– Как…
– Минуту… тут видно довольно много символов машинного языка.
– Где?
– Везде вокруг этой, за неимением другого названия, «постели». Соответствующая символика наверняка есть и на самом теле, но я пока ее не вижу.
– Не может быть, – прошептал Гарпаго. – Он выглядит совсем как человек!
– Нет, – снова возразил склонившийся над телом Хаб. – Вовсе нет. Это старая ошибка Машин. Он слишком… как бы это сказать? Слишком красив. Побочный эффект создания полностью пропорционального экземпляра при идеальной состыковке каждого генетического элемента. Это идеал, к которому стремится природа. Такого не добиться даже посредством генотрансформации. Перед нами настоящий мистер Вселенная, господа.
– Уверен? – спросил Грюнвальд.
– Кроме того, у него на лице пленка или нечто в этом роде. Не могу себе представить, чтобы людей запечатывали в пленку, – заметил Тански. – Это также означает, что данный экземпляр никогда не приводился в действие. Момент… – компьютерщик взглянул на соединенный с Сердцем модуль персоналя. – Искин корабля утверждает, что, вероятно, можно запустить нашего приятеля, сняв пленку и нажав на определенную часть обнаженного лица. Логичное, изящное решение. О, великолепно, уже есть и название.
– Да вы шутите… – прохрипел Гарпаго.
– Нет, все просто. В конце концов, это старый машинный язык, без всякого шифрования. Он доступен каждому в Потоке – склонения, символы, ряд из нулей и единиц. На нем до сих пор основывается часть современного программного обеспечения. Так что машина имеет обозначение… Автономно-Репрограммная Система-Индивидуум класса D. Предполагаю, что класс D – обычный машинный разряд, – Хаб с явным удовольствием спрятал карточку персоналя. – Знаете про деление на разряды? – Все молчали, так что он продолжил: – Первый разряд для машин с уровнем насекомых, второй – зверей, а третий уже почти с человеческим. Нынешнее производство машин основано именно на кастрированных «тройках» – если кто-то решится обзавестись чем-то таким, за что в некоторых отсталых системах его могут линчевать, – он откашлялся. – Предполагая, что А означает единицу, В – двойку и С – тройку, тут мы имеем четверку. Предлагаю ее не включать – по интеллекту она равна нам, а может, даже и превосходит. Машинный риск в чистом виде, некастрированный искин, облеченный в тело. Бомба с часовым механизмом.
– А что значит «автономно-репрограммная»? – вмешался Миртон. Хаб пожал плечами.
– То самое, что вы думаете. Это самая совершенная форма Машины – автономная, поскольку она полностью независима от навязанного программного обеспечения или управления извне, и репрограммная, поскольку ее искусственный интеллект предполагает обучение и изменение, даже установку собственного софта. Исключительно опасная чертовщина.
– Сколько она может стоить? – после некоторой паузы спросил Грюнвальд. Он не сводил взгляда с Машины, не в силах поверить, что на борту у него оказался забытый легендарный демон.
– Оценить вряд ли удастся, – сказал Тански. – Но наверняка немало. В соответствии с уголовным кодексом Альянса, это также смертный приговор для любого ее обладателя.
– Господин капитан… – еле слышно начал доктор, но Миртон его не слушал. Выдвинув микрофон, он нажал кнопку вызова.
– Хакль, слышишь меня?
– Да, капитан.
– Немедленно начинай передачу, – велел он, чувствуя, как с каждым словом его охватывает странный ледяной холод. – Во всех диапазонах. Наша локализация, сигнатура и так далее. Поймай Флот Зеро. Они должны к нам прилететь, причем вприпрыжку.
– Но…
– Скажи им, что у нас есть кое-что на продажу. Нечто невероятно ценное. Пусть возьмут с собой набитые юнитами чипы и спасательный корабль вместе с командой их прославленных кибермехаников. Когда все закончится, мы должны быть чисты как стеклышко. Поняла?
– Так точно.
– Приступай. Я возвращаюсь в стазис-навигаторскую. Конец связи, – он выключил микрофон.
В наступившей тишине слышалось лишь тяжелое дыхание Джонса.
6. Пульсация
Все контакты с элохимами, как и с любой сектой, должны быть ограничены. В любом случае, выполняя обязанности пограничника, вы, скорее всего, столкнетесь именно с элохимами, и именно поэтому мы обращаем на них особое внимание. Их способ мышления после столетий генотрансформации значительно отличается от человеческого. Сравнивая историю контактов с сектами, вы заметите, что легче договориться даже со стрипсами или Собранием. Однако вера элохимов в Ушедших может быть для нас полезна. Элохимы охотно предоставляют сканы Границы и результаты исследований Луча, а на Галактической Границе они бывают часто. Тем не менее остерегайтесь чрезмерно им доверять. Они желают Возвращения, а мы от него охраняем.
Начало технической лекции «Секты и Погранохрана», предназначенной для кандидатов, интересующихся временной работой в качестве пограничника
Незадолго до запланированного глубинного прыжка в сектор 32С Натрий Ибессен Гатларк отправился в свою каюту, чтобы увидеться с Аро.
Он прекрасно понимал, что им движут лишь сентиментальные чувства к старой кастрированной Машине третьего разряда, но он уже устал убеждать капитана, и ему требовался друг, пусть даже обычный Автономный Репрограммат-Осциллятор. Все больше давала о себе знать и психофизия – тело требовало платы за дар предвидения. Нат чувствовал, что ему становится нехорошо, обреченно глядя, как бледнеет его кожа. Шутка о призрачной структуре, после встречи с капитаном эхом звучавшая у него в голове, уже не казалась столь забавной.
Что ж, пока что ему приходилось иметь дело с твердой материей. Ему предстояло подняться вместе с коляской в тесном лифте и протиснуться со всем снаряжением в дверь каюты. Кайт Тельсес выделил ему самую большую, с широким входом, но космические корабли редко проектировались для инвалидов – впрочем, большинство больных, решившихся на кибернетическую поддержку, таковыми не воспринимались.
«Не важно, – решил он, выплывая из лифта с помощью смонтированных под коляской антигравитонов. – Может, я и прикован к коляске, но у меня есть мозг – по крайней мере, я на это надеюсь. Лишь бы его хватило, поскольку я остался тут совсем один. Я не знаю, что с Керк, нет смысла и посылать зонд Господину Тени…» Так назывался его загадочный связной от Ложи, появлявшийся лишь в виде туманной голограммы.
– Нат! – произнес увидевший его Аро, вознаградив его несколькими модулированными звуками и поднимая две из шести механических рук. Когда-то Натрий подключил ему современный звуковой генератор, но хватило одного раза услышать из уст Машины голос сорокалетнего любителя выпить, чтобы он тут же демонтировал этот элемент, предпочтя искусственный механический тон. – Господин Нат! Господин Нат!
– Хватит этих глупостей, – решил Натрий. – Пусть Тельсес болтает что хочет, но говорить как дебил ты больше не будешь. Я разблокирую тебе языковые функции. Ты никогда не отличался красноречием и всегда говорил о себе в третьем лице, но идиотом тоже не был… – он протянул руку к бочкообразному корпусу Машины, туда, где под единственным яйцевидным глазом Аро находилась панель управления. Застрекотал генодатчик, и открылась крышка, обнажив кнопки, рычажки и ручки. – Ну вот и все, – объявил Нат, переставляя потенциометр кастрированного искина на максимум. – Как ты себя чувствуешь?
