцировало короткое недружелюбное обсуждение, которое я прервала – ведь мы не могли продолжать обсуждение без документов (бумаг). Не было его и в повестке дня. То, что было там сказано, в полном виде не распространялось, но краткий отчет должен был быть разослан в протоколе. К сожалению, этого по недосмотру не случилось. Секретарь кабинета заметил ошибку сам и исправил ее без подсказки. Но Майкла Хезелтайна не устроила короткая запись – он жаловался, что его «протест «не был зафиксирован. В глазах Майкла ситуация накалялась.
Майкл лоббировал заднескамеечников. Он лоббировал прессу. Он лоббировал банкиров. Он лоббировал промышленников. «Дженерал Электрик», председателем которого был Джим Прайор, таинственным образом изъявил намерение войти в европейский консорциум. Сам консорциум вышел с новым твердым предложением. Каждое следующее событие приводилось как причина для пересмотра политики правительства. В прессе шли бои. Дело приобретало все более нелепый характер и выставляло правительство в глупом свете. Случился даже полностью надуманный «ливийский испуг». Майкл Хезелтайн указал, что долговременное участие ливийского правительства в «Фиате» ставило вопрос о безопасности предложения «Сикорски». В действительности «Фиат» обладал 14,9 процента «Уэстленда», а Ливия – 14 процентами «Фиата». «Фиат» уже поставлял многие важные детали для европейской военной аппаратуры. Американцы, которые были гораздо чувствительнее нас в вопросах безопасности и ливийских событиях, казались вполне удовлетворены тем, что «Фиат» был замешан в делах «Сикорски».
Я отвергла аргумент Майкла, что нам теперь нужно было опустить планку и повернуться в сторону европейского предложения. Но публичные перебранки между Майклом и Леоном продолжались все Рождество.
Совет директоров «Уэстленда» был все еще в высшей степени обеспокоен, сможет ли он ожидать в будущем заказы от британского и европейских правительств. В ответ Джону Какни, я написала, что «пока «Уэстленд» продолжает вести бизнес в Великобритании, правительство, конечно, будет считать компанию британской и, следовательно, европейской и будет поддерживать ее в защите британских интересов в Европе». Майкл хотел сделать мой ответ менее обнадеживающим, но я отказалась. Поэтому представьте себе мое восхищение, когда в начале следующего года торговый банк «Ллойдс» прислал ему письмо, позволяя ему высказаться в опубликованном ответе о том, что случится – по мнению Майкла, – если «Уэстленд» выберет «Сикорски», а не предложение европейского консорциума. А в ответ на письмо Майкла Патрик Мэйхью, заместитель министра юстиции, написал о «существенных неточностях». Это письмо, просочившись в прессу, усугубило уэстлендский кризис и в конце концов привело к уходу Леона Бриттана; но все это – в будущем.
Из поведения Майкла я сделала вывод, что если его не контролировать, то он не остановится ни перед чем, чтобы добиться своих целей в «Уэстленде». Это нужно было прекратить.
«Уэстленд» включили в повестку дня заседания Кабинета в четверг 9 января. На том заседании я начала с перечисления решений правительства. Затем я упомянула случившееся на Новый год неблагоприятное упоминание в прессе. Я сказала, что, если так будет продолжаться, к правительству не будет больше доверия. Я раньше никогда не видела более ясного примера ущерба, нанесенного последовательной деятельности и репутации правительства, когда игнорировался принцип коллективной ответственности. Леон Бриттан, а затем Майкл Хезелтайн изложили каждый свою точку зрения. После небольшого обсуждения я начала подводить итоги, указав, что приближалось время, когда фирма и ее банкиры на собрании акционеров должны были выбрать между двумя консорциумами. И с законодательной, и с политической точек зрения было важно, чтобы они приняли решение без дальнейшего вмешательства министров, и что при этом не должно быть ни лоббизма, ни инструктажа – ни напрямую, ни косвенно. Из-за риска неправильного толкования в период конфиденциальных коммерческих переговоров и решений все ответы на вопросы должны быть согласованы между отделами по всему отделам Кабинета, чтобы обеспечить, что все данные ответы полностью совпадают с политикой правительства.
