По необъяснимой причине Конь не предпринимает никаких действий, просто сверлит меня взглядом. Подобравшийся Слон действует аналогично. Пару секунд мы играем в гляделки.
— И, что, будем так стоять? — возмутился я.
Слон заносит лапу первым, я виртуозно уклоняюсь. Стоит отметить, удалось это впервые за долгое время. Однако мое ликование прерывает оторванная рука. Моя оторванная рука. Кровь безудержно фонтанирует. После чего всем своим внушительным весом конь валит меня на мраморный черно-белый пол. Пытаюсь пошевелиться, но меня очень сильно прижали.
Конь со Слоном начинают буквально врастать в мое тело. Я отчетливо чувствую, как инородная субстанция заполняет каждую мою клетку…
Свист чаек и шум моря сильно диссонировали с тем, что я видел и чувствовал всего секунду назад. Я сидел на берегу и созерцал оранжевый закат. Откуда-то доносился нео-гоа-транс, пляж был немноголюден. Запустив руку в карман шорт, я достал смартфон и уставился в календарь: «11 мая 2130 года». Невозможно…
— Это возможно, — отметил добродушный женский голос за спиной. Я обернулся.
На меня смотрела Ира в черном откровенном купальнике и двумя коктейлями в руках. Она выглядела здоровой, под глазами отсутствовали круги от хронического недосыпа. Ира протянула мне зелено-фиолетовый коктейль с кубиками льда, украшенный веточками мяты.
— Спасибо, — замялся я, будучи еще больше сбитым с толку.
— Такое будущее возможно, — продолжила девушка, — но лишь при одном условии: черно-белый бог никогда не пробудится окончательно.
— Что ты имеешь в виду?
— Если говорить языком цифр, то он освободился процентов на девяносто. И когда он завершит начатое, то уничтожит мир, к которому ты так привязался, — Ира присела рядом. Наши плечи едва соприкоснулись. — Так получилось, что единственный, кто сейчас способен его остановить — это ты.
Я немного отполз в сторону:
— Я ведь не идиот, и уже понял, что к чему, Многоликая.
Лицо Иры перекосилось. Теперь на меня смотрела та самая телка из рекламы лапши быстрого приготовления «Ом-ном-ном». Облик не задержался надолго, лица сменялись так стремительно, что я не успевал их разглядеть. Голос расслоился, в нем слышались женский, мужской и детские тембры одновременно:
— Стоит сказать, если черно-белый бог погрузится в пучину вечного забвения, ты не просто отвратишь конец света. Ты станешь единственным богом этого мира.
— Факты подсказывают мне, что не стоит заключать с тобой какие-либо сделки.
— Я не предлагаю сделок. Да, история не врет — я монстр, унесший миллионы жизней. Однако ситуацию сильно меняет тот факт, что мы с тобой оказались в одной лодке. От твоих дальнейших действий зависит мое собственное выживание. Посему я буду благоразумна. Кроме того, если понаблюдаешь за Максом в ближайшие дни, ты убедишься, что я не пытаюсь ввести тебя в заблуждение.
Наконец-то перетасовка обликов закончилась — на меня смотрела старуха с пустыми глазами и впалыми щеками, туловище молодой девушки при этом осталось неизменным.
— Так что же я должен сделать? Есть какой-то план действий?
— Для начала — перестань недооценивать черно-белого бога. Весьма вероятно, он смог просчитать даже то, что этот разговор состоится, — облик собеседницы начал терять очертания. — Я дам тебе столько силы, сколько потребуется. Однако помни — ты всегда будешь на шаг позади него…
— Звучит весьма необнадеживающе.
— И все-таки шанс еще есть.
Я смотрел в черноту, распластавшись на холодном полу. Руки были на месте, нестерпимая боль ушла. Я встал и размял плечи. Осмотрелся. Слон и Конь исчезли бесследно. Глаз зацепился за два сверкающий камня, лежащих неподалеку — черный и белый. Недолго раздумывая, поднял оба.
Некто Симон утверждал, что я — единственный, кому под силу одолеть Многоликую. Однако я действительно ненавижу Макса и Маркуса. Достаточная ли эта причина, чтобы идти на поводу у самого опасного существа из известных?
Я неспешно пошагал к ржавой горизонтальной двери в центре шахматной доски. Как я и думал — в ней есть две выемки, идеально подходящие под размеры минералов. Опускаю камни в ячейки. Дверь покрывается трещинами и начинает стремительно рассыпаться прямо на глазах. Кусочки двери буквально тонут в черной густой материи, скрывающейся под ней.
Все твердят, что я могу на что-то повлиять. Но готов ли я взять на себя такую ответственность? И если смотреть с другой стороны: имею ли я право все пустить на самотек? Как вообще так вышло, что судьба мира зависит от меня?
Еще некоторое время, понаблюдав за поведением гудящего портала, я сделал осторожный шаг в бездну…
Глава 9
По меньшей мере десять тысяч дримсерверов поражено новым вирусом-майнером. Зараза распространяется с неимоверной скоростью. Куда перенаправляется такая безумная вычислительная мощь? У меня нехорошее предчувствие. Стоит отметить, с момента, когда началась вся эта заваруха с Рагнароком, нехорошее предчувствие не покидало меня ни на минуту. Что еще хуже, оно никогда меня не обманывало.
В прошлогоднем рейтинге самых жутких локаций, составленном IGN, заброшенная подземка заняла почетное третье место. Неудивительно, что рандом внезапно почившего Хеллхола частенько закидывал игрока именно на эту недружелюбную территорию. Шум проржавевшего, едва работающего механизма протяжного «адского» эскалатора, доставляющего выживальщиков на уровень. Хотелось бы, чтобы это был он. Однако это была не дримреальность. Вообще, что сейчас является реальностью, определить было довольно затруднительно.
Ира отдыхала на ступеньках эскалатора, ее неподвижное молчаливое лицо выдавало изнеможенность, недовольство, пофигизм, снобизм, одним словом, невероятно обширную гамму эмоций. В какой-то степени я ее понимал — Торонтовское метро под влиянием аномалии стало одним из самых опасных мест. Сохранив исходную архитектуру и планировку, атрибуты оформления, по непостижимой причине, перемешались с постсоветской эстетикой. «Человек славен трудом!» красовалась кириллическая надпись у входа на эскалатор, обескураживающая и вызывающая необъяснимую гордость за родину одновременно.
— Если бы не пустой желудок, я, ей богу, блеванула бы, — наконец-то девушка разразилась «глубокомысленным» комментарием.
Я пребывал в схожем состоянии. Леденящий душу ужас стал для меня наркотиком. Только «трансформированные», как мы их называем, отступили, мы тут же бросились в метро, другое беспощадное пекло, наполненное проворными и вечно голодными ртами. Хоррорман? Сурвайвалфил? Есть ли у этой зависимости научный термин? Честно, мне уже было плевать на поиски дневников Маркуса. В моей картине мира, они уже не решали ровным счетом ничего. Однако Ира думала иначе.
— Я повидала так много жести за эти дни, — продолжила она, — что, кажется, перестаю воспринимать себя как человеческое существо. Я странная? Да, я странная. Я схожу с ума, — резюмировала Ира.
