– Уже почти… – прошептал Зед Делл. – Осталось несколько процентов.
– Тиффи, счетчик и номер из Туманности…
– Так точно. Ставлю. По счетчику нам осталось полторы минуты.
– Всей команде приготовиться к прыжку, – процедил Миртон, но Паллиатив еще не закончил.
– Я почти уверен, что, пока мы разговариваем, ты пытаешься совершить глубинный прыжок, – продолжал он. – Ситуация выглядит следующим образом: на последней промежуточной станции между Рукавами, кажется Персей-Зета, был мой человек, который позволил себе подменить резервуары с «белой плесенью» на вашем корабле. Подмененное вещество действует аналогично стазису и вводит в аналогичное состояние, но не обладает теми же свойствами.
– Он не… – прошептала Эмма.
– Тиффи! – крикнул Миртон. – Заблокируй прыжок! Быстрее!
– Слишком поздно, – простонала Немо. – Она уже подключилась… Она всегда быстро впадала в стазис!
– Это не стазис! Выдергивайте инъекторы! Немо, блокируй прыжок с консоли!
– Есть!
– К немалому разочарованию моего человека, один из членов вашей команды уже находился в стазисе, причем жестком, – вздохнул Паллиатив. – Такова судьба. Если вы его до сих пор не воскресили – ничего не поделаешь, примирюсь с данным фактом. Невозможно иметь все сразу.
– Карвак?! – прохрипел Грюнвальд.
– Я!
– Ты слышал, что творится?!
– Наверняка тебя удивило, почему Анна позволила вам долететь почти до локационного буя, – слабый старческий голос Паллиатива был едва слышен, но до Миртона доходило каждое слово. – Видишь ли, мы позволим вам прыгнуть. Кто знает – может, подмененное средство все же подействует? Оцениваю ваши шансы процентов в десять, может, пятнадцать – это в самом деле немало. Если у вас все получится, не возвращайтесь в Рукав Персея. Этот Рукав для вас закрыт. Если вы здесь появитесь, я уже не буду столь милосерден.
– Это ведь не конец… – прошептала Эмма. – Не может быть…
– Естественно, это конец, – продолжил Паллиатив, словно услышав ее слова. – Если вы не прыгнете, «Кармазин» вас уничтожит. Против этого корабля у вас нет ни малейшего шанса. Можете, конечно, попробовать, я потом посмотрю головидео.
– Выключи, – сказал Миртон, но Паллиатив отключился сам, не попрощавшись. Изображение исчезло так же, как и появилось, в сопровождении глухого треска.
– И что теперь? – спросила Немо.
– Воскрешай тех, кто в стазисе, за исключением Гарпаго, – приказал Грюнвальд. – Или нет… оставь их. По словам старика, у них шансы пятнадцать процентов. У нас пока нет даже этого. Хольт?
– Да, шеф?
– Готовься к бою. Прыгнем, если не будет другого выхода.
– Прыгнем?! – пискнул молчавший до этого Зед. – Да ты с ума сошел, мать твою?!
– Только не послеглубинная болезнь, Миртон, – сказала Эмма. – Что угодно, только не это…
– Справимся, – прошептал Грюнвальд. – Должны справиться.
– Я боюсь.
– Прыгать я не стану! – почти рыдая, крикнул Делл. – Гребаная Напасть, Мирт! Ты с ума сошел, мать твою?!
– Делл! – рявкнул Грюнвальд, вгоняя перепуганного астролокатора в кресло. – Исполняй приказ, ясно?! Никто тут не погибнет и не заболеет! Мне нужны точные координаты прыжка, и немедленно!
– Есть… есть координаты… вот…
– Хорошо. Давай. – Зед передал фрагмент голограммы Эмме, которая закачала ее в навигационную консоль первого пилота. – Успокойся, – добавил Миртон. – А теперь входи в стазис.
– Он сказал…
– Мне до Напасти, что он сказал! Паллиатив хочет нас запугать. Подключайся. Это приказ!
– Так точно… я…
– Давай!
Парень трясущимися руками нажал кнопку, опускавшую кресло и вводившую «белую плесень». Миртон несколько мгновений смотрел в его глаза, сперва испуганные, а потом помутневшие и пустые. Веки Делла опустились.
– «Кармазин»… вызывает нас, – сказала Эмма. Она нажала кнопку микрофона, и в СН снова раздался голос Анны, на этот раз звучавший уже не столь вежливо. Они посмотрели передачу Паллиатива, и охотница, видимо, решила, что обмен любезностями уже не имеет особого значения.
– Будем действовать спокойно или нервно? – спросила она.
– Карвак, – сказал Грюнвальд, не обращая внимания на ее вопрос, – начинай. Эмма, прыжок в крайнем случае.
– Жаль, – проговорила Анна, и связь прервалась. Но времени на размышления не оставалось. Немо потянула за ручку управления, и «Дракониха» тяжело дернулась, пытаясь оторваться от волновика. К удивлению первого пилота, прыгун быстро преодолел сопротивление – видимо, задерживать их прыжок уже сочли ненужным.
– Она нас отпустила, – сообщила Эмма.
– Этого слишком мало, – решил Миртон. – Она знает, что мы не прыгнем и будем ждать любого, кто тут появится, чтобы купить у него «белую плесень».
Он был прав. На худой конец они могли приблизиться почти к скорости света и, летя на максимально достижимых для «Драконихи» семи десятых световой, добраться до последней промежуточной станции. Полет мог занять несколько месяцев, а может, и больше, и львиной доле команды наверняка пришлось бы остаться в стазисе – средство Паллиатива, судя по всему, действовало подобно гасителю – но они сумели бы справиться при максимальной экономии еды, технической рециркуляции воды и оптимизации работы генераторов кислорода. В крайнем случае они могли все погрузиться в стазис, пока их не найдет какая-нибудь спасательная команда, продолжая лететь проложенным кастрированным искином курсом. Последний вариант мог означать и дрейф в течение нескольких лет.
Но Анна не собиралась давать им подобного шанса.
Как только Эмма отвела «Дракониху» на расстояние, не позволявшее орудиям «Кармазина» ее уничтожить, капитан решила, что игра закончилась. Прыгун, по ее мнению, был легкой целью, и она позволила ему отлететь настолько, чтобы поединок мог принести удовлетворение, но исход его был предопределен в ее пользу. Сканер навигационной консоли «Драконихи» показал распределение энергии реактора на орудия на корабле Анны. Охотница нисколько не спешила, словно победа была для нее лишь формальностью.
Ошибка ее заключалась в том, что она недооценила Карвака Хольта.
Оружейник не стал забавляться изящным, ослепляющим обстрелом корабля. Его интересовала одна конкретная точка фрегата, и именно на ней он сосредоточил пучок лазера, плазмы и обстрел турбинных пушек. Проблема состояла в том, что подобная техника была успешной в отношении более крупных кораблей – в них легче было попасть, хотя редко когда удавалось долго продолжать точечный обстрел, учитывая степень защиты этих кораблей. Прыгуны, фрегаты или эсминцы были для этого чересчур маневренны – по крайней мере, для большинства оружейников.
Хольт был не таким. Он не пользовался глазами, которые все равно едва видели после проведенных на Железе лет. Соединившись с датчиками корабля, он стрелял почти инстинктивно, чувствуя, где и как ударить.
