Потом меня отвезли обратно в дом Билла Шелтона в Пимлико, чтобы отпраздновать это событие с друзьями. Дэнис тоже там был. Хотя я сама пыталась сообщить ему эту новость по телефону, но каким-то образом Ассоциация прессы меня опередила. Марк узнал об этой новости, когда был на работе в качестве бухгалтера-практиканта. Что касается Кэрол, ее нельзя было тревожить, пока она сдавала свой экзамен на солиситора.
Только гораздо позже той ночью, когда после ужина с главным партийным организатором Хамфри Аткинсом я вернулась домой, вся моя семья смогла отпраздновать эту новость. Было удивительно хорошо собраться вместе. Я подозреваю, что они знали, как знала я, что с этого момента наша жизнь никогда больше не будет прежней.
Не будет прежней и Консервативная партия.
Глава 9
Тернистый путь
Лидер оппозиции, февраль 1975 – март 1977
Моей первой задачей было сформировать теневой кабинет. Я встретилась с Хамфри Аткинсом, главным партийным организатором, в кабинете лидера оппозиции в Палате общин, где нас ждал превосходный ужин, приготовленный его женой Мэгги. Хамфри Аткинс был, конечно, назначен Тедом, и, занимая свой пост, во время выборов лидера он не выказывал поддержки ни в чей адрес. Но он был дружелюбным и ответственным и, как «главный кнут», обладал уникальным запасом знаний и слухов, так необходимых при принятии решений о высоких политических назначениях. Я сказала Хамфри, что, хотя были такие люди, как Кит Джозеф и Эри Нив, которым я была особо обязана, я не хотела делать полной замены существующей команды. После озлобленной борьбы с Тедом нужна была достаточная преемственность, чтобы удержать единство партии.
Однако чем дольше мы говорили, тем яснее становилось нам обоим, что все остальные диспозиции зависели от Теда. Если бы он пожелал работать под моим началом – и я публично обязалась предложить ему эту возможность во время кампании за лидерство, – он мог выбрать один из трех главных теневых департаментов или, возможно, пост без портфеля. Про себя я надеялась, что он вовсе не примет моего предложения. Хотя никто из нас не знал, как долго продлится его обида, уже было трудно представить себе, что Тед будет вести себя как Алек Дуглас-Хьюм и превратится в преданного и безукоризненного члена команды своего преемника. В любом случае газеты говорили, что у Теда не было никакого намерения оставаться в кабинете. Но мне нужно было точно знать. Пообщавшись с Тедом и решив, что слухи о его намерениях были справедливыми, Хамфри снова связался со мной. Но поскольку я сказала, что сделаю предложение, на следующее утро я поехала в дом Теда на Уилтон-стрит, чтобы сделать это лично.
Тим Китсон, личный парламентский секретарь Теда, провел меня в кабинет на первом этаже. Тед сидел за своим столом. Он не встал, и я села, не дожидаясь приглашения. Не было смысла в любезностях. Я догадывалась, что он думал о недавних событиях и обо мне. Не предлагая конкретной позиции, я спросила его, хочет ли он присоединиться к теневому кабинету. Он сказал нет, он останется рядовым членом парламента. Разговор был, в общем, окончен. Я знала, что для него это наверняка было больно и, возможно, унизительно. Но я также знала, что если я выйду на улицу и пройду мимо собравшихся журналистов после лишь нескольких минут пребывания внутри, обеденные газеты будут полны оскорбительных историй. Так что я немножко потянула время, спросив его о том, что он думает об обещанном лейбористами референдуме, о продлении членства Британии в Европейском экономическом сообществе и, в частности, провел ли бы он кампанию со стороны консерваторов. Снова он сказал нет. Я сделала все, что было в моих силах, чтобы удержать Теда кабинете и убедиться, что встреча не закончилась слишком резко. Но я провела в его кабинете лишь пять минут или около того. Так что Тим Китсон (который равным образом осознавал риск неблагоприятной прессы) и я проговорили еще в течение четверти часа, чтобы убить время, прежде чем я покинула дом. Уважая, как я думала, конфиденциальность Теда, я не рассказала даже Эри Ниву, организовавшему мой офис, о деталях случившегося. Я сделала публичное заявление позже, лишь для того, чтобы внести ясность. Я вернулась в Палату общин и сказала Хамфри Аткинсу, что Тед действительно не будет членом теневого кабинета.
Затем Роберт Карр, выполнявший обязанности лидера партии во время кампании, хотел меня видеть. Он, конечно, был близок к Теду, и я хорошо понимала, что ему может не нравиться перспектива работать под моим началом. Действительно, когда я встретилась с ним, он дал мне ясно понять, что единственной должностью, которую он согласится принять, будет министр иностранных дел теневого кабинета. Я сказала, что не могу ему этого обещать. Я не просто не хотела связывать себе руки до того, как тщательно продумаю свою команду в целом: я не была убеждена, что Роберту Карру в ней было место.
Для Уилли Уайтлоу, наоборот, место в моей команде было. Во время лидерской кампании он продемонстрировал свою популярность. Он был чрезвычайно опытным, и его присутствие в кабинете было бы для многих членов парламента надежной гарантией того, что на повестке дня стояла эволюция, а не революция.
Возможно, мы оба уже знали, что сможем сформировать сильное политическое партнерство, наши сильные и слабые стороны дополняли друг друга. Хотя я еще не могла предложить ему конкретный пост, я попросила Уилли быть заместителем лидера партии, и он принял это предложение. Но его верность от этого не зависела, он был преданным с самого начала.
В тот вечер я председательствовала в теневом кабинете министров в первый раз. Заседание прошло в атмосфере слегка нереальной, поскольку никто из присутствующих еще не был официально переназначен, а некоторым это и не грозило. Квинтин Хэйлшем поздравил меня от имени теневого кабинета и торжественно пообещал верность и сотрудничество. Мне казалось что, по крайней мере он действительно имел это в виду. Я сказала, что Уилли согласился стать заместителем лидера и что Тед отверг мое предложение войти в состав теневого кабинета. Уилли затем сказал, что он без колебаний согласился быть заместителем лидера и с нетерпением ждет возможности приступить к работе. Таким образом, формальности обозначили некоторого рода вооруженное перемирие между соперничающими взглядами и личностями.
На следующий вечер я впервые появилась в качестве лидера на заседании «Комитета 1922 года». Мои отношения с парламентской фракцией было гораздо проще, чем с теневым кабинетом. Когда я вошла, все встали в знак приветствия. Эдвард дю Канн поздравил меня, вручив неподписанную валентинку (днем ранее), которая присоединилась к другим валентинкам и розам, накапливающимся на Флуд-стрит.
В течение следующих нескольких дней мое время было занято общением с журналистами, обсуждением организационных вопросов в моем кабинете и выполнением долговременных обязательств перед избирательным округом. Несколько раз мы встречались с Хамфри и Уилли, чтобы обсудить кандидатуры для теневого кабинета. В любом случае мне нужен был уикенд для принятия окончательного решения. Но из-за отсрочки плодились слухи. Пресса сообщала, что полным ходом шла борьба, чтобы не дать Киту Джозефу стать теневым канцлером. На самом деле он не попросил этот портфель, а я ему его не предложила.
