Лайла колебалась.
– Не знаю. Он нам доверился.
– Вот и нет! Он явно нам не доверяет. Он даже имени своего не назвал! Прошу тебя, – взмолился Фред. Занавес из лиан зловеще колыхался в углу площади. – Мы только посмотрим.
Лайла огляделась по сторонам:
– Ладно. Я пойду с тобой.
– Спасибо! – Фред вскочил на ноги. – Кон, ты точно не пойдешь?
– Абсолютно точно.
– Сможешь присмотреть за Максом? – спросила Лайла. – Он еще не понимает, когда лучше помолчать.
Кон согласилась, хотя и без особого удовольствия.
Фред и Лайла медленно пошли по площади, нащупывая путь в полутьме. На аллее между деревьев камни были гладкими и чистыми – на них не валялись ни опавшие листья, ни ветки, – но по обе стороны от нее лежали груды камней, образующие две полуразрушенные глиняные постройки, которые напоминали зернохранилища. Между камней повсюду пробивалась зеленая растительность.
– Как думаешь, что здесь было? – спросил Фред.
– Не знаю. Но если это городская площадь, то статуи были их главными монументами. Или богами.
– Как львы на Трафальгарской площади? – При мысли о них Фреду нестерпимо захотелось домой.
– Да! Папа рассказывал о них. Наверное, все жили по обе стороны от центрального бульвара. Или в джунглях, в домах на деревьях. Во всяком случае, я так думаю.
– Как он может требовать, чтобы мы сохранили это в тайне? – спросил Фред. – Это ведь невероятно. Я ничего подобного в жизни не видел. – Он краем глаза посмотрел на Лайлу. – Он не имеет права забрать все это себе.
Лайла не ответила. Она смотрела куда-то вдаль.
Сзади послышались торопливые шаги. Фред тотчас развернулся, но это оказались Кон и Макс.
– Мы передумали, – выпалила Кон. – Но мы с тобой не разговариваем.
– Она заставила меня прийти, – признался Макс. – Она увидела какую-то тень и решила, что это змея.
– Вовсе нет! Ябеда!
Лайла с Фредом переглянулись.
– Не шуми, Макси, – сказала Лайла.
– Я никогда не шумлю, – с чувством собственного достоинства заявил Макс. Он обернулся, чтобы показать сестре язык, споткнулся о камень и взвыл так громко, что проснулись все спящие птицы. – Больно!
– Тише! – шикнула Лайла.
На дереве раздался шорох и сразу стих. Кон встревоженно огляделась.
– Может, вернемся назад? – спросила она.
Фред покачал головой.
– Возвращайся, если хочешь, – сказал он. – Я хочу узнать, что там.
Когда они дошли до дальнего конца площади, луна скрылась за облаками. На лица статуй легли тени. Изваяния стали казаться живыми.
Каменная стена за статуями высилась над головами ребят. Слева она лежала в руинах, поросших бледно-желтыми цветами. Справа стену скрывал занавес из лиан – тех самых лиан, прикасаться к которым запретил исследователь.
Фред подошел к ним. Они зашуршали. Он сделал шаг назад – возможно, это были происки ветра, а может, в листве прятался кто-то живой. Фред постарался не думать о змеях.
Он протянул руку и отвел в сторону несколько лиан. Лайла подошла к нему. За лианами оказался еще один занавес, гораздо более плотный. Казалось, лианы в нем были специально сплетены вместе, как сплетаются лозы в корзине, и Фред едва мог просунуть между ними руку. Просунув обе руки по локоть внутрь, он развел лианы. Среди зелени промелькнул какой-то яркий цвет, но потом лианы сомкнулись обратно.
– Я что-то вижу! – прошептал он.
– Тс! – шикнула на него Кон.
– Что там? – спросила Лайла.
– Не знаю. Там что-то желтое. Теперь уже не видно. Нужно обрезать лианы, – сказал Фред и вытащил из кармана нож.
– Нет, подожди! – воскликнула Кон. – Вряд ли это хорошая мысль.
– Хуже мысли и не придумать, – раздался голос у них над головами.
Фред застыл на месте. Чиркнув ботинком о камень, исследователь спрыгнул со стены, приземлился прямо перед носом у Фреда и охнул, когда его травмированная нога коснулась земли. Когда он выпрямился, ребята увидели его перекошенное от злости лицо.
– Я попросил вас держаться подальше от этого места, – тихо сказал исследователь. – Неужели это так сложно?
Фред похолодел от ужаса. Исследователь смотрел на него с такой ненавистью, что это было хуже розог в школе.
– Мне… очень жаль, – пробормотал Фред, хотя во рту у него пересохло. – Мы просто подумали…
– Подумали? Вы что, совсем не умеете себя контролировать, раз делаете все, что в голову взбредет?
– Нам очень жаль… – начала Лайла.
– Убирайтесь отсюда! – рявкнул исследователь, который так и пылал от ярости.
Фред был близок к отчаянию. Увидев, что Макс дрожит от страха, он заслонил его собой.
– Мы не собирались ничего у вас воровать, – сказал он и осекся, смущенный своей ложью. – Мы просто хотели посмотреть…
– Сказал же, убирайтесь! Прочь!
– Это я виноват, – признался Фред. – Это я всех подговорил…
– Мне все равно! – Исследователь выхватил нож и приставил его к груди Фреда. – Идите спать. Если еще хоть раз застукаю вас возле этих лиан, то во сне отрежу вам пальцы, пожарю их в банановом масле и скормлю на десерт стервятнику.
Развернувшись, Фред повел всех остальных обратно по бульвару. От стыда ему хотелось провалиться сквозь землю. Даже Макс не издал ни звука.
Силок
Ночью Фред дважды просыпался, уткнувшись носом в голые камни пола. Дышал он прерывисто. Отец во сне стоял к нему спиной и не поворачивался, хотя Фред и кричал ему что есть мочи.
– Это просто сон, – пробормотал он. – Все это не по-настоящему.
Но казалось, что все было по-настоящему.
Фред посмотрел на сплетенные лианы, формировавшие крышу. Прищурившись, он постарался запомнить все в мельчайших деталях: как только он вернется домой, он нарисует эту крышу для отца, не скупясь на краски. Отец купит ему карандаши десятка оттенков зеленого.
Снова закрывать глаза Фред боялся. Когда встало солнце, он обрадованно вылез из холодной хижины и стал греться в его лучах.
Ему по-прежнему было не по себе от стыда. Он никогда прежде ничего не крал и даже не пытался. Он посмотрел на лианы, которые в утреннем свете казались изумрудными, и вспомнил выражение лица исследователя. В нем была не только злоба, но и страх.
Нужно было извиниться. При этой мысли внутри у Фреда все сжалось от смущения, но он не мог позволить исследователю думать, будто он вор, обманщик и жулик. Он не знал, примет ли исследователь его извинения. Вполне возможно, извиняться перед ним было все равно что извиняться перед каменной статуей. Но попытаться стоило.
