– Ты уберешься или нет? – она отложила книгу и взглянула на него, почувствовав, как у нее перехватило дыхание. Он никогда еще не говорил, что собирается уйти. – Исчезнешь или нет?
– Да, – улыбнулся он. – Конечно. Если только ты меня поцелуешь. Даром ничего не бывает.
Ночь, когда он ушел, запомнилась ей навсегда.
На корабле наступила темнота перед глубинным прыжком в направлении сектора Трех Планет, одной из невыясненных загадок Выжженной Галактики – трех небесных тел, вращавшихся вокруг двойной звезды на выжженном Машинной войной участке созвездия Стрельца. «Эриния» была кораблем Научного клана и очередным этапом на пути удачно продвигающейся карьеры Пинслип, за плечами которой уже имелось два солидных вре́менных контракта, правда, без постоянного трудоустройства.
Три Планеты, необъяснимым образом практически не отличавшиеся друг от друга структурой, массой или величиной, находились под постоянным наблюдением Клана, и полеты в их окрестностях, несмотря на необходимость пребывания в послевоенной и потому опасной зоне, случались нередко. Остальная часть команды уже погрузилась в стазис, и Пин в последний раз проверяла координаты.
– Вайз?
Она не видела его уже давно, но сдержалась и не вскрикнула. По случайности именно в этот момент она была одна: капитан отправилась на предпрыжковый обход, а пилот пошла в туалет, чтобы, как она выразилась, пописать в призрак Глубины.
– Ты отправляешься туда, куда не могу отправиться я, – печально сказал он. – Только не в это место.
– К Трем Планетам? – пробормотала она, завершая тест. – Говорит второй астролокатор Пинслип Вайз, – бросила она, нажимая кнопку интеркома. – Прошу всех вернуться в стазис-навигаторскую. В соответствии с приказом капитана устанавливаю счетчик на пять минут.
– Вайз…
– Отцепись, Арсид, – она поморщилась, переводя стазис-кресло в полулежачее положение. – Если тебя тут что-то не устраивает, то тем лучше.
– Вайз, – повторил он, склонившись над ней. Он снова стал старше – наверняка ему было столько же лет, сколько и ей, – но при этом выглядел все тем же красавчиком, а может, даже еще красивее. Она, однако, сумела выдержать взгляд его до невозможности голубых глаз. – Поцелуй меня, – попросил он. – Мы не скоро увидимся. Поцелуй меня и скажи то, что всегда хотела сказать.
– Никогда, – прошептала Пинслип, глядя, как возвращаются капитан с пилотом, садятся в свои кресла и пристегивают ремни. Она механически ответила на несколько вопросов технического характера, наблюдая, как система вводит в персонали обоих «белую плесень».
Она пока ждала – на «Эринии» астролокатор погружался в стазис последним.
– Вайз!
Счетчик показывал около двух минут. Пинслип села в кресле, держа палец на кнопке введения «белой плесени» и не веря собственным глазам.
Арсид стоял посреди стазис-навигаторской, сжав кулаки, и дрожал так, будто его тело трепал невидимый ветер. Казалось, он пытался к ней приблизиться, но не мог, борясь с невидимой силой.
– Вайз, – повторил он уже тише. – Я ухожу, Вайз.
– Самое время. Убирайся и больше не возвращайся.
– Ты ничего не понимаешь, – добавил он. – Но поймешь. Когда увидишь. Нечто времен Машинной войны.
Она яростно нажала кнопку введения стазиса. Счетчик показывал полторы минуты, но Арсид еще не закончил.
– Все погибнут, Вайз, – проговорил он так, будто ему в самом деле было жаль. – Все рассыплется словно карточный домик. Выжженная Галактика. Война. Все, во что ты когда-то верила.
– Убирайся… – прошептала она, чувствуя, как ее начинает пронизывать «белая плесень», подавляя сознание. – Убирайся, чтоб тебя Напасть…
– Это я – Напасть, – сказал он, и это было последним, что она от него услышала.
По прошествии половины лазурного года она оказалась в Дурдоме.
2. Расчеты
Как мы уже упоминали в данной главе, глубинное эхо пребывает как бы вне времени по причине самой сущности Глубины, не подчиняющейся причинно-следственным связям. Тем не менее данные эха, возникшего непосредственно после открытия Глубины, легче проанализировать благодаря энергетическому следу, оставленному массой корабля и самим глубинным приводом, и экстраполяция прыжка, о котором нам известно, что он уже совершен, значительно проще экстраполяции ожидаемого выхода из Глубины. Зная галактическую географию и, благодаря величине самого эха, массу корабля, а также след его гистерезиса или входной вектор, считываемый благодаря остаткам энергии реактора, мы можем экстраполировать предполагаемый пункт назначения данного прыжка. Речь идет, естественно, о процентных величинах, поддающихся тем не менее пересчету в той степени, в какой с этим способен справиться умелый астролокатор, используя кастрированный искин.
Математический альманах Научного клана, фрагмент главы «Экстраполяция глубинных прыжков»
Когда прыгун исчез, а «призрак» начал угасать, разверзся настоящий ад.
Старики, как слегка злорадно отметил про себя Натрий, забегали быстрее, словно у них самих, а не у корабля включился глубинный привод. Вскоре началась суматоха на всех постах и консолях стазис-навигаторской на главной палубе. Все это напоминало какую-то кошмарную версию игры в средневековое бинго: старики вскакивали, поднимали руки, что-то нервно бормотали, стучали по клавиатурам консолей.
Сидевший в своем капитанском кресле Кайт Тельсес недоверчиво моргал, словно не в силах поверить в то, что передавали ему Сори Тельсес и астролокатор Примо. Все выглядели так, будто пребывали в полной растерянности, пытаясь поймать дрожащими руками невесомые нити представленных в виде голограммы векторов и нащупать пятно глубинного эха, которое оставил после себя прыгун.
В какой-то момент Примо, только что вернувшийся с верхней палубы и не слишком ориентировавшийся в ситуации, по ошибке вывел на экран окрестности древней Терры на расстоянии около пятидесяти световых лет от ее Солнца, с уже необитаемыми территориями Сириуса, Проциона, Омикрона или Денеболы, выжженными легендарным Оружием тысячи лазурных лет назад. Быстро поняв свою ошибку, он попытался ее исправить, но голограмму, как назло, заело, а консоль зависла в приступе графической икоты. Лишь случайность спасла его от жесткой перезагрузки системы.
«Не вышло», – обреченно подумал Нат. Если даже тот корабль подхватил что-то из «призрака» некоего затерянного корабля Машин, то теперь исчез и «призрак», и прыгун. Корабль номер два, как сообщил кто-то у навигационной консоли, тем временем оказался перехвачен Альянсом. Как пришло – так и ушло. Жизнь поиздевалась над ним в очередной раз. Они с Керк нашли нечто, что могло бы приблизить его к Ложе… но оно оказалось столь же мнимым, как и надежда, что Ложа поможет ему вырваться из Южной башни, а со временем позволит ему стать достаточно значимым, чтобы Гатларк и его отец…
«Выходит, я поступил так ради него? Не может быть. Я сделал это ради себя самого, – решил он. – И потерпел поражение. Я знал, на что подписывался, с того момента, когда Ложа заявила о себе в первый раз…» Это случилось сразу же после постыдного приступа психофизии, когда он едва не превратил в руины половину Башни. Тогда ему предложили помощь в укреплении его положения… хотя о положении речь никогда не шла. Речь шла об ощущении цели. Смысла. Ценности.
