— Не режь, — гладит меня по руке старушка. — Каптан с капюшоном глубоким. Я тебе куфий на голову купила, замотаем и спрячем, снимать на людях не будешь. Жалко такую красоту.
Понимаю, что это глупо. Что такое волосы, когда на кону жизнь? Жизни? Но воспоминание о гладкой лысой макушке заставляет меня пойти на поводу этой блажи. И Тай. Я ведь встречу его. Я хочу быть для него красивой. Пусть это не моя внешность, не моё тело, пусть эти волосы не я растила. Но я их заслужила. Я приняла вызов, с которым бедняжка Мирэн не справилась. Значит, уже моё всё. И думать я впредь только так и буду. Нет больше Мирэн. Есть я, Ромин, для всех. И Рамина для того, кто, надеюсь, меня уже ищет. И я совсем не Рифата имею в виду.
Потому переплетаю косу потуже и позволяю Гапке намотать мне на голову тёмно-серый платок, который она назвала куфией. Намотка интересная получается, лицо, если нужно, тоже можно спрятать. Следом натягиваю простой коричневый кафтан, или каптан, как его здесь называют и обуваю высокие мягкие сапоги.
— Ну как? Можно меня в этом узнать? — хмыкаю, поворачиваясь перед своей попутчицей, красуясь.
— Нет, — ошарашенно бормочет она, рассматривая меня. — Ты теперь даже двигаешься по-другому.
Ещё бы. Это притворяясь Мирэн в этих её узких платьях, приходилось семенить. А теперь я спокойно могу размашисто шагать, как мне удобно. Может и не по-мужски, что в общем-то поправимо при должном старании, но и не по-принцессному.
Спрятав остатки одежды Мирэн под грудой камней, мы общими усилиями привязали спящую Лале к моей спине, хоть Гапка и порывалась свою подставить, и отправились наконец в путь. Роща, казалась небольшой и быстро осталась позади, но вдоль дороги и дальше росли кипарисы. Идти пока не тяжело. Ноша действительно своей оказалась. И мило спящей. Что-то мне подсказывает, что это всё ещё последствия моего ведьмовского и возможно не очень умелого и тонкого вмешательства. Но вреда я ей точно не причинила. А сонливость… пройдёт.
— Вы… Ты обещал рассказать, зачем надо было брать Лале, — то ли моя настойчивая просьба была воспринята за приказ, то ли Гапка решила сразу не допускать в обращении даже намёка на мой пол, чтобы ни при каких обстоятельствах не выдать, но обращалась она ко мне теперь, как к парню. Буду следовать её примеру.
— Помнишь, я говорил, что мне привиделась Богиня. В общем у меня не только дар Убеждения усилился. Появились и кое-какие новые способности. Я теперь могу видеть и знать многие вещи, — на этих словах Гапка бросает на меня удивлённый и настороженный взгляд. — И когда, я… хотел напоследок проверить, как кроха себя чувствует, мне привиделось её будущее. Миразу… он страшный человек. Он… больной на всю голову. И в ярости из-за моего побега будет творить ужасные вещи. Я… не хочу рассказывать то, что видел. Просто поверь мне. Её нельзя было оставлять.
Она закрывает глаза, скорбно поджав губы. А потом кивает с пониманием и одобрением. Некоторое время мы шагаем молча. Эйфория потихоньку начинает спадать, и ноша становится весьма ощутимой. Ничего. Донесу. Я и не такие тяжести таскала в походы. Эх, держись изнеженное тело. Закончилась халява. Теперь пахать придётся.
— Расскажи мне про этих паломников. Где они собираются? Мы сможем уже сегодня к ним присоединиться?
— Собираются при Храме Праматери, он один в городе, остальные только Навию и Явару посвящены. Ждут уже несколько дней, как я узнала, как раз для того, чтобы могли присоединиться ещё нуждающиеся в милости Богини. Мы не будем выделяться, — обнадёживает меня Гапка.
