Пока тварь не срослась вновь, в горе деформированных трупов и живого фарша я принялся искать части Криэйтора. Это не составило большого труда. Еще раз — это не составило совершенно никаких проблем. Я будто ебаный Нео видел Матрицу насквозь, выдел чистый код реальности. Вычленить нужные элементы оказалось проще простого. Возможно, вышло не очень симметрично, но таки его собрал:
— Вижу поразительные перемены, — ехидно пробубнила половина туловища.
— И я рад встрече. В сторону формальности: мне нужно в Библиотеку.
— Ты будешь смеяться, но ИИ дал тебе правильный пароль. Точнее там всего один лишний символ…
— Давай, не тяни.
— Я знаю, что меня не спасти, — Криэйтор окинул взглядом сюрреалистичный тоннель. — Но хочу сказать, что то, во что ты ввязался, не принесет никому добра. Мы с Маркусом II, пожалуй, единственные, кто понял замысел Странника. Когда ты прочитаешь дневники «21» и «45», то сам все поймешь. Мы, честно, всеми силами пытались предотвратить катастрофу. Но когда ты противостоишь богу — твои шансы, увы, минимальны.
— Я и есть бог. Говори уже пароль.
— Очень надеюсь, что как можно скорее, ты избавишься от этого заблуждения. Из пароля нужно убрать последний спецсимвол.
Я отбросил полутуловище творца Хеллхола в сторонку. Подошел к терминалу. Тяжело дыша, ввел пароль на голодисплее. Что же, наконец-то. ENTER.
Глава 11
Брызги от шагов по обычным, не кровавым, лужам успокаивали — сюда аномалия пока не добралась. Меня окружали безлюдные тротуары, картонные коммиблоки, инфраструктурные объекты. Буквально в двадцати шагах от меня возвышался монументальный «кислотный» небоскреб без окон, неопределенной высоты, удящий далеко за серые облака. Цвета на будто хромированной поверхности здания переливались всеми оттенками радуги — зрелище завораживало. Не знаю, почему я ожидал здесь увидеть облупленную библиотеку советского образца?
Парадные двери открылись — передо мной стоял будто никогда не стареющий Маркус II, одетый в белый махровый халат и не менее белые угги. Мы секунд пять недоверчиво пырились друг на друга, после чего он произнес лишь два слова:
— Ты успел.
Маркус снова зашел внутрь, я последовал за ним, Ира плелась следом. Свет в совершенно пустом помещении включился автоматически. В нос тут же ударил запах пыльных библиотечных стеллажей. Разумеется, это имитация и бутафория — внутри здание было так же «стерильно», как и снаружи. Внутренняя архитектура выполнена нарочито минималистично. Мы подошли к сияющим дверям единственного грузового лифта, кнопки вызова не было. Маркус II остановился, дотронулся ладонью до двери, что-то прошептал — та растопилась, как масло на сковороде. Мы вошли.
Лифт ехал неспешна. Скорее всего, прямо в этот момент происходит расшифровка данных — количество замаскированных «перестраховок» в очередной раз выдавало в Маркусе II прожженного параноика. Я бросил беглый взгляд на скрестившую руки Иру, ютившуюся в углу. Весь ее вид будто кричал «я уже устала охуевать».
— Только не шугайся, — оборонил Маркус, — это Библиотекарь.
Лифт резко затормозил. Двери открылись автоматически. Мы сделали шаг в очередное полупустое просторное белое пространство.
Сюрприз не заставил себя долго ждать — с потолка спрыгнуло нечто. Одноглазый трехчленный осьминог. Не в смысле, что у него было три члена, а в смысле, что у него было всего лишь три толстых щупальца, что, впрочем, не мешало ему уверенно на них стоять. Он демонстративно похрустел суставами и шустро подлетел ко мне. Зрачок на его глазу лихорадочно елозил со стороны в сторону, потом остановился, начал расширяться:
— А вот и сынишка пожаловал, — произнесло существо безо рта высоким детским голосом, но с интонацией ворчливой старухи, пережившей три мировые войны. — Хотите чаю?
— У нас меньше трех часов, — рявкнул Библиотекарю Маркус.
Существо поежилось. Своими движениями оно напоминало, скорее, тюленя, нежели головоногое. Что касается его фразы, то я уже давно все понял, но было как-то не до того. Маркус II — мой биологический отец. Черт с ним.
— Я знаю, как сильно Макс промыл тебе мозги. Но, уверен, что прочитав даже часть дневников, ты без моих объяснений поймешь, как сильно ты заблуждался.
— Я не так безнадежен, батя.
Он похлопал меня по плечу, после чего устремился к дверям лифта — явно не горел желанием вступать со мной в какие-либо дискуссии.
— Библиотекарь введет вас в курс дела, у меня остались незавершенные дела.
Маркус спешно ретировался, оставив меня и Иру наедине с чудом китайской инженерной мысли. Кто и зачем сделал цифрового ассистента именно таким, оставалось только гадать.
— Какие тома изволите? И, может, все же чаю? — существо вопрошающе, будто немного стесняясь, поглядывало на меня исподлобья.
— Давай все сразу.
— Дешифровка потребует времени. Каким томам предоставить наивысший приоритет?
— Первый, второй, двадцать первый, сорок пятый… остальные вряд ли успеем прочитать.
— Запрос принят на обработку… Чаю?
— Да отъебись ты уже со своим чаем, — Ира была явно не в настроении.
— Девушке не положено вести себя подобным образом, — манерно ответил виртуальный ассистент. — У меня шикарный белый чай, вы просто обязаны его попробовать.
— Окей, окей, мы поняли. Тащи уже сюда свое пойло.
Так как здесь совершенно не было мебели, мы расположились на полу. Красивый фарфоровый сервиз выглядел особенно запредельно на сером холодном бетонном полу. Чем-то мы напоминали русских бомжей, бухающих стекломой в падике. Это было глупо и забавно одновременно. Библиотекарь казался весьма дружелюбным малым, душой компании. Время от времени он рассказывал забавные истории из жизни Маркуса II, то и дело отвлекая нас от чтения дневников. Понимая, что мы не успеем, мы с Ирой распределили чтение — я читал первую книгу, она — последнюю.
— Хочу умереть, — Ира произнесла это едва слышно, что это прозвучало как-то нежно, что ли.
— Подожди немного, до конца света осталось совсем ничего.
— Ты не понял. Я хочу умереть прямо сейчас, — на глазах девушки проступили заметные слезы, но та пыталась сдержаться.
Мне не впервой было видеть плачущую Иру, в последнее время подобные срывы на ровном месте я замечал за ней все чаще. Несомненно, она была морально сломлена. А кто не сломается от подобного? За месяц она столкнулась с таким количеством жестокости, которое работник скотобойни не видел за всю жизнь.
— Поверь, с этим можно жить. Посмотри на меня хотя бы. И да, мы будем жить, мы уцелеем, я стану хокаге.
— Я — не ты, — Ира отвернулась, будто не желая показывать заплаканное лицо.
В груди екнуло. В тот же миг в голове пронеслись случайные эпизоды из жизни нашей ребелион-тусы. Было много ярких и светлых воспоминаний, большинство из них почему-то связанных именно с заплаканной черноволосой девушкой, сидящей напротив меня с толстой книгой в руках. Из глубин подсознания начал всплывать курс по экстренному предотвращению суицида. Кто Ира в моей системе ценностей? Я никогда не задавал себе этот вопрос. Пожалуй, более подходящего момента и не придумаешь.
