Зарплаты и цены были первоочередной проблемой. Комиссия по сопоставимости оплаты труда профессора Хью Клегга была применена правительством лейбористов в качестве приличного способа подкупа работников бюджетного сектора, чтобы те не бастовали, а чеки должны были быть задним числом предоставлены им после выборов. Комиссия Клегга была серьезной головной болью, и эта боль становилась все острее по мере того, как наступало время оплаты по счетам.
Что касалось переговоров о повышении заработной платы в национализированных областях промышленности, мы решили, что ответственные за это министры должны отойти от этого вопроса настолько далеко, насколько это возможно. Нашей стратегией должно было стать применение необходимой финансовой дисциплины, после чего следовало позволить управлению и профсоюзам, которых это непосредственно касается, принимать свои собственные решения.
Также требовался тщательный пересмотр того, как цены контролируются такими интервентивными мерами, как сопоставимость оплаты труда, правительственное давление и субсидии. Мы не испытывали иллюзий: рост цен был признаком лежащей в основе всего инфляции, а не ее причиной. Инфляция была монетарным феноменом, для обуздания которого необходима была монетарная дисциплина. Искусственное сдерживание роста лишь снижало инвестиции и подрывало доходы – и то и другое уже находилось на слишком низком уровне для поддержания экономического здоровья страны, – при этом распространяя внутри британской промышленности менталитет «затраты плюс».
На заседаниях обоих кабинетов я в заключение подчеркнула необходимость коллективной ответственности и конфиденциальности между министрами. Я сказала, что не намереваюсь вести дневник дискуссий на заседаниях кабинетов, и надеюсь, что остальные последуют моему примеру. Как бы это ни было неудобно для автора мемуаров, лишь такой подход является уместным правилом поведения в правительстве.
На следующий день члены парламента собрались для дачи клятвы. Но четверг был днем не только церемониального значения (на самом деле была всего одна церемония, которая каким-то образом затерялась в спешке этого дня, – день рождения Дэниса). Именно в тот день Гельмут Шмидт, федеральный канцлер ФРГ, прибыл в Лондон с официальным визитом, изначально оговоренным с правительством лейбористов, – он был первым главой иностранного правительства, посетившим меня как премьер-министра.
Я уже встречалась с мистером Шмидтом еще во времена оппозиции, и довольно быстро у меня сложилось о нем самое лучшее впечатление. Он обладал глубочайшим пониманием международной экономики, в вопросе которой – хотя он и относил себя к социалистам – нам предстояло прийти к схожим взглядам. На самом деле он лучше, чем значительная часть британских консерваторов, понимал важность экономической ортодоксальности – необходимость контролировать денежную массу в обращении и ограничивать бюджетные затраты и займы, дабы оставить пространство для роста частного сектора. Но пришлось прямо сказать ему, что хотя Британия и стремилась играть живую и влиятельную роль в Европейском сообществе, мы не можем себе этого позволить, пока не будет решена проблема нашего ужасно несправедливого бюджетного вклада. Я не видела причин скрывать наши взгляды за дымовой завесой дипломатии, поэтому пользовалась каждой возможностью донести это сообщение.
В субботу я прилетела в Шотландию, чтобы принять участие в шотландской конференции консерваторов, от которой я всегда получала удовольствие. У шотландских тори жизнь не всегда простая. В отличие от английских консерваторов они, по своему обыкновению, пребывали в меньшинстве, чем шотландские СМИ их всегда болезненно попрекали. Но эти обстоятельства придавали шотландским консерваторам определенный градус энтузиазма и боевой дух, который я обожала и который также гарантировал добросердечную и чуткую публику. Некоторые из ведущих шотландских тори, крохотное меньшинство, страстно желали нечто вроде devolved government, но большинство из нас с глубоким опасением относились к тому, что это может означать для будущего Союза. В очередной раз подтвердив наше решение аннулировать Шотландский Акт лейбористов, я при этом отметила, что мы намереваемся инициировать всепартийные переговоры, нацеленные на то, чтобы приблизить правительство к людям. В итоге мы сделали это, откатив назад государство, вместо того чтобы создать новые институты в правительстве.
Мое основное послание к этой конференции было намеренно мрачным, предназначенным для всей Британии в целом. В тот самый день была опубликована цифра инфляции в 10,1. Она будет расти и дальше. Я отметила:
«Зло инфляции до сих пор с нами. Нам далеко до восстановления честных денег, и в прогнозах Казны когда мы взяли управление на себя, были тенденции растущей инфляции. Пройдет много времени, прежде чем принятые нами меры принесут результаты. Мы не должны недооценивать масштабы лежащей перед нами задачи. Но мало чего можно достичь без твердых денег. Они лежат в основе твердого правительства.
Когда наши экономические и политические трудности в грядущие месяцы соберутся в кучу, никто не сможет утверждать, что его об этом не предупреждали».
Мы вернулись на авиабазу королевских ВВС Нортхолт и поехали в Чекерс, где я провела свой первый уикенд в качестве премьер-министра. Я не думаю, что хоть кто-то пробыл в Чекерсе долго и не влюбился в него. Со времен своего первого жильца, премьер-министра Дэвида Ллойда Джорджа, считалось, что у людей, занимающих этот пост, не обязательно есть в распоряжении своя собственная загородная резиденция. По этой причине подарок лорда Лии своей нации его загородный дом, который можно было использовать для отдыха премьер-министров, – стал началом новой эры в той же мере, в которой им стали законопроекты реформы.
Чекерс – дом елизаветинской эпохи, но за долгие годы его значительно перестроили. В центре дома – огромный зал, некогда бывший внутренним двором, добавленный в конце прошлого века, где зимой горит камин, наполняя каждую комнату легким ароматом древесного дыма.
Благодаря щедрости Уолтера Анненберга, посла США в Британии в 1969–1974 гг., в Чекерсе есть крытый бассейн. Но в годы, когда я была там, в нем плавали только летом. Это было после того, как я узнала, что его обогрев обходится в 5000 фунтов в год. Сэкономив эти деньги, мы могли позволить себе потратить больше на непрерывную череду ремонтов в этом доме.
Компания, которая собралась за ланчем в то воскресение, всего десять дней спустя после нашей победы, была вполне типичной для уикенда в Чекерсе. Там была моя семья – Дэнис, Кэрол, Марк. Кит Джозеф, Джеффри и Эльспет Хау, Пимы и Квинтин Хэйлшем представляли государственную команду во всей красе. Питер Торникрофт и Алистер Макелпайн представляли Центральный офис. Дэвид Вульфсон, Брайан Картледж (мой личный секретарь) со своими супругами и наши друзья сэр Джон и леди Тилни дополняли компанию.
Мы по-прежнему были в настроении отпраздновать нашу победу на выборах. Мы были далеко от формальной обстановки номера 10. Мы выполнили начальную задачу подготовки правительства к старту. Среди нас по-прежнему царил дух товарищества, который неизбежные разногласия и споры неизбежно подпортят. Этот обед был беззаботным и радостным. Пожалуй, это был случай того, что позже критик назовет «буржуазным триумфализмом».
