— Что с тобой, девочка? — раздался позади такой знакомый голос.
Ветер бросил ей в лицо волосы, Мелора задохнулась в этом потоке воздуха, всхлипнула, обхватив себя руками. Он пришёл. Сам. Стоит так близко, что она чувствует, как его дыхание шевелит волосы на макушке.
— Скажи мне, Мелора, что с тобой? Почему тебе так больно? — осторожно, словно боясь спугнуть, на её плечи легли большие руки.
— Ты знаешь? — прошептала.
— Мы связаны. Одна жизнь на двоих, одна боль… Я всё чувствую, что с тобой происходит.
— А я, почему я не чувствую? — развернулась в его руках, уставилась в такие любимые голубые с молоком глаза.
— Потому что я не позволяю.
— Позволь!!!
— Тебе это не нужно, девочка. Тебе своих эмоций хватает. — он бережно убрал ладонями волосы ей с лица, да так и оставил их, держа её голову.
— Нет. Мне как раз это сейчас нужно. Я хочу знать, что ты чувствуешь Стэфан Ассавирг Тибус.
Он вздрогнул всем телом. Лицо посерело, глаза закрылись и руки безвольно соскользнули сначала ей на плечи, а потом по рукам вниз.
— Ты знаешь? — вернул он ей вопрос.
— Да. Всё-таки это правда. Ты…
— Да, маленькая. Я. Тот самый киерант Ассавирг Тибус. Ненавидишь меня?
— Ты чувствуешь во мне ненависть?
— Нет. Я чувствую боль. Прости за это. — подняв полные тоски глаза, он сделал шаг назад. Обречённо.
— Нет. Постой! — впервые с тех пор, как они были вместе, Мел начала чувствовать злость. Именно на него.
Внутри начинала клокотать настоящая ярость. Сжав кулаки, она шагнула следом.
— Постой, муж мой! Ты просишь моего прощения. А ты его хочешь?
— Чего? — он непонимающе нахмурился.
— Прощения? Ты хочешь моего прощения? Или тебе всё равно? Скажи мне! Потому что я не знаю что мне думать. Сердце орёт одно, разум другое, а ты ничего не делаешь. Ты отступаешь!
— Мне не всё равно. Ты единственное, что имеет для меня значение, и я бы всё отдал… и отдам, чтобы ты простила. — Стэфан застыл напротив неё, высокий, красивый, родной и чужой одновременно.
— Не надо мне ничего отдавать, кроме одного! — в отчаянии воскликнула Мелора.
— И чего же? — хрипло шепнул он.
— Правды, Стэфан! Я хочу знать и чувствовать правду! Откройся мне!
Они стояли друг напротив друга на утёсе, над бурлящим морем. Ветер трепал их волосы, закручивал вокруг ног её юбку, цвета спелой вишни, надувал на нём простую чёрную рубашку и толкал их то ли друг к другу, то ли наоборот, пытаясь разбросать в стороны.
— Ты уверена, жена моя? Что именно ты хочешь знать? — его губы привычно изобразили кривую улыбку. Как часто он за ней прятался.
— Всё о тебе! Я хочу знать, кому отдала сердце, душу и судьбу. И у тебя мало времени, муж мой, потому что я, как ты мне и велел, хочу просить твоей помощи.
Последние слова явно застали его врасплох. Белые брови поползли недоверчиво вверх.
— Помощи? Ты всё ещё доверяешь мне настолько, что действительно на это готова? Даже зная, кто я?
— Я сегодня услышала о тебе очень многое. Большинство произнесённых слов были приправленны ненавистью. Но один человек сказал, что ты просто другой, сильный, умный, со своим пониманием высшего блага, что ты просто делал, хоть и по своему, то, что считал правильным. Я не могу соотнести то, что слышала о тебе раньше, с этими словами, и тем более с тем, что чувствую сама. Я хочу разобраться Стэфан. Помоги мне. — устав бороться с собой, она сама сделала шаг к нему, чувствуя, что преодолевает не только расстояние, разделяющее их тела, но и души. Положила руки ему на грудь, чувствуя как колотится его большое сердце.
— Кто это сказал? — его руки сжались в кулаки, жилистое тело напряглось, словно он боролся с собой.
— Антонина Лэардо.
— Она не могла. Я почти уничтожил её, заставив думать, что её мужья мертвы. — покачал Стэфан головой с исчерпывающей честностью
— Но она сказала. Признала, что ненавидела тебя, но сейчас уже понимает. И я хочу понять. Ведь ты МОЙ муж!
Что-то дрогнуло в нём. Что-то изменилось, словно стальной панцырь дал трещину. Мужчина покачнулся, мучительно застонал и сдавшись наконец своим желаниям, сгрёб её в объятия. Его руки сомкнулись вокруг, впечатали её в его напряжённое тело, стирая границы между ними.
— Это некрасивая история, Мел. Я не добрый и не благородный. Меня боятся и ненавидят заслуженно.
— Я не боюсь и не ненавижу. — шепнула она, чувствуя, как начинают прорываться его эмоции через растущие в щитах прорехи.
Глава 23
Даже бесконечно умирая в безликой серости межмирья и безвременья, даже раз за разом видя свою жизнь в разных безумных искажениях и сходя с ума от безнадёжности своей нежизни и несмерти там, где он пробыл ставшие вечностью шесть лет, ему не было так страшно, как сейчас. И никогда он не испытывал такой истовой надежды, уже сам не зная на что. Мел не позвала его, но и не прогнала, не попыталась сбежать, не оттолкнула. Даже больше, она сама сделала шаг ему навстречу, зная, кто он, зная о его доле в выпавших на её семью несчастьях. Ей было больно, но она всё равно шла к нему. Что это, как не жесточайшая пытка во всех мирах? Чувствовать её рядом, не чувствуя за собой права считать своей. Зачем она такая? Зачем настолько светлая и сильная душой, что он готов одновременно и преклониться перед ней и отшлёпать за глупость. Нельзя быть такой! Нельзя! Потому, что у него нет сил ей такой сопротивляться.
Правда? Его правда грязная и некрасивая. Зачем она Мелоре? Однако его невозможная жена уже вела его за руку в свой дом, пропитанный её присутствием, ароматом, энергией, эмоциями. И далеко не все они были светлыми. Чувствовал это, и ничего не мог сделать с тем прошлым, которое случилось по его вине.
— Ты голоден? — обернулась к нему с таким знакомым вопросом и заботой, которая каждый раз почти ставила его на колени.
— Да. — больше не хотел ей врать даже в такой мелочи.
— Пойдём тогда на кухню. Родители перебрались в Кастаду, поближе к Фэй и слуг отпустили. Но думаю, что смогу найти что-то для тебя.
Вскоре она действительно собрала нехитрый ужин, разложила это на столе прямо на кухне, как делала в их доме.
— Мелора, давай ты мне сначала расскажешь, какая помощь тебе нужна.
Его жена покачала головой, сощурив глаза и поджав губы.
— Нет. Не расскажу, пока ты не расскажешь о себе. Иначе ты никогда этого не сделаешь. Я знаю.
Знает она. А ведь права. Если ему удастся увести тему, то действительно сделает всё, чтобы не возвращаться к этому разговору.
— С чего начать? — чтобы занять чем-то руки, взял чашку с горячим чаем.