— Хорошо. Тогда нужно придумать нам историю, если вдруг придётся о себе что-нибудь говорить. Посоветуешь что-нибудь правдоподобное?
— Не знаю даже, что тебе советовать… внучок — вздыхает старушка. — Мы можем сказать, что идём просить за чьё-то здоровье.
— За твоего мужа может? — выдвигаю я предположение.
— Нет. Старая я уже, значит, и муж у меня старый должен быть. Такому уже стыдно чертогов Навия бояться да милость у Богини выпрашивать. К Праматери больше за женское здоровье идут просить, за деток. Можем сказать, что за малышку хотим умолять. Да негоже к ней болезни кликать таким притворством.
М-да. Даже если бы гоже, не заставишь ребёнка болезнь сыграть.
— А может… Скажем, что мы с Лале брат и сестра. А болеет наша мать, твоя дочь, назовём её, например, Малика, или, как скажешь, по-другому. Сильно болеет. Не встаёт. Беременная. Отец наш, допустим, умер, вот она и слегла. Вот и идём. Как думаешь, поверят?
Гапка даже останавливается и ошарашенно на меня смотрит. И даже забывает, что ко мне на «ты» нужно.
— В такое могут поверить, — нахмурив брови, тянет она. — Как вы это придумали только? С тех пор, как… тогда… вы выжили, изменились вы сильно, принцесса. Словно другим человеком стали. Вы сильнее, смелее, решительнее, чем когда-либо до этого. И мысли такие говорите. И силы эти… такое раньше только ведьмы умели, но ведь нет их больше.
Горько хмыкаю. Хотелось бы мне тебе признаться. Но сейчас точно не время. Никому от этого добра не будет. Может потом как-нибудь.
— Смерть многое меняет Гапка. Слишком многое. Я побывала по ту сторону. И выбрала жизнь. И за эту жизнь теперь готова бороться до последнего. Вот и изменилась. Сильно. Да.
Дальше разговор как-то не клеится, и мы снова молчим некоторое время, каждая, переваривая своё. Я не могу не думать о том, что в пути может возникнуть уйма ситуаций, в которых я никак не сойду за Мирэн. А Гапка не дура. Уже подозревает что-то странное во мне. И вот что с этим делать? Как ей признаться, что её обожаемая госпожа таки своего добилась и умерла? И как она отреагирует? Что меня ждёт, если кто-нибудь узнает обо мне правду? Конечно, исходя из того, что Тай выпросил у Богини моё спасение таким радикальным способом, можно предположить, что прецеденты с попаданцами в этом мире уже были. Но вот совсем не факт, что это всем известно, что к этому нормально относятся, и что это мне ничем не угрожает. Я скорее поверю, что наоборот. Человеки — они человеки везде.
— Ты пользовалась общим порталом, когда-нибудь, Гапка? — прерываю я молчание, решив вытянуть как можно больше информации.
— Нет, только с вашей… твоей семьёй ходила в Замайру. Но в здании общего была, когда провожала зятя, пару раз.
— Расскажи, чем они отличаются, пожалуйста. И, кстати, нам надо придумать тебе другое имя. Как я себе.
Старушка задумывается на минуту.
— Я могу быть Заримой, так хотела назвать меня мама, когда родила, но бабушка настояла по-другому. А про портал, конечно, расскажу. Что именно… тебя интересует?
— Всё, — хмыкаю я. — Вот буквально каждая деталь, которую ты сможешь вспомнить.
И она принимается добросовестно вспоминать. А на память, как оказывается, пожаловаться точно не может. Подробное описание здания, зала, самого портала и того, как он выглядит, кто его обслуживает и кучи других деталей занимает у нас почти час. Ноги потихоньку начинают гудеть. Лале спокойно себе дрыхнет. Мы идём. И всё бы хорошо, если бы не странное предчувствие, зарождающееся внутри. Вот прямо чудится мне, что навстречу нам кто-то едет. Я даже в родном мире предчувствиями не пренебрегала. А оказавшись в этом и узнав, что ведьма, и подавно поняла, что приходят эти видения и знания не просто так.
