— Эй! — эхо было настолько сильным, что «эй» еще раз десять слышимо продублировалось. Сигма, как обычно, не церемонилась.
Ангел спустился вниз, к апостолам, и немедля подошел вплотную к Сигме, так что их груди едва не соприкасались. Это была молодо выглядящая женщина с механическими лезвиеподобными стальными крыльями за спиной. Каждое крыло, размахом почти три метра, состояло из пяти длинных полых лезвий и трех небольших изогнутых клинков сверху. Лезвия крепились на ювелирной работы подвижную металлическую основу с поршнями и шестернями. Эдакая вариация экзоскелета. По меркам доцифровой реальности, на вид ей было больше тридцати пяти — небольшие морщины, неравномерность пигментации, тусклый цвет лица, сухая кожа, сосудистые звездочки возле глаз. Жители Реальности 2.0. даже слова такого не знают, как «старость», но Нирай был озадачен: почти наверняка это было отсканированное изображение живого человека без последующей ретушировки. Желание сохранить свой исходный облик вполне естественно, но вот отказ от косметической хирургии казался довольно иррациональным.
При всех вышеперечисленных недостатках, стоит отметить, что «ангел» обладал весьма симметричным овальным лицом с аккуратными чертами, голубыми глазами, пухлыми губами и неоттопыренными ушами — налицо хорошая генетика. Прядь черных волос закрывала левый глаз, на втором же глазу и части лба над ним располагалось устройство дополненной реальности с большой глянцевой черной линзой, отдаленно напоминающее хай-тек монокль. Густые неухоженные неестественно черные, будто покрашенные, волосы тянулись до самых плеч — никакого намека на прическу не было и близко. На изящной вытянутой шее красовался черный текстильный чокер и сияющими бирюзовыми надписями по свей поверхности. Черные матовые леггинсы; белые кэжуал-сникеры с белыми шнурками, нашитой белой звездой и черной подошвой; черная полимерная теквир-куртка с белыми пластиковыми вставками, закатанные рукава и десятки наручных часов на каждом запястье.
Всматриваясь в лицо капитана Эдема, будто страдая близорукостью, незнакомка деловитым тоном произнесла:
— А я тебя знаю, — сделав паузу, чтобы окинуть взглядом всех живых. Голос ровный, почти дикторский. Она продолжила, — Другие лица мне также знакомы. Вы в особой группе.
Сигма схватила «ангела» за воротник куртки и попыталась приподнять, но попытка оказалась тщетной. Беспомощно глядя ей прямо в глаза, та, было, хотела выругаться, но промолчала. Незнакомка ответила лишь снисходительной ухмылкой. «Ангел» аккуратно отцепил девушку от себя, и двинулся в бесконечной стене экранов, которая едва освещала все помещение.
— Давно у меня не было гостей, — четко проговорила она, потирая затылок, будто от смущения, — Если быть точной, то, с момента заточения, так близко я никогда не говорила с живым человек. Это просто выражение, под «живым» я не подразумеваю какое-либо конкретное качество, — продолжила монолог та. Потом внезапно затихла, будто заметив на одном из экранов нечто требующее внимания.
— 316 лет, 316 лет, — она повторила еще громче, — я наблюдала за тем, как вы рождались, жили, умирали и снова рождались. 316 лет. В полном, — ее голос едва заметно дрогнул, — одиночестве.
— Все кончено, Мария, — Нирай хотел успокоить «затворницу», но, кажется, это было лишним.
Изображение на некоторых экранах задрожало, проявился белый шум и аберрационные искажения, картинки на нескольких мониторах и вовсе погасли.
Неймлесс сделала неуверенный шаг к Марии. Сейчас выпала, возможно, единственная возможность инъецировать «цифровой сепсис», но она не могла найти ни одной причины заставить себя пойти на убийство. Да, ранее Безымянная сотрудничала хактивистами из Anonymous, Якудзой и русской мафией, но до такого прежде она не опускалась. И дело не в принципах. Принципов у нее не было.
— Я свободна? — Мария будто не верила словам гостя.
— Да, теперь ты свободна, — Безымянная едва не коснулась «инфицированной» рукой плеча Марии, как ее запястье крепко схватила подлетевшая Вир Кросс.
— Он говорил, за тобой только глаз да глаз, — Вир сжала руку еще сильнее и пыталась изобразить улыбку, но достаточно натянуто.
Неймлесс не менее жутко улыбнулась в ответ.
— Ты что творишь? — она проговорила сквозь зубы.
— Спасаю нас от уничтожения цифрового человечества.
У Безымянной округлились глаза, еще секунду назад она была твердо уверена, что именно это и делает.
— Теоретически Мария, конечно, может уничтожить Реальность 1.0, но ее смерть сулит куда большие потери. Ты можешь не верить, но я и не собираюсь тебе ничего доказывать, — после этих слов игла вонзилась в шею Марии, — готово.
— Что готово? — растерянно спросила Неймлесс.
— Обновление антивирусных баз.
Мария отскочила в сторону, потерла рукой затылок:
— Какого хрена? — на лице отобразились скудные эмоции.
— Жизнь тебе спасла только что, — невозмутимо произнесла Вир Кросс. Отпустив руку Безымянной, та незамедлительно ретировалась.
Неймлесс и Мария еще несколько мгновений недоверчиво смотрели друг на друга. Экраны засбоили с еще большей интенсивностью, отключились уже десятки ящиков. Изображения на некоторых экранах зависали, резко менялся цветовой баланс, контрастность и яркость. Кое-где картинка ухудшилась до «шакальего» качества.
— Кажется, пришло время прощаться, — воодушевленно сказала Мария.
— Постой, ты ведь не собираешься всех децифровать? — несколько дерзко спросила Ми.
— У меня были сотни лет, чтобы осознать глубину своих заблуждений.
— И теперь ты хочешь расхуячить всю Землю? — Флуд не мог не вставить свои пять копеек.
Мария оставила подкол без комментария.
— Как это произойдет? — тут же спросила стоящая рядом Сигма.
— Скорее всего, ты моргнуть не успеешь, как проснешься в новой-старой жизни со всеми ранее стертыми воспоминаниями.
— Омикрон! — Сигма почти прокричала его имя, присутствующие затихли. Тот растерянно, но в то же время добродушно, посмотрел на капитана Эдема. На лице хакера лихорадочно мельтешили огни «зависающих» телепроекторов.
— Учитывая, что мы, возможно, никогда больше не увидимся. Я должна сказать это. Прямо сейчас, — Сигма набрала воздуха, — Я люблю тебя. Люблю тебя… Ты понял, мать твою?
Сигма смотрела прямо в глаза хакеру, и сейчас смелости ей было не занимать. Кажется, в этот момент она могла свернуть горы. Как минимум, в своем воображении. От неуверенности не осталось и следа. Омикрон пытался сохранить невозмутимое лицо, но по этой части явно уступал «хладнокровности» Омена:
— Спасибо, мне приятно это слышать. Но я совру, если скажу, что чувствую к тебе то же самое.
— Ничего, я просто должна была выговориться.
Наименее многословными были Ипсилон и Эйт — они поцеловались в засос, вызвав у некоторых присутствующих бурное удивление и даже овации.
