Вдруг плот накренился. Появились две руки, а вслед за ними – лицо Лайлы. Она коснулась плота подбородком.
– Лайла! – взревел Фред, хотя и сам не знал, что способен издавать такие звуки.
Он схватил ее за запястья, затем за плечи и вытащил на середину плота. Она едва дышала. На переносице у нее алел свежий порез, и по лицу струилась кровь, но она была жива.
– М-макс, – выдохнула она.
– Он здесь, он в порядке! – Кон кричала, хотя и была совсем близко к Лайле. – Просто дыши! С ним все хорошо, клянусь.
Орудуя шестом, она вывела плот на ту сторону реки, где течение было спокойнее и куда не добиралось пламя. Когда дым рассеялся, а треск пожара стих в отдалении, она вывела плот на отмель, где он остановился, покачиваясь на воде.
С берега рядом с ними взлетела стайка синих бабочек. У Макса на голове красовалась корона из водорослей. Лайла обнимала его. Он обнимал Баку. Бака обнимал его палец.
Долгое время все молчали.
– Что теперь? – наконец спросила Лайла. – Будем возвращаться?
– Не знаю. Все было в огне, – ответила Кон, которая до сих пор дрожала от шока. Несмотря на жаркое солнце, волоски на ее руках стояли дыбом. – Я сама видела.
– И шалаш? И пчелы?
– Все. Вся поляна. – Кон стерла пепел с лица. Она напоминала панду. – Это из-за нашего костра. Нужно было оставить кого-то следить за ним. Он разгорелся слишком сильно.
– Теперь пойдем по карте, – тихо сказал Фред.
– Погоди-ка… Карта ведь была у тебя в кармане? – спросила Лайла.
Фред похолодел.
– О нет, – пробормотал он.
Пошарив в кармане, он вытащил красный кожаный кисет.
Чернила на карте расплылись так сильно, что теперь она напоминала одну большую кляксу. Бумага расползлась и порвалась надвое, когда Фред передал карту Лайле.
– Простите, – прошептал он, сглотнув. Казалось, Лайла вот-вот заплачет.
– Тебе не за что извиняться, – сказала она. Позади раздался нетерпеливый вздох, а потом началось какое-то царапанье.
– Вы рано опустили руки, – заметила Кон.
Она достала из кармана кремень, оторвала от плота кусок коры и принялась что-то чертить.
– Вот здесь была загогулина – изгиб реки, – сказала она.
– У тебя ведь фотогеничная память! – воскликнул Макс.
– Не фотогеничная, а фотографическая, – поправила его Кон, продолжая рисовать. – Вот. Что скажете? Примерно так?
Фред изучил ее карту.
– Она почти в точности…
– Не почти в точности, а в точности, – оборвала его Кон. – Я вас из вежливости спросила. Я знаю, что все правильно.
Фред посмотрел на кору, а затем на Лайлу, Макса и Кон.
– На что бы ни указывала эта карта, на поляне все равно хуже. Согласны?
Внутри у него нарастало знакомое чувство – страх, надежда и то, что отец назвал бы «проклятым чувством противоречия».
Кон прикусила губу. Затем, не говоря ни слова, она снова взяла шест и оттолкнула плот от берега на середину реки, в коридор пятнистого зеленого света.
– На следующей развилке налево? – спросила Кон.
– Налево, – кивнула Лайла.
Они плыли весь день. Одни притоки были шириной не больше пары метров, а нависающие над ними ветви отбрасывали густую тень, из-за чего казалось, что они плывут в ночи. Другие реки были такими широкими и блестящими, что не всегда удавалось разглядеть противоположный берег.
Когда небо порозовело, Фред повернулся и увидел на берегу каймана размером с дога. Он лежал в грязи, полуприкрыв глаза, и смотрел прямо перед собой. Сердце Фреда екнуло.
– Что будем делать? – прошептала Кон, ни один мускул на лице которой не дрогнул.
– Ничего, – ответила Лайла.
Фред взял шест в руки на манер копья. Но кайман не сдвинулся с места, и они спокойно проплыли мимо.
Солнце клонилось к горизонту. Все вокруг окрасилось в пурпурные цвета. Вода стала непрозрачной.
– Мы ведь сейчас не в безопасности? – спросила Кон.
– Нет, – ответил Фред. – Но можно притвориться, что все в порядке.
Лайла крепче сжала лапку Баки.
– Давайте сделаем вид, что река на нашей стороне. Что джунгли болеют за нас, – сказала она.
На небе загорелись серебристые звезды, и река стала совсем черной.
– Даже если реки не выбирают сторон?
– Да.
На реке
Когда они наконец нашли, куда причалить, выбрав место, где берег был не слишком крут, а деревья не напоминали враждебную армию, темнота стала почти непроглядной. Лайла подвела плот к берегу, и Фред спрыгнул на землю.
– Я проверю, нет ли здесь каймановых следов, – сказал он.
– Я тоже пойду, – вызвалась Кон.
– Нет, – возразил Макс и схватил ее за щиколотку. – Останься со мной.
Кон вспыхнула и попыталась скрыть улыбку. Она осталась на плоту.
Сердце Фреда оглушительно стучало. Он шагал среди деревьев, раздвигая папоротники палкой и принюхиваясь, чтобы определить, не пахнет ли кровью. Но пахло только зеленью, смолой и птицами.
– Порядок! – крикнул он. – Здесь безопасно!
Его голос эхом разлетелся среди деревьев и достиг остальных. Ответив ему, девочки вытащили плот на берег.
Теперь никто и не думал ни в ком сомневаться. Они стали группой. А точнее, исследовательским отрядом. Их экспедиция была в разгаре.
Той ночью они спали на земле, спина к спине. Хотя день был солнечным, безоблачной ночью стало холодно, поэтому Фред засунул колени под рубашку. Как ни странно, он даже обрадовался, когда Макс перевернулся во сне и положил свою ногу прямо ему под нос. Ему было спокойнее слышать сопение остальных ребят, пока его мучили кошмары.
Они плыли весь следующий день и ночь. Река несла их со своей скоростью, переливаясь серебром. Они почти не разговаривали, внимательно смотря по сторонам и не позволяя себе расслабиться.
Утром третьего дня они едва отплыли от берега, когда начался дождь. Смотревший на падающие в воду капли Макс вдруг закричал:
– Акулы! Лайла! Акулы!
– Где? – Лайла схватила Макса за руку. – Держись за меня. Не шевелись.
Фред огляделся, но не заметил ничего подозрительного. Все шорохи тонули в шуме дождя.
– Макс, акулы в Амазонке не водятся, – сказал он. – Не бойся.
Но не успел он это произнести, как увидел то, на что смотрел Макс: из воды торчал плавник.
Кон вскрикнула. Лайла ахнула. Фред замер.
