Я что-то пропустил? Почему сектант не умер?!
— Дима, я провел сложный ритуал по твоему воскрешению, все же ты мой родной брат, но я не думал, что ты мне вот таким образом отплатишь.
Теперь все ясно. Симон, ты действительно идиот…
— Но как вы нашли меня? — еле говорю я, кажется, я под действием анестезии.
— Хронос находился в тот момент неподалеку, он снял отпечаток твоего биополя, а по энергетическому следу, тем более, такому яркому, найти тебя было проще простого.
— Но зачем я вам?
— О, ты и есть завершающий компонент этого ритуала. На твои безрезультатные поиски ушли целые годы. А ты сам пришел ко мне… Что же, приступим, каждая секунда на счету.
— Что ты сделал с Максом и Ирой?! — надрываясь, кричу я.
— Они тоже здесь, дабы лицезреть мой триумф над абсолютным злом.
— Алекс, ты ли это? — узнаю голос Иры. Макс тем временем не подает никаких сигналов.
— Это не просто книга заклинаний, — говорит Дима. — Брат, как много ты не понимаешь. Это частица Севастополя. Именно благодаря ей магия работает…
— Дима, ты не ведаешь, что творишь! — кричит Симон, видимо, он тоже не может ему помешать.
— Что ты хочешь этим сказать? — стиснув зубы, говорю я.
— Эту книгу нам ниспослал непробужденный черно-белый бог, чтобы мы одолели Многоликую… Ладно, хватит трепаться, приступим к исполнению ритуала!
Слышу шаги, Дима быстро идет в мою сторону:
— Вначале кровь «носителя», — с этими словами он вонзает что-то острое мне меж ребер. — Да наполнится же священная чаща божественной кровью!
Три тела вросли в грунт. Первый уродец напоминал гнилой гриб без шляпки, обмотанный тонкой кишкой. Грудная клетка просвечивала. Внутри тот был практически полым, лишь сердце, больше походящее на засохший коровий навоз, изредка сокращалось. Расплывшаяся голова человека-гриба буквально срослась с плечами, шея отсутствовала. Также у бедняги имелось некое подобие конечностей: на месте правой руки — изрядно деформированное кальмарье щупальце до земли, на месте левой — усохший бесполезный стручок кожи. Заприметив меня своими перекошенными глазами-щелочками, «красавец» замельтешил, и даже попытался говорить, будто болен синдромом Дауна. Я не понял ни единого слова.
Второй был более антропоморфен. Осиная талия, торчащие ребра, длинные четырехпалые руки, изящная шея, и круглая, как футбольный мяч, голова с одним большим выпученным глазом под нависшими широкими веками. На подбородке болтались то ли кишки, то ли тентакли. Как и у остальных, ног у него не было, вместо них — плотный цельный кусок плоти.
Завершал эту чудесную картину третий экземпляр, больше напоминающий поломанную куклу, нежели человека. Корпус, будто из папье-маше, закреплен на подводном коммуникационном кабеле. Рука лишь одна, и то она больше напоминает короткую сельскохозяйственную косу. На половине лица — половина рта и один безумный спиральный глаз. Ушей, волос, носа нет в принципе.
Тонны бетонно-металлических обломков с впечатанными в них высохшими человеческими телами, утрамбованными вокруг покореженного громадного ускорителя элементарных частиц. На поверхности синхрофазотрона красуется наполовину стертый серп и молот со звездой. Машина искривлена так, будто поблизости находился источник крайне мощного гравитационного притяжения. Но особенно поражало другое: некоторые из обломков буквально повисли в воздухе, будто время здесь остановилось.
Теперь и оставшиеся два «мутанта» недоброжелательно пялились на меня. Земля под ними шевелилась, изгибалась. Присмотревшись, я понял, что то, что я изначально принял за земную твердь, являлось вязкой густой кашей из внутренних органов и их содержимого. Сквозь многочисленные поры на теле большеглазого начала проступать желтоватая полужидкая масса, похожая на гной. Урод кряхтел, корчился, но не смог извлечь ни звука человеческой речи.
Над нашими головами гудел черный квадрат. Черное полотно совершенно не отражало фотоны, отчего казалось, что сей объект был криво прифотошоплен к фотографии. «Темная материя» звала меня. Я оттолкнулся от обожженной платформы, и полетел к ней, будто космонавт в невесомости.
— Черт! Блять! Алекс, с тобой все в порядке? Что ты натворил?!
Передо мной стоит Ира, мои руки буквально по локоть в крови. Рядом лежит два покромсанных туловища: Симона и Димы. Но меня шокировало не это. А лицо черноволосой девушки с разбитой губой. Неестественно детализированное, выразительное, разборчивое. Ее бегающие испуганные ясно-голубые глаза с полопавшимися капиллярами. Ее утонченные и изящные линии носа и треугольная форма ноздрей. Ее острый волевой подбородок. Ее мертвенно-бледная кожа с едва заметными веснушками. Похоже, я больше не слепой.
— У меня был бэд трип… — пытаюсь отшутиться, переваривая видение. На самом деле, увиденное хотелось сразу выблевать, а не переваривать.
Симон еле дышит, из бока вывалилась требуха. Подхожу к нему:
— Это я сделал?!
— Нет, — плюясь кровью, отвечает Симон. — Но ты убил Диму, он не успел открыть портал, ты всех спас. Спасибо тебе, за те сто лет, которые я прожил, я еще не видел силы, способной принести справедливость в наш хаотичный мир. И я вспомнил тут, сейчас подходящий случай, ты… сын… Ма… р… хс…
— Эээ, он, что, умер?
— Бля, да что здесь произошло?! — прокричал я.
Период второй — Цена фантазии
Глава 1
Я шел по потолку, и это меня ни капли не смущало. В контексте всего, что случилось со мной за последние несколько недель, инверсия гравитации — пожалуй, наиболее ординарное явление. Есть все основания полагать, что «дамбу» Хеллхол наконец-то прорвало — аномалии хлынули с новой силой.
Пытаюсь перевести дыхание. В ожесточенной схватке с человеческим многотуловищем я чудом уцелел. Ей богу, это что-то новенькое: сросшиеся человеческие тела, нанизанные друг на друга, в высоту метров десять, не меньше. Вся эта дикая конструкция, сильно шатаясь со стороны в сторону, передвигалась всего на двух исхудалых антропоморфных ногах, и источала омерзительнейший высокочастотный скрежет, от которого в прямом смысле шла кровь из ушей. Наше «знакомство» закончилось предсказуемо — я действовал быстро и точно. Новой силой удалось овладеть в достаточной мере, а с ней — попадание в аномалию сродни посещению детского аттракциона.
Оглядываясь, в надежде увидеть хотя бы одну тварь, я аккуратно переступал внутренности, разбросанные по скользкому полу-потолку. Но, кажется, наступило затишье. Когда есть возможность осмотреться в аномальной зоне, начинаешь немного понимать это место. Здесь есть своя логика, свои законы. Однажды я оторвал коготь утопленника, и он врос мне в руку. Сказать, что я бы удивлен — ничего не сказать. Впоследствии выяснилось, что такая склонность к сращиванию присуща практически всей местной фауне.
