— Можешь открывать глаза.
— Открывать? Сейчас попробую.
Если бы я помнил, как это — видеть свет? Возможно, лучше не открывать глаза. Нет, нужно увидеть, что происходит вокруг…
— Макс, смотри, он открыл глаза. Ну как оно?
— Все такое размытое, почти ничего не вижу.
— Не волнуйся, мозг скоро примет новую сетчатку.
— Обрадовала.
— Витя, рад тебя видеть в почти нормальном состоянии, — сказал статный мужчина со стрижкой «полька» — это первое, что я заметил, так как такие стрижки меня дико бесили. Не знаю почему.
— Я тебя знаю, верно?
— Возможно, ты не помнишь, но меня зовут Макс, я друг твоего отца.
— А кто мой отец?
— Видно, много битых секторов. Придется загрузить программу восстановления памяти.
— Какую еще программу? Не надо мне никаких программ!
— А тебя никто и не спрашивает.
Вдруг все еще больше поплыло, а вскоре — потемнело…
Голова раскалывается. Сколько сейчас времени? Я в школу опаздываю. Открыл глаза: незнакомая обстановка в скандинавском стиле, это не похоже на мою комнату.
Просторное светлое помещение с высокими потолками. Одна стена полностью стеклянная, за ней живописный горный пейзаж. В центре стоит круглый стеклянный стол, а рядом с ним диван и два кресла. Я сидел в одном из них. Ира с Максом сидели на диване.
— Мам, когда мы успели сделать ремонт?
— Нет здесь твоей мамы, тут только Саша и Сирожа, — сказал Макс.
— А, что вы делаете в моей комнате?
— Уборкой занимаемся.
— Ладно, слушай. Возможно, после очередной промывки мозгов ты забыл, что было до? — спросил Макс.
— До чего?
— Черт, он все забыл, — раздраженно сказала Ира, — тогда мы ему расскажем, да, Макс? Может, он сам что-то вспомнит по ходу дела.
— А что я должен вспомнить? Только помню, что мне приснился очень долгий и странный сон. Типа…
— Понятно, он думает, что это был просто сон, — сказала Ира, держась за переносицу.
— Ну, в каком-то смысле это правда, — подтвердил Макс.
— Как это понимать? А что это тогда было? — спросил я.
— Твои последние воспоминания до сна?
— Ира — хакер, нас заломали ССОшники… Кстати, где мы? Мы в СИЗО?
— Уже нет. Мы сбежали красивее, чем Энди Дюфрейн из Шоушенка, — ответила Ира.
— Каким образом? — удивленно спросил я.
— Ну, долго рассказывать. Хотя ладно. Во время ареста нам троим ввели в организм очень сильное снотворное. Как очень опасных террористов…
— Какой я на хрен опасный террорист, блин?! — вырвалось у меня. Ира невозмутимо продолжила:
— Нас транспортировали в Киев, в одну из штаб-квартир TBF. Там был показательный суд, и нас приговорили к пожизненной коме.
— Потому что смертная казнь в Восточном секторе запрещена, — добавил я.
— Это только прикрытие, чтобы убедить общественность в их якобы гуманизме. Насколько я знаю, нас потом конвоировали в Лос-Анджелес к главному дримсерверу или, как мы привыкли его называть, Гипердримеру, — сказал Макс. — Помимо этого, это единственный известный нам полноценный искусственный интеллект. Прям 2 в 1, черт его побери.
Макс достал сигарету, закурил. Никогда, не видел, чтобы Макс курил.
— Получается, все, что я увидел, было сгенерировано ИИ? Все было такое реальное. С другой стороны, я не раз ловил себя на мысли, что вижу кашу из сюжетов японских комиксов… Постойте, как мы выбрались, если мы находились в коматозном состоянии? — мой вопрос был вполне логичен.
— Несколько месяцев назад Макс закачал на Гипердример свой новый вирус, под кодовым названием Ж.О.Р.А. Раньше все его вирусы благополучно уни…
— Жора? Этот жирный му[beep]ак был вирусом? — перебил я Иру. — Постойте, а почему он говорил мне, что Юдзиро — это программа?
— Скорее всего, это был обычный бот с IQ немного выше среднего. И кто такая вообще эта Юдзиро?
Действительно. Тогда это многое объясняет. Почему, например, Жора был таким жирным — он ел информацию, программы, колбасу. Ведь почему на улице не было ботов? Он их просто сожрал. А Юдзиро ему что-то помешало уничтожить… Гипердример подстроился под обстановку, чтобы я не терял ощущение реальности происходящего. А «папочка», про которого постоянно твердил Жора, была Максом, получается?
— Именно поэтому все было таким мистическим и странным. Видно, их программисты не смогли побороть мой вирус, и он спокойно сожрал всю систему, — продолжал Макс.
— Гипердример уничтожен? И что теперь? Как вы выбрались? — удивленно спросил я.
Ира встала с кресла, взяла со стола стакан с газировкой и опять села:
— Когда Гипердример вышел из строя, Ж.О.Р.А. получил полный контроль над всеми системами дрим-комплекса, в том числе и тюремными слотами. Он открыл их и вколол нам достаточную дозу нитрофилина, что бы мы смогли прийти в себя.
— Увы, но в его программу не входило твое спасение. Тут нам пришлось все вскрывать аппаратным путем… — Макс сделал странный жест руками, будто демонстрировал процесс фистинга.
— Что дальше?
Ира сделала глоток, потом еще, и сказала:
— У вируса по графику было запланировано самоуничтожение через неделю после выполненной работы. Мы сбежали, а дата-центр вместе с Гипердримером были уничтожены. Укрылись мы у наших старых знакомых в Торонто.
— Где мы сейчас? У тебя дома? — спросил я.
— Нет никакого дома. Ни твоего, ни моего. У нас теперь нет дома, — несколько печально ответил Макс.
— А что с моими родителями, друзьями?
— СМИ убедили их в том, что ты — опаснейший террорист. Они дальше живут обычной жизнью, но предпочли бы больше никогда тебя не видеть.
Теперь я в полной мере осознал плачевность собственной ситуации. Меня не существует, у меня нет родителей, нет дома, нет друзей, нет собственноручно созданной дримсети. Каково это, однажды проснуться и понять, что ты лишился всего? Ну, так себе. Будто разбил дисплей флагманского смартфона в первый же день после его покупки. Так просто сорваться с обрыва. В бездну падают лишь однажды и, как правило, не возвращаются. Но… Ира посмотрела на меня, тепло улыбнулась и сказала:
— Ладно, Витек, чего надулся? Ты не дослушал всю историю до конца. Когда перестал работать Гипердример, все дримсервера были остановлены. TBF потеряли контроль над людьми. Возможно, даже на неопределенный срок. Потому что на постройку самого дрим-комплекса потратили около двадцати лет, сколько его будут отстаивать теперь — никто не знает.
— Хоть не войну, но битву мы выиграли, — в лице Макса было столько счастья, — остальное дело за повстанцами.
