Глава 4 (Притча о черно-белом боге, часть 1)
Однажды в наше поселение пришел черно-белый бог.
Мы встретили его подобающим образом, устроив грандиозное пиршество. Там были лучшие яства, что удалось собрать в этом году. Там была самая отборная эссенция, что цедилась десятилетиями. В его распоряжении были самые прекрасные девушки и юноши нашей деревни.
Во время пира, черно-белый бог ни к чему не притронулся, лишь разглядывал жителей деревни, и добродушно улыбался.
— Почему ты не ешь? — спросил старейшина деревни у черно-белого бога. — Еда недостаточно хороша?
— Нет, — ответил черно-белый бог.
— Чем тогда мы можем угодить тебе? Ни один путник не уходил из нашей деревни разочарованным, — сказал старейшина.
— Не могли бы вы отвести меня к самому нуждающемуся в этой деревне, — неожиданно для всех присутствующих вопросил черно-белый.
Старейшина хотел было возразить, и убедить бога, что в деревне дела идут отлично. И это было недалеко от правды — братоубийственные войны давно закончились, никто не голодал, дети были здоровы. Конечно, все было не идеально. Он тут же вспомнил о своей жене, которая слегла от неизвестной болезни несколько месяцев назад.
Ни секунды не сомневаясь, старейшина отвел черно-белого бога к себе домой. Где тот даровал его супруге мгновенное исцеление, и ничего не потребовал взамен. Только попросил старейшину позволить ему исполнить желание каждого жителя деревни. Разум старейшины был отуманен сотворенным чудом, и тот без раздумий дал согласие.
Слабые просили у бога силы, бедные — богатства, больные — здоровья. Все желания, вне зависимости от обстоятельств, он выполнял беспрекословно, не требуя подношений. Было лишь единственное условие: один человек = одно желание.
Конфликт между жителями возник практически сразу. Те, кто пришел к богу позже, смекнули на опыте предыдущих «попрошаек», что можно просить что угодно, а не ограничиваться мешком золота или сильными руками. Один негодяй попросил сделать своими женами всех женщин деревни, вне зависимости от их возраста. Его тут же поставили на место — желанием другого жителя была отмена желания любителя гаремов.
Спустя пару дней, когда пролилась первая кровь, стало очевидно, что в поселении начинается хаос. Это понял старейшина, попросив отмену всех желаний, что исполнил черно-белый бог. Однако это лишь усугубило ситуацию, некоторые люди обезумели от того, что их желания были отменены, и начали убивать остальных жителей деревни.
Бог видел все это сумасшествие, но не вмешивался. Он сказал, что не покинет деревню, пока не будет исполнено последнее желание. Те, кто остались, были весьма сознательны, и просили безделушки, лишь бы аннулировать свое желание.
Когда казалось, что беда миновала, выяснилось, что последней, кто не исполнил желание, была старая монахиня-затворница. Жители деревни привели ее к черно-белому богу и настаивали, чтобы та попросила корзину фруктов. Но у нее был слабый слух, и, кажется, она с трудом понимала, что происходило в деревне в последние дни.
— Почему мы наделены таким мощным воображением, которое ущемлено оковами реальности? — вопросила старуха у черно-белого бога. — Почему моя мысль сдерживается правилами? Мой разум заперт в этом ужасном стареющем теле…
— Ты хочешь, чтобы все твои мысли становились явью? — заинтригованно спросил черно-белый бог.
— Хочу, но кого это волнует?
— Твое желание будет исполнено сейчас же.
В деревне больше не осталось никого, кто смог бы аннулировать желание.
Глава 5
— Тебе не кажется подозрительной иррациональная заинтересованность Макса в поиске дневников?
Я сидел в плетеном кресле-качалке на веранде какого-то обветшалого сельского дома. Горизонт закрывала исполинская бетонная стена Севастополя. Справа от меня в дорогом красном кожаном кресле сидел Фрейд, деловито потягивая трубку.
— Думаю, призрачная возможность отвратить конец цвета — достаточно весомая причина.
— Не дури, там нет никаких ответов.
— Скорее всего. Но знает ли об этом Макс? Он начинает мне напоминать какого-то фанатика — «дневники… уничтожить дримеры… дневники…»
— Если добавить в нашу картину одну маленькую деталь, то многое станет понятно, — Фрейд выдохнул густое облако белого дыма. — Скажи, ты веришь в переселение душ, карму, богов?
— Странно слышать такое от Фрейда.
Вместо Фрейда по правому борту левитировал в позе лотоса Гаутама Будда, кресло исчезло бесследно.
— Суть важнее, — ответил легендарный основатель буддизма.
— Не люблю слово «верю». Оно опорочено религией. Правильней сказать, я допускаю такую возможность. После встречи с аномалией, я готов допустить правдивость любой, даже самой идиотской мировоззренческой концепции.
— В таком случае не буду тянуть и излишне нагнетать атмосферу, — сказал пророк и сделал непродолжительную паузу. — Макс водит вас всех за нос.
— Ты, должно быть, шутишь? — вырвалось у меня.
— И он действует совершенно осознанно. Чего только стоит якобы доблестная борьба с дримтехнологией — ширма для скрытия своих истинных намерений. В дневниках собраны осколки иной части его личности. Но это не столь важно. Важно то, как ты поступишь, когда узнаешь правду?
— Какую правду?
— Правду о том, что именно Макс уничтожит мир.
Проснулся. В доме суета — сегодня запланирован штурм полевого штаба Марата, последние приготовления. По дому снуют какие-то люди в балаклавах и камуфляже, всем видом игнорирую их. В соседней комнате Макс проводит последний брифинг перед полуночной операцией:
— Пленных не брать. Агрессора, вне зависимости от внешнего вида, уничтожать без раздумий, — Макс был уверен, что среди торонтовских партизан есть предатели и перебежчики. — На мелочь не распыляться, главная цель — Марат. Его смерть — залог безоговорочной капитуляции военных.
Ровно до тех пор, пока правительство не пришлет на его место нового отморозка. Серьезно, почему бы перед концом света просто не провести, скажем, коллективную медитацию? Почему нужно грабить, убивать и насиловать? Ах да, забыл, Бога же нет.
Поднимаюсь с кровати, нещадно тру глаза. Что за чертовщина мне приснилась? Игра больного воображения. После случая в Чернигове, подобные сны что-то зачастили. А еще Севастополь за стеной. Что такого в этом городе?
— На Земле сейчас десять тысяч ядерных боеголовок. Приблизительно столько создали после Революции Неспящих, — Макс продолжал пламенную речь. — Можем ли мы допустить, чтобы нелюди, подобные Марату, имели доступ к подобному оружию?
Ересь. Не хочу слышать этот бред. Встаю с кровати. Иду в туалет. Занято. Стучу.
— Чего тебе? — отвечает заспанная Ира.
