— Ты надолго?
— У нас есть еще один, сходи туда.
— Там толчок забит, — немного злюсь я.
— Революционеры, блять.
Ира тоже не особо разделяла одержимость Макса. Предполагаю, что мы с ней единственные в этом доме, или даже городе, кому плевать на мифическую справедливость.
«Поливаю из шланга» зеленый газон. Мило улыбаюсь редким недоумевающим прохожим — на носу конец света, мне можно. Застегивая ширинку, я внезапно отчетливо вспомнил «месседж» из сегодняшнего сна, и чуть не защемил свое достоинство. Макс ведет двойную игру. Меняет ли это что-то лично для меня? Пока не знаю.
— Эй, — Ира довольно больно стукнула меня в плече. Я обернулся. Весьма неожиданно, но у вечно смурой и задумчивой девушки на лице была обнадеживающая легкая улыбка.
— Поговори с Витей, другой возможности может не представится.
— Это непросто, — задумчиво ответила та.
— Как знаешь… Все готово для ритуала двадцати двух печатей?
— Да. Мы можем начать хоть сейчас.
— В таком случае, не будем тянуть время.
— Может, по молочному коктейлю для начала?
— Не напоминай мне про молоко.
Глава 6
Похоже на консилиум врачей. Много важных персон, зевая и потягиваясь, коллеги слушают доклад. Маркус видел во снах будущее, а я теперь вижу прошлое. Изучаю бейдж на халате, под таким углом сложно прочитать…
— Когда пациента № 37 поместили в нашу клинику, у него уже наблюдалось прогрессирующее раздвоение личности. Как будто в нем противоборствуют два сознания, человеческое и нечеловеческое, где человеческое — преобладает. Но в нестандартных ситуациях «темная» сторона получала полный контроль над его телом, — докладчик говорил уверенно и без запинок. — Я решил всерьез заняться проблемой Маркуса, так как ничего подобного ранее не встречал. Он действительно способен предсказывать будущее, без проблем угадывает загаданные в уме числа… Кроме того, на потолке палаты, в которой Макрус пребывает с момента госпитализации, образовалась огромная выжженная дыра, что без каких-либо подручных средств сделать невозможно. Эти самые «средства» так и не были выявлены. Больше подробностей вы можете найти в моем докладе «Исследование феномена гибридной личности П37»
Достаю смартфон. Дата на экране: 7.12.2056 — практически безотказный способ, если необходимо узнать, где ты очутился. Неужели речь о том самом Маркусе? Или это лишь совпадение? В биографии ничего подобного не было.
— Как утверждает Маркус, эти припадки стали мучить его сразу после того, как на одной из художественных выставок он увидел картину Казимира Малевича «Черный квадрат». Мы не находим связи, но, возможно, имеет место подавленная детская травма, — он переключает слайд, все созерцают «произведение абстрактного искусства». — Ликбез для незнакомых с живописью двадцатого века… Как видите, это было полотно квадратной формы, наполненное сотнями оттенков черного. Конечно, супрематизм неоднозначен с критической точки зрения, но Маркуса что-то привлекло в этой картине. «Казалось, в него можно провалиться», вспоминал пациент. Автономна ли вторая личность или является контролируемой фантазией — неясно так же, как и неизвестно, была ли истинной причиной психического расстройства Маркуса именно эта картина, — резюмировал психодиагност. Его способ построения предложений взорвал мой мозг.
56-й год? Маркус тогда был действительно жив. Пациент № 37, говорите? Тихо встаю с кресла, демонстративно показывая мобильный, будто у меня важный звонок, на который нужно срочно ответить. Покидаю переговорную комнату.
Я довольно быстро нашел нужную палату. Потрепанная табличка с номером слегка покосилась на бок. Поправляю. Через узкое окошко в двери заглядываю внутрь — там пусто. Изнутри палата выглядит просто ужасно — хотя для съемок камерного хоррора в самый раз. Мимо ураганом пронеслась полноватая медсестра преклонных лет. Так быстро, что я даже не успел ее окликнуть. Больше в коридоре никого нет. Ладно. Подхожу к палате № 38. Внутри кто-то есть. Стучу.
— Эй, братишка, есть вопрос.
— Какой? — тот довольно резво отзывается.
— Где сосед сейчас твой?
— Тридцать седьмой, что ли? Он в изоляторе уже четвертые сутки. Буйствовал много.
— Спасибо, — неуверенно ответил я.
Пользуясь своими «выдающимися» дедуктивными способностями и картой доступа, я все-таки нашел его. Исхудавшего, с одичавшим взглядом и полностью обескураженного. Странно видеть Маркуса таким. Не тем пафосным супергероем со страниц Википедии.
— Зде… сь ни… ни… ни… кого, здесь ни… ни… кого не… нет… — бубнил он себе под нос.
В холодную камеру не проникали даже лучи солнца. Будто в этой маленькой, обитой войлоком, комнатке мог поместиться кто-то еще. Маркус не отрывал взгляда от потолка, словно оттуда исходила неимоверная угроза. Разумеется, на пололке ничего не было.
— Что там? — ненавязчиво поинтересовался я.
— Там дыра.
Я наморщил лоб. Ни малейшего намека на отверстие в потолке не было.
— Ну и черт с ней! — возмутился я.
— Это т… то… только плод мо… м… его вообра… же… же… ни… ния, — повторял он, как заведенный.
Он под наркотой. Не уверен, что удастся наладить с ним нормальную коммуникацию. Немного помявшись, я захлопнул магнитную дверь.
Меня разбудили взрывы за окном. Наши пускали фейерверки в честь победы над Маратом. 43 раненых, 11 убитых. Праздник, так праздник! Некоторых погибших феноменов я знал лично — убежденные пацифисты, Макс промыл им мозг по полной. Сам Макс отделался легкой контузией, и через пару дней будет как огурчик. Не разделяю их ликования. Все это бессмысленно…
— Хватит играть людскими жизнями, сука, — сказал я сквозь сон.
Давно я не «носил» женское тело. В отражении зеркала немолодая женщина, явно сделавшая не одну «пластику». Но в целом выглядит свежо и подтянуто. Какая-то светская львица или актриса в отставке, что ли?
В голову полезли разные непотребства. Но быстро ушли, как только в поле зрения попали перебинтованные пальцы женщины. Интерес взял верх, и я размотал бинты. Не понаслышке знаю, что такое пытки. И это явно был тот случай — на месте вырванных ногтей только начали расти новые. Я принялся изучать тело основательнее — обнаружил многочисленные ссадины, синяки и порезы на запястьях. Увиденное несколько обескураживало, особенно в контексте антуража — я находился в каком-то очень элитном поместье с инкрустированными золотом зеркалами.
Шел, стараясь не привлекать лишнего внимания — этот дом слишком большой для одного человека, наверняка есть кто-то еще.
— Ива, — меня окликнул женский голос.
В дверном проеме стояла довольно молодая азиатка средней наружности, одетая в костюм горничной.
