Пройдя под аркой, Джерсен ступил на территорию имения. Подъездная дорога, сделав несколько поворотов, вывела к широкой веранде перед входом в дом. Дорожка вокруг дома вела еще дальше, в сад, мимо множества цветущих кустарников и тщательно ухоженных деревьев, заканчиваясь у невысокого каменного забора. По другую сторону забора простирались земли имения Олденвуд. Джерсен заглянул через забор на лужайку, где сейчас резвились две совсем еще маленькие черноволосые девчушки, совершенно обнаженные, в белых панамках, украшенных цветами. Увидев Джерсена, они замерли на мгновение и поглядели на него, а затем снова расшалились, но уже не так шумно. Еще через несколько минут они убежали в более уединенное место.
Джерсен вернулся назад уже знакомым путем, которым пришел к забору, с грустью размышляя над тем, будут ли когда-нибудь его собственные дети с таким же блаженством на лице бегать по лужайкам Мосс-Элруна… Выйдя к фасаду дома, он увидел сидящую на ступеньках Шеридин, которая задумчиво глядела на озеро. При виде Джерсена она тотчас же поднялась. Он нежно обнял ее и поцеловал. Она не протестовала, но и особого пыла не проявляла.
Вот так они и стояли несколько минут, затем Джерсен спросил:
– Ты рассказала обо мне своим близким? Шеридин невесело рассмеялась:
– Отец о тебе не очень высокого мнения.
– Но ведь он едва меня знает. Пойти и переговорить с ним?
– О нет! Он встретит тебя очень холодно… По сути, не знаю даже, что и сказать. Всю эту ночь я только и думала о тебе и о себе, и все нынешнее утро… И так и не смогла до конца разобраться.
– Я тоже много об этом думал. Перед нами, как мне видится, открыты три возможности. Мы можем оставить друг друга окончательно и бесповоротно. Либо ты можешь уйти вместе со мной прямо хоть сейчас. Завтра мы покинем Мезлен, места для нас в Ойкумене вполне хватит.
Шеридин тяжело вздохнула и недовольно покачала головой:
– Ты вряд ли себе представляешь, что такое быть мезленкой. Я – часть Ллаларкно, я выросла здесь точно так же, как вырастают деревья. Мне будет всегда невероятно одиноко за пределами своего дома, независимо от того, насколько горячо я буду тебя любить.
– Но есть еще и третья возможность: я мог бы остаться на Мезлене и создать свой дом здесь, с тобой.
Шеридин с сомнением поглядела на Джерсена:
– Ты это и в самом деле сделаешь ради меня?
– У меня нет иного дома. Ллаларкно мне очень нравится. Почему бы и не осесть здесь?
Шеридин грустно улыбнулась:
– Все далеко не так просто. Уроженцев других планет здесь не очень-то жалуют. А если уж честно, то совершенно от них отмежевываются. Мы, мезленцы, народ крайне замкнутый, ты наверняка успел заметить.
– Частично я уже уладил дела. Дом у нас есть.
– Где? На Мезлене?
Джерсен кивнул:
– Мосс-Элрун. Я приобрел его еще вчера.
– Но ведь цена его – миллион севов! – в изумлении воскликнула Шеридин. – А я-то считала тебя… ну, скажем, нищим искателем приключений, этаким космическим странником!
– А я такой и есть, в каком-то смысле. Но далеко не нищий. Я мог бы купить десяток мосс-элрунов и даже не заметить этого.
– Ты меня просто ошарашил.
– Надеюсь, ты не станешь обо мне думать хуже, узнав, что я не бедняк.
– Нет. Конечно же нет… Но ты стал для меня еще большей загадкой, чем раньше. Ради чего ты рисковал своей жизнью, приняв вызов великана-дарсаица в самом конце хадавла?
– Потому что так надо было.
– Но ради чего?
– Завтра я все тебе объясню. Сегодня… сегодня еще не совсем подходящее время для этого.
Шеридин испытующе поглядела на Джерсена:
– Ты клянешься, что ты не преступник? И не пират?
– Я даже не банкир.
Шеридин вдруг вся напряглась, глядя куда-то мимо Джерсена. Тут же раздался разъяренный голос:
– Милейший! Что вы здесь делаете?… Шеридин! Что происходит? – Не дожидаясь ответа, Адарио Ченсет дал знак двоим верзилам-лакеям. – Выкиньте-ка этого проходимца на улицу!
Лакеи самоуверенно бросились к Джерсену. Мгновением позже один валялся лицом вниз на цветочной клумбе, другой сидел рядом с ним, держась за окровавленное лицо.
– Вы вышвырнули меня из своего банка, мистер Ченсет, – произнес Джерсен, – но это – моя собственность, и мне небезразлично, когда она подвергается опасности.
– Что вы имеете в виду, говоря о принадлежащей вам собственности?
– Вчера я приобрел Мосс-Элрун. Ченсет издал хриплый, злорадный смех.
– Вы ничего не приобрели вчера. Вы заглядывали когда-нибудь в устав Ллаларкно? Нет?… Тогда будьте готовы к неприятному сюрпризу. Ллаларкно является сугубо закрытой территорией, и имущественный статус на его территории сохраняется бессрочно. Вы приобрели не право собственности, а только возможность получения определенного участка в аренду, что должно подлежать еще ратификации Попечительским советом Ллаларкно. Я – один из его членов. И я не желаю, чтобы лицо чужеземца торчало над забором моего сада, как не потерпел я и того мерзавца-дарсайца.
Джерсен поглядел на Шеридин, которая стояла молча, лишь нервно теребя пальцы. По щекам ее катились слезы. Ченсет тоже повернулся к ней.
– Ах вот оно что! Романтическая драма. Ничего страшного, просто нужно вовремя отказаться от роли в ней и выбросить из головы. Ты немного сбилась с пути, малышка. Твое воображение занесло тебя в ситуацию, которой ты перестала владеть. Спектакль окончен. На этом ты должна поставить точку. Пора научиться во всем знать меру. Ступай сейчас же домой!
– Минуточку, – возразил Джерсен и, подойдя к Шеридин, заглянул в наполненные слезами глаза. – Тобою никто не вправе распоряжаться. Ты можешь уйти со мной… если, конечно, сама того пожелаешь.
– Отец, по всей вероятности, прав, – тихо прошептала Шеридин. – Я – мезленка, и нет для меня жизни нигде, кроме родины. И мне кажется, я вполне смогу с этим смириться. Прощай, Кирт Джерсен.
Джерсен неуклюже поклонился:
– Прощай.
Затем он повернулся к Адарио Ченсету, застывшему в ожидании, как безмолвная статуя. Но, так и не найдя нужных слов, которыми мог бы выразить свои чувства, Джерсен круто развернулся на каблуках и размашисто зашагал по дорожке к арке. Через несколько мгновений лишь бронзовые нимфы глядели ему вслед своими незрячими глазами.
Дорога была совершенно пуста. Джерсен направился в Твониш пешком, оставив Олденвуд справа. Только один раз он оглянулся через плечо на лужайку. Две девчушки, теперь уже в платьицах, заметили, как он проходит мимо, и, перестав играть, какое-то время глядели ему вслед. Он же как ни в чем не бывало продолжал быстро шагать вниз по склону, заросшему буйной растительностью, затем вышел на ведущий к Аллее спуск и направился прямиком в кафе «Козерог». Он испытывал страшный голод и жажду, очень устал и был крайне удручен. Бухнувшись за стол, он набросился на хлеб и мясо и, только когда взял в руки чашку с чаем, поднял глаза на парк.
