Проблема с установлением контакта быстро получила название «Парадокс восприятия» – был сделан вывод, что восприятие реальности Иными настолько отличалось от человеческого, что полноценный контакт оказался обречен на неудачу. Взаимопонимание являлось в лучшем случае мнимым – расшифровать намерения собеседника казалось невозможным. Некоторые считали, что достаточно уже частичного контакта, и потому самого парадокса, по сути, не существует – нельзя же ожидать, что чужая цивилизация будет понятна настолько, чтобы называть ее вторым человечеством. Говорили, что контакт возможен, хотя и не на том уровне, на каком хотят его видеть страдающие слепотой политики. Приводились аргументы, что диалог труден, поскольку он еще в зачаточном состоянии. Впрочем, что толку, если контакт должен опираться на определенное взаимопонимание, хотя бы на некоторую логичность диалога, но тут не было и этого: даже при владении нормами словоизменения разговор напоминал дискуссию с больным, настолько изолированным от нашей реальности, что понять его было невозможно. В итоге большинству иных рас вообще было отказано в разумности. Увы, эти «неразумные» Иные обладали кораблями, и армиями, и даже чем-то вроде галактических цивилизаций, объединенных в странные квазиобщественные структуры. Но и они лишь внешне были подобны человеческим. Даже межзвездные путешествия и колонизация не являлись тем, за что их изначально принимали, – у Иных они напоминали скорее непроизвольные движения или дыхание, почти без участия сознания, на клеточном уровне. Впрочем, какой смысл был Иным колонизировать планеты, если сразу же после их заселения все, например, совершали коллективное самоубийство? Каков был смысл в межзвездных полетах, если корабли Иных могли пересечь пол-Галактики лишь затем, чтобы вдруг начать без конца кружить вокруг одной системы? А войны? Тут абсурд сидел на абсурде.
Один из анализов показал, что сражающиеся пожирали друг друга, чтобы – в некоем «эволюционном омертвении» – благодаря активирующим их мозговую кору ксенобактериям плодить полумертвое гибридное поколение обеих рас, которое затем, охваченное жаждой уничтожения, мчалось в глубинную дыру. После тридцати лет исследований было доказано, что смерть этих полумертвых ксеносозданий порождала волны, подобные передачам Галактической сети. Волны эти попадали прямо на ксеноформированные планеты, где, казалось, бесследно рассеивались… Подобные результаты исследований привели к тому, что постепенно люди примирились с неспособностью в полной мере понять существа, которые воспринимали мир не так, как хомо сапиенс, и часто перемещались в нем в темноте, среди тончайших колебаний, воздействий и неслышимых для человека ультразвуков, где время было материей, яблоко квадратом, а пространство туннелировало в Глубину.
Иные оставались чужими.
И теперь одна из их последовательниц намеревалась убить Керк Блум. Девушка бежала по коридору в сторону ведущих на нижнюю палубу лестниц. Она не слишком хорошо знала «Темный кристалл», проводя большую часть времени в каюте и строя планы по соблазнению Гама, но подозревала, что прыгун имеет стандартную простую конструкцию ОКЗ и состоит из трех уровней. Если так, то внизу должны находиться трюмы, машинное отделение и реактор, а значит, и некоторое количество торчащих из стен деталей; возможно, ей удастся что-нибудь оторвать и использовать в качестве оружия.
– Пульсация. Возвращение, – услышала Блум, к своему ужасу, донесшийся из громкоговорителя голос элохим. «Ясно, – поняла Керк. – У этого существа нет доступа к компьютерной системе Гама, и она не может непосредственно переслать данные, так что ей приходится связываться с элохимскими кораблями стандартным образом». – Уничтожение грустерадости. Транскрипт микроматрицы. Уход.
Блум продолжала бежать, словно перепуганная крыса. Если бы ей удалось взобраться… Есть ли на нижней палубе какие-то проходы? А может, в обход средней палубы? Вскарабкаться наверх, забрать какой-нибудь пистолет, и…
– Керк, – в громкоговорителе внезапно послышалось ее имя. – Необходим уход. Радуйся. Возвращение.
– Поцелуй меня в жопу, – выдохнула она, пытаясь вырвать вмонтированную вдоль коридора трубу. – Поцелуй меня в жопу, сука! Ты убила Гама!
Напастная труба не поддавалась. Блум, дрожа, села и оперлась спиной о стену коридора. «Нужно ли элохим вообще меня убивать? – подумала она. – Ей даже незачем напрягаться – еще немного, и кружащие вокруг корабли секты высадят десант. И тогда уже точно бежать будет некуда. Это конец».
– Керк, – звала элохим. – Керк.
Что-то было не так. Голос элохим доносился словно из двух мест сразу: из громкоговорителя и из коридора. Эта сука забрала с собой микрофон интеркома! Блум уже почти видела ее тень, похожую на кривого истощенного паука. Вскочив на ноги, она метнулась к висевшей поблизости лесенке на среднюю палубу.
Она начала быстро карабкаться наверх, глядя, как существо движется в ее сторону, опираясь руками о стены и наклонившись под странным углом к полу.
У Керк не было времени кричать. Взобравшись на среднюю палубу, она остановилась. Налево или направо? Где эта напастная боевая рубка?
Неестественно худая полупрозрачная рука элохим схватила ее за ботинок.
Блум вскрикнула и дернулась назад, но было уже поздно. Существо выскочило с нижней палубы с изяществом, которое в нем трудно было подозревать, и упало на четвереньки, наклонив голову, словно чем-то удивленный зверь.
– Керк, – сказала элохим. Лицо ее ничего не выражало. – Уход.
Блум попыталась ее пнуть, но элохим змеиным движением увернулась и, снова схватив девушку за ногу, с легкостью опрокинула ее на спину.
– Тишина, – произнесла она в последний раз, замахиваясь стилетом. – Молчание.
Ей в горло вцепился Голод.
На средней палубе раздалось полное ярости мяуканье, смешанное с горловым рычанием. Элохим отпустила ногу Керк и выронила стилет, пытаясь отодрать от шеи разъяренный когтистый клубок кошачьей шерсти. Из ее рта вырвался звук, напомнивший Блум скрежет ногтей по старому стеклу. Время вновь замедлилось, распавшись на отдельные кадры, и одним из них оказался катящийся рядом стилет. Керк схватила его и вонзила в грудь элохим.
Существо затряслось. Голод рвал когтями и мяукал, на палубу хлынула странно жидкая, голубоватая кровь. Блум сжимала стилет, не в силах оторвать взгляд от разыгравшегося кошмара. Она понятия не имела, как долго все это продолжалось; мир словно состоял из отдельных образов: дрожь, вой, мгновение ужаса, неестественно изогнувшееся тело существа, и наконец странная в своей неожиданности тишина.
Голод, рассерженно фыркая, спрыгнул на пол, обнажив разодранное когтями горло элохим. Керк выронила стилет и медленно попятилась, глядя, как тело оседает и обмякает. Существо еще подрагивало, с бледных губ сочилась слюна, смешанная с кровавой пеной.
– Впустить. Впустить, – грохотало в громкоговорителе.
Наверняка это было слышно и раньше, но Блум не обращала внимания. Словно загипнотизированная, она обошла труп и направилась в стазис-навигаторскую.
