Проблема заключалась в том, что из-за размера счетов новой системе теперь противостояли те самые законопослушные граждане, на которых она полагалась. Однако бунт не заставил меня отказаться от намерения продолжать проводить политику коммунального взноса и от того, чтобы наказать преступников.
В действительности мне не было известно, что бунтовщики двигались в сторону Уайтхолла в то время, когда я обращалась к центральному совету в Челтенхеме.
Я начала свою речь с одной из серии все более рискованных шуток о политическом отношении к моему лидерству. У Челтенхема была репутация традиционного места для ухода на пенсию правителей бывшей империи, и это добавляло остроты. Я начала:
«Для меня огромное удовольствие снова оказаться в Челтенхеме. Дабы избежать возможного недопонимания и рискуя разочаровать несколько благородных полковников, давайте сразу проясним один момент: я прибыла в Челтенхем не для того, чтобы уйти на пенсию».
Я практически сразу перешла к сути вопроса, который будоражил Партию: «Множество счетов по коммунальному взносу, которые сейчас получают люди, слишком высоки. Я разделяю их негодование. Но давайте говорить прямо: это не из-за количества денег, которые мы добываем, а из-за количества денег, которые тратят местные органы самоуправления. В этом заключается реальная проблема. Ни одна схема, какой бы гениальной она ни была, не сможет компенсировать высокие затраты низкими взносами».
Но далее я перечислила ряд ограниченных специальных послаблений. Даже этот скромный список потребовал того, чтобы я отказалась от слабого текста, предоставленного казначейством, и написала свой собственный. Однако учитывая слабый документ и отсутствие коллег на работе в поздний час, я не смогла включить в текст гарантии того уровня, какого мне хотелось бы. Поэтому мне пришлось лишь обозначить ряд идей касательно дальнейших мер по борьбе с растратчиками.
Таким образом, основной смысл моей речи должен был заключаться в том, что для снижения коммунальных взносов на грядущих местных выборах нужно было голосовать за Консервативную партию.
Речь была принята хорошо, но и у них, и у меня оставались опасения. Теперь мне предстояло добиться того, чтобы мои коллеги так же самоотверженно, как и я, посвятили свои усилия защите народа от тех проблем, с которыми мы столкнулись в 1990 – 91 годах.
Крис Паттен был резко против каких-либо комплексных мер против местных органов, но я настаивала на том, что MoD должно проработать все варианты. Я хотела видеть сокращение расходов в ряде местных административных органов. Результаты выборов в четверг, 3 мая 1990 года ясно свидетельствовали о том, что в тех местах, где консервативные члены местных советов использовали коммунальный взнос как способ обозначить разницу между собой и лейбористами, а затем смогли убедить электорат голосовать за консерваторов, вместо того, чтобы обрушиваться с обвинениями на правительство, им все удавалось. (Некоторые из них противостояли усилению «закупорки» в 1990 – 91 годах, аргументируя это тем, что подобные меры защитят лейбористские советы-растратчики от окончательного поражения в выборах.) Успехи консерваторов в Вандсворте и Вестминстере стали результатами этого подхода. Там, где консерваторы контролировали местные органы управления, наши результаты оказывались тем лучше, чем ниже устанавливался взнос. Обратное правило было применимо к лейбористам. В этом смысле коммунальный взнос уже начал трансформировать местное правительство. Для Консервативной партии существовала перспектива даже в плохой (в общенациональном смысле) год выиграть выборы в местные правительства, основываясь в первую очередь на местных условиях и базируясь на местных проблемах, а не на попытках охватить все общенациональные тенденции.
Эти успехи, однако, не умаляли необходимости добиться того, чтобы уровни взносов по всей стране сдерживались на низком уровне. На протяжении мая и начала июля готовились документы между министрами и чиновниками. Мы с Крисом Паттеном до сих пор не пришли к согласию по вопросу полномочий общей «закупорки». Я оказала на него определенное давление, отказавшись разрешить обсуждение уровня центрального гранта на следующий день, пока мы не примем решение по контролю расходов. Джон Мейджор разрывался между двумя линиями. С одной стороны, он, как канцлер, хотел видеть эффективный контроль над государственными расходами. С другой стороны, он беспокоился о том, добьется ли парламентская партия новых важных законодательных процедур для получения сдерживающих полномочий.
Но внезапно новая юридическая консультация изменила всю основу нашей дискуссии. На встрече во вторник, 17 мая юристы сообщили, что даже новые законопроекты в области сдерживания могут быть подорваны судебным контролем. Мне это казалось невероятным. Предполагалось, что суды не позволят парламенту выполнить его долг и защитить граждан от неразумного уровня налогообложения: это ставило под сомнение нашу способность контролировать бюджетные расходы и вести экономику. На этом этапе я спросила срочного совета о том, как преодолеть эти трудности.
Легко представить себе мое удивление и изначальный скептицизм, когда я, просматривая свои почтовые ящики вечером 13 июня, наткнулась на записку от моего личного секретаря с рапортом о телефонных переговорах с правительственными юристами, которые имели место ранее тем же вечером. Теперь, с их точки зрения, нынешний законопроект – не говоря уже о будущем – может быть более надежным, чем отмечалось в их предыдущих рекомендациях. Они сообщили нам, что мы сможем сдерживать большое число органов, если на раннем этапе бюджетного цикла дадим понять, что конкретно мы будем считать избыточным увеличением расходов, и мы можем добиться этого, не сталкиваясь с трудностями, которые принес бы новый законопроект. Эта юридическая рекомендация спустя несколько дней была подкреплена победой правительства в судебном процессе против нескольких местных административных органов, протестовавших против сдерживания.
Вечером 26 июня я провела совещание с министрами, чтобы определиться с нашей позицией. Юристы подтвердили рекомендацию о том, что вряд ли мы сможем добиться большей уверенности в вопросе сдерживания, используя новый законопроект вместо существующего. Я намеревалась отказаться от идеи введения общих сдерживающих полномочий. Я бы предпочла совместить это с использованием местных референдумов, чтобы администрации, которая намеревалась превысить установленный государством лимит, пришлось сначала добиться согласия электората. Это помогло бы защититься от обвинений в том, что новый контроль расходов повредит местной демократии. Однако в свете пересмотренных юридических рекомендаций я согласилась с тем, что если суды не выдвинут какую-либо новую идею, способную изменить позицию, в 1991 – 92 годах сдерживание лучше будет проводить в рамках существующего закона. Тем не менее необходимо было достичь максимального сдерживающего эффекта, поэтому Крису Паттену в июле пришлось объявить – задолго до того, как местные органы самоуправления сформировали свои бюджеты, о том, как он намеревается воспользоваться своими полномочиями. Другим аспектом, который нам нужно было обсудить, были дополнительные средства, которые требовались для того, чтобы ограничить нагрузку на отдельных граждан. Крис был уполномочен заявить в палате общин об определенных дополнениях в схеме переходных послаблений и прочих изменениях.
