Наиболее сложным аспектом пакета казались более высокие муниципальные арендные тарифы, которые, в свою очередь, означали более высокие затраты государства на жилищные пособия. Но нам казалось, что лучше оказать помощь в оплате жилья через пособие, чем с помощью субсидий на арендную плату, выдававшихся всем без разбора жильцам в муниципалитете. Более того, когда повышенную арендную цену приходилось платить жильцам, не получающим пособия, это являлось для них стимулом купить свое собственное жилье и полностью вырваться из зависимости.
Этим реформам нужно будет время, чтобы показать результаты. Но новая система жилищной прибыли требовала от местных властей желанной дисциплины. А дерегуляция частного арендного сектора постепенно увеличит количество имеющегося в наличии арендного жилья, по мере того, как идеологическая враждебность к частному домовладельцу будет сходить на нет. Но я должна сказать, что ожидала большего от предложений «выбор – жильцам» и от жилищных действенных концернов. Препятствием для обоих была глубоко укоренившаяся враждебность Левых к совершенствованию и обновлению для тех, кто жил в контролируемых ими гетто зависимости. Пропаганда против предложения «выбор – жильцам», однако, была ничтожной по сравнению с той, которая направлялась против жилищных действенных концернов, и, к сожалению, палата лордов дала Левым нужный шанс.
Их светлости внесли поправку в законодательство так, что жилищный действенный концерн мог быть создан, только если за это проголосует большинство имеющих право на голосование жильцов. При существующей апатии многих жильцов и угроз со стороны Левых это создало бы очень серьезное препятствие. Мы закончили тем, что приняли принцип голосования, ограничив его требованием большинства от количества голосующих. Летом 1988 года Ник Ридли выступил с предложением организовать шесть жилищных действенных концернов, из которых после получения отчета консультантов, он решил продолжать двигаться вперед в отношении четырех: Ламбет, Саутуорк, Сандерленд и Лидс. Позднее мне попалась на глаза пропаганда пролевых групп жильцов, пользующихся сильной поддержкой профсоюзов, которая показала всю актуальность пробем, связанных с выездом из квартир для их ремонта, с уровнем арендной планы и гарантиями срока аренды. Никому и в голову бы не пришло, что мы предлагаем огромные суммы из денег налогоплательщиков для улучшения условий жизни людей, имеющих наихудшее жилье во всей стране. В результате, пока я была премьер-министром, не было создано ни одного концерна, правда, три появилось после моего ухода.
Жилье, как и образование, было среди наших первостепенных задач реформы 1987 года. Но я оставила здравоохранение для детального обдумывания на более позднее время. Я считала, что в целом мы можем по-настоящему гордиться Национальной службой здравоохранения. Она доставляла высококачественное обслуживание за довольно скромные цены, по крайней мере, в сравнении с некоторыми системами, основанными на страховании. Все же существовали огромные и при поверхностном взгляде необъяснимые различия между работой в разных областях. Соответственно я намного более неохотно предвидела фундаментальные перемены в здравоохранении, чем в школах страны. Хотя мне и хотелось видеть процветающий частный сектор в здравоохранении наряду с НСЗ, я всегда относилась к НСЗ и ее основным принципам как к неприкасаемому пункту нашей политики. Поэтому я приправляла свои речи и интервью цифрами в отношении дополнительных докторов, зубных врачей и акушерок, пациентов, которым оказана помощь, выполненных операций и вновь построенных больниц. Я чувствовала, что в этом отношении нам нужно стоять на своем.
Некоторые политические трудности, которые встретились нам в вопросе здравоохранения, можно отнести к использованию политиками-оппозиционерами и прессой сложных случаев. Но это было не все. Потенциально должен был возникнуть неограниченный спрос на здравоохранение (в широком смысле) в течение всего времени, пока оно было бесплатным для пациентов. Число пожилых людей – группа с наибольшим количеством вызовов НСЗ – увеличивалось: прогресс в медицине открывал возможности новых и часто дорогих форм лечения, а также спрос на них.
В чем-то важном НСЗ не хватало верных экономических стимулов, чтобы отвечать потребностям. В целом работники были преданы своему делу, но не сознавали затрат. Действительно, почему доктора, медсестры или пациенты должны находиться внутри монолитной государственной системы. Более того, хотя люди, страдающие серьезными болезнями, могли рассчитывать на первоклассное лечение, в других аспектах не хватало отклика на желания и удобство пациентов.
Если можно было бы вновь создать НСЗ начиная с основ, нужно было бы увеличить частный сектор и более детально продумать дополнительные ресурсы финансирования здравоохранения, помимо общего налогообложения. Но мы начинали не с нуля, а любые реформы не должны подрывать уверенность общественности.
Летом и осенью 1986 года у меня состоялось несколько долгосрочных обсуждений о будущем НСЗ с Норманом Фаулером, в то время государственным министром здравоохранения и социальной защиты. Это были времена нового интереса к экономике здравоохранения, так что нам было о чем поговорить. В конце января 1987 года Норман подготовил документ. Цель реформы, которую мы даже тогда называли центральной, была в том, чтобы искать новые пути распределения средств в НСЗ, чтобы больницы, оказывающие помощь бо́льшему числу пациентов, получали больше доходов. Кроме того, должна существовать более тесная и четкая связь между спросом на здравоохранение, его стоимостью и методом оплаты. Мы обсуждали, может ли НСЗ финансироваться посредством государственного страхования, а не общего налогообложения. Но все это были теоретические дебаты. Я не считала, что мы могли бы выдвигать серьезные предложения для включения в декларацию. Даже возможность Королевской комиссии – вообще я бы не прибегла к этому средству, но оно было использовано предыдущим Лейбористским правительством в отношении здравоохранения – имела для меня некоторую привлекательность.
Норману Фаулеру намного лучше удавалась публичная защита НСЗ, чем ее реформирование. Но его преемник, Джон Мур, стремился к основательному пересмотру. В конце июля 1987 года Джон и я имели первое обсуждении общего характера по этому вопросу. В тот момент я все еще хотела, чтобы он сосредоточил усилия на том, чтобы добиться бóльшей отдачи от существующей системы. Но с течением времени мне становилось ясно, что нам также необходимо провести настоящий долгосрочный анализ. Зимой 1987–1988 годов в прессе стали ежедневно появляться ужасные истории о НСЗ. Я запросила у Министерства здравоохранения и социальной защиты отчет о том, на что шли дополнительно выделенные правительством деньги. Вместо этого я получила доклад обо всех трудностях, стоящих перед НСЗ, – что совсем не то же самое. Я сказала, что министерство здравоохранения и социальной защиты должно приложить серьезные усилия, чтобы быстро ответить на нападки в адрес наших достижений и работы НСЗ. В конце концов, меньше чем за десятилетие мы увеличили затраты на НСЗ на 40 процентов.
В то время была еще одна сильная причина для анализа. Было вполне очевидно, что общественное мнение признавало, что проблемы НСЗ были гораздо глубже, чем необходимость иметь больше денег. Если действовать быстро, мы могли бы взять инициативу, провести реформы и пожать их плоды еще до следующих выборов.
